– Норма, я знаю, как разговаривать с собственной дочерью, а она знает, что я чувствую.
– Я знаю, что она знает, что ты чувствуешь. Особенно по поводу ее мужа – ты это выразил весьма недвусмысленно, в излишней тонкости тебя никто не обвинит. – Норма покачала головой: – Устроил целое представление. Мне в жизни не было так стыдно.
– Ладно тебе, Норма.
– Мог по крайней мере сказать что-то наедине, а не ждать свадьбы, чтоб такие номера откалывать.
Мак встал и ушел в кабинет. Но Норма продолжала:
– Только представь. Идет церемония. Все в курсе, что на слова «Кто отдает эту женщину в жены» ты должен был ответить «я» и отойти. – Норма встала и принялась перекладывать подушки на диване. – Но нет, это было бы слишком просто, посему ты во всеуслышание заявил: «Я ее не отдаю, а предоставляю во временное пользование».
– Ну хватит, Норма, – попросил он из кабинета.
– А потом одарил жениха таким взглядом… Неудивительно, что они не ладят. Мне совестно было глаза поднять на его родителей. Да еще тетя Элнер захохотала как безумная. Странно, что наша дочь с нами вообще разговаривает после этого.
Мак вернулся:
– Линда знает, что я имел в виду. Я не могу – в церкви или в любом другом месте – заявить, что отдаю дочь… Будто это куст, который мы вырастили возле дома. И что бы там Линда ни думала, я все равно считаю, что с браком они поспешили.
– Мак, да они шесть лет встречались, какая спешка? Ты же понимал, что когда-нибудь она выйдет замуж, а ты сидел и выл тут, так что все тебя слышали. Это я мать невесты, мне положено было плакать, а не тебе.
– Норма, ну что ты все это старье разворошила?
– Ой, не знаю, наверное, просто волнуюсь. Хочешь крекеров или еще чего? Сыр с перцем еще остался.
– Нет, подожду, пока она позвонит.
– Но, Мак, не слишком надейся, у нас и раньше случалась ложная тревога.
– Я не слишком. Надеюсь только, что новости хорошие.
Они сидели друг напротив друга и молча ждали, пока не зазвонил телефон, и Мак кинулся к аппарату в кабинете, а Норма – к тому, что на кухне. Повесив трубку, Мак бодро вошел в кухню, весь сплошная улыбка, но Норма не улыбалась.
– Похоже, ты рад.
– Рад, – сказал он и полез в холодильник за сыром.
Норма открыла шкафчик, где хранились крекеры.
– В жизни не видела мужчину, который бы так радовался, что его дочь разводится.
Тур доктора Роберта Смита
После похорон Монро с Бобби что-то приключилось. Поездка в родной город всколыхнула в нем столько воспоминаний! Причем вспомнил он не то, каким был, а то, каким хотел стать. Да, он хорошо зарабатывает, есть накопления в банке, грех жаловаться. У них два дома, один в Кливленде, другой во Флориде. Дети его учатся в лучших школах, он много работает, его уважают, но все эти тайные детские мечты разбередили ему сердце. Уснувший было мальчишка, завороженный когда-то пляской огненных языков на потолке сарая на ковбойской ферме, вдруг пробудился. Бобби обнаружил, что ненавидит галстуки и совещания в душных кабинетах. Он все чаще ловил себя на том, что смотрит в окно, отвернувшись от всех.
После трех месяцев раздумий однажды вечером Бобби вошел в дом и спросил:
– Луис, что бы ты сказала, если бы я решил доучиться в колледже?
Луис, ни секунды не колеблясь, ответила:
– Я бы сказала: давай!
Итак, мистер Роберт Смит вышел досрочно на пенсию и вернулся к учебе, защитил докторскую, его диссертация «Американский Запад: мечта и реальность» была опубликована, и доктор Роберт Смит с женой отправились в тур с лекциями. Луис сказала детям:
– У вашего папы сейчас самая счастливая пора в жизни.
Дорогая, мы стареем
Мак потерял покой. Войдя в кухню, он сел за стол напротив Нормы:
– Норма, как я выгляжу?
Норма оторвалась от блокнота «Дела на сегодня»:
– В каком смысле – как выглядишь? Собой и выглядишь.
– Нет, я серьезно… Как я выгляжу?
– Мак, у меня нет времени на дурацкие шутки. Я пытаюсь сообразить, сколько сэндвичей заказывать.
– Это займет секунду. Посмотри на меня и скажи, что ты видишь.
Норма положила карандаш и внимательно посмотрела на мужа:
– Ты выглядишь как всегда, Мак, только старше.
– Насколько старше?
– Ты выглядишь… Ой, ну не знаю. Как, как… Да как всегда. Сам поглядись в зеркало.
– Мне нужно объективное мнение. Сам себя я каждый день вижу.
– Так и я тебя каждый день вижу. Мое мнение тоже не объективное.
– А если бы ты увидела, как я иду по улице навстречу, что бы ты сказала?
– Я бы сказала: вот идет мой муж, Мак Уоррен. Что я, по-твоему, могла бы еще сказать? Вот идет незнакомый человек?
– Норма.
– Ой, ну ладно. Если бы я тебя не знала и увидела на улице, я бы сказала… Да не знаю, Мак, я не сильна в таких играх, ты прямо как тетя Элнер. Пойди погляди на фотографии, если хочешь увидеть, какой ты, полистай школьный альбом, найди снимок, где нас выбрали лучшей парой. Так же ты и сейчас выглядишь, старше, но такой же симпатичный.
