— Коуэн?
— Ему звонили с Гейфилд-сквер и сказали, что ты с утра возвращаешься сюда.
«Хорошо сыграно, Пейдж: этакая маленькая месть…»
— Я в Инвернессе, — сказал Ребус. — Буду как минимум часа через три.
— В Инвернессе?
— Это долгая история.
— Ты должен заглянуть к Грегору Маграту.
Ребусу понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить.
— Нашему первому шефу?
Он вспомнил визитку с телефоном Маграта, которую ему дала Нина Хазлитт.
— Тебе по пути.
— По-твоему, Коуэну станет лучше, если я ему расскажу, чем был занят?
— Вряд ли.
— В любом случае спасибо, что предупредил.
— Значит, мы тебя нынче увидим?
— Флаги готовите?
Блисс сдавленно прыснул, отключаясь.
38
Когда Ребус вошел в кабинет, Коуэн разговаривал по телефону. Блисс подмигнул Ребусу, Элейн Робисон добавила привет ручкой. Судя по настроению, они ничуть не перетрудились, пока его не было.
— Он уже здесь, — говорил Коуэн в трубку, глядя на Ребуса. — Лучше поздно, чем никогда, я думаю. — Он замолчал, слушая. — Хорошо, я ему передам. Да, немедленно.
Он повесил трубку и сказал Ребусу, что тот может не раздеваться.
— Тебя хочет видеть старший инспектор Пейдж. Ты, случайно, не знаешь зачем?
Ребус был озадачен. Ему лишь пришло на ум, что папки с делами занимали слишком много места и нужно было их увезти.
— Где ты был, черт побери?
— Никак не ожидал, что ты по мне соскучишься, Дэн…
Вернувшись в машину, Ребус еще раз извинился перед «саабом» и только потом завел двигатель, который, прежде чем схватиться, издал жалобный сухой кашель. Он позвонил Шивон Кларк. До того как она успела сказать хоть слово, он сообщил ей, что побывал в Инвернессе.
— И вот что я тебе скажу: я почти уверен, что Салли Хазлитт жива. Как только появился ее фоторобот, она пустилась в бега. Не думаю, что дело можно считать раскрытым, но тем не менее…
— Это ставит под сомнение всю твою теорию серийного убийцы?
— Да.
— Дело в том, Джон, что с этим проблема — поэтому Джеймс и хочет тебя видеть.
— Да неужели?
— Судя по всему, обнаружены еще две жертвы. Мы все расскажем, когда ты появишься.
Двоих детективов на Гейфилд-сквер лишили постоянных столов, чтобы один отдать Ребусу. Туда передвинули коробки, и часть поставили на стол.
— Меня просили предупредить вас, что ящики заняты, — сказал Пейдж. — Инспектор Ормистон пока держит там свои вещи.
Они находились в кабинете Пейджа, который сидел, а Шивон и Ребус стояли.
— Шивон мне говорит, что вы изменили свое мнение насчет первой жертвы.
— Шивон говорит мне, — возразил Ребус. — Насколько я понял, появились другие.
Пейдж кивнул, взял лист бумаги и просмотрел его.
— Речь идет о фотографии с телефона Аннет Маккай. Откликнулись две семьи. В обеих за последние пять лет пропали девочки-подростки. Считалось, что они утонули, — тела не нашли.
— И в день исчезновения они прислали фотографии со своих телефонов? — сообразил Ребус.
Пейдж медленно кивнул:
— В одном случае фотография не сохранилась. Но родители клянутся, что это был тот же снимок, который они видели в новостях.
— А другая семья?
— Они сохранили все вещи дочери. Вот фотография, которую они прислали. — Пейдж пощелкал по монитору своего компьютера.
— Господи, — это все, что мог сказать Ребус.
Перед ним, вне всякого сомнения, был Эддертон.
Ребус засиделся в кабинете допоздна. Кларк предложила ему помощь, и они приводили в порядок содержимое коробок, отбирая то, что могло быть важным. Пейдж хотел резюме — что-нибудь такое, что можно было бы предъявить главному констеблю. Предстояло убедить Северный