Не такого ответа он ждал.
– Ну в чем дело? Думаешь, человек не может быть симпатичным, когда становится старше?
– А насколько старым я выгляжу?
– Ну… на свой возраст. Выглядишь так, как тебе положено. Не знаю, чего ты от меня хочешь. Пойди кого-нибудь другого спроси. Я должна решить, будем мы картофельные чипсы или фруктовый салат. Выберу чипсы – все наверняка скажут, что хотели фруктовый салат. – Норма вернулась к списку, но сказала вдогонку мужу: – Ты самый сумасшедший человек в мире.
После ухода Мака она задумалась. Он явно обеспокоен тем, что постарел. Но постарел ли он? А она?
Ей сложно было судить – они ведь виделись каждый божий день, год за годом. Они никогда не разлучались, кроме той ночи, когда ее оставили в больнице рожать Линду, да еще трех дней, проведенных с тетей Элнер в Сент-Луисе, когда они навещали Мэри Грейс, племяшку тети Элнер. Но кое-что начало проявляться. По вечерам она засыпала на диване перед телевизором. Чаще всего Маку приходилось ее будить, чтобы отправить в постель. Зрение у нее испортилось, приходилось надевать очки, чтобы прочитать что-то или подшить. Маку тоже нужны были очки для чтения, но он упрямо не шел за своими и хватал ее, читая газету. Растянул ей дужки.
Может, он прав, может, они и впрямь постарели.
Когда Мак вернулся домой, Норма стояла в спальне перед большим зеркалом в лифчике и трусах.
– Мак, – сказала она, – я выгляжу толстой?
Он не стал бы отвечать на этот вопрос за весь чай Китая.
1990-е
Мороженое «Попсикал»
Норма ждала Мака в гостиной.
– Мак, сядь, – сказала она.
Судя по выражению лица, она собиралась сказать что-то замечательное или, наоборот, ужасное, он никогда не мог угадать.
– Что случилось?
– Я говорила по телефону с Линдой.
– Так. И?
– И. Она говорит, что хочет ребенка. Говорит, биологические часы тикают.
– Ага. Она кого-нибудь встретила?
Норма вскочила и принялась перекладывать подушки на диване, как делала всегда, если нервничала.
– Нет, никого не встретила, но звонила в разные агентства.
Мак насторожился:
– Агентства? Какого черта? У нее на работе полно мужиков.
Норма хмыкнула:
– В том-то и дело, она не хочет мужчину. По крайней мере, лично. Она хочет ребенка, но не мужа… Так она сказала.
– Что?
– Прежде чем ты разозлишься, знай, я не сказала ей, что это хорошая идея, но она решила пойти в… – Норма с большой осторожностью подыскивала слова, – в место, где специализируются на таких вещах. Она ищет – ну, ты знаешь, банк такой.
– Банк?
Норма начала терять терпение:
– Ой, Мак, не заставляй меня говорить тебе по буквам. Она хочет забеременеть, но не хочет больше замуж. Она пойдет в одно из мест, где имеют дело с… замороженной…
Как ни пыталась Норма обойти это слово, у нее не выходило. Она посмотрела в окна – нет ли кого в пределах слышимости, потом шепотом произнесла по буквам: С-П-Е-Р-М-А.
– Что ты сказала?..
– Мак, ты никогда не слышал об искусственном оплодотворении? Она хочет это сделать и хочет, чтобы мы знали.
– Боже правый.
– Ты всегда говорил, что она может нам все говорить, – вот она так и поступила. Прямо не знаю, что и думать. Она твоя дочь. Если бы ты в прошлый раз не талдычил, что мечтаешь о внуке, может, этого бы и не случилось.
– Норма, она же была беременна, я что, не должен был этого говорить?
– Ты вел себя так, будто внук – это все, что тебе нужно в жизни, а когда случился выкидыш, ей от этого было еще хуже. – Норма вдруг разрыдалась. – Надеюсь, ты доволен. Теперь у тебя будет внук от отца с фамилией Попсикл[33].
Но месяц проходил за месяцем, а попытки Линды забеременеть приводили всякий раз к разочарованиям, и она сдалась. Мак с Нормой решили, что это конец истории, но однажды, когда Мак вернулся с рыбалки, Норма встретила его на заднем крыльце:
– Надеюсь, ты любишь китайскую кухню.
– Что я люблю?..
– Пока тебя не было, звонила твоя дочь. Она едет в Китай за ребенком.
– Каким еще ребенком?
– Она сказала, что в прошлом году подала заявку на девочку. А не говорила нам, потому что думала, вдруг ничего не выйдет, но три дня назад ей позвонили и сообщили, что можно приехать и забрать ее.
Мак стоял с открытым ртом, со связкой рыбы в руке. Вот уж чего он никак не ожидал.
– Поздравляю, Мак, теперь ты дедушка коммунистки, которая, вероятно, вырастет и зарежет нас во сне.
С этими словами Норма оставила его стоять столбом и удалилась в спальню вся в слезах.
Но, как они ни волновались, увидев очаровательную кареглазую девчушку, которую Линда назвала Эппл, в тот же миг влюбились. Через два года Норма гордо шла по бульвару в толстовке с лицом китайской девочки во всю грудь и надписью внизу: КОЕ-КТО НАЗЫВАЕТ МЕНЯ БАБУШКОЙ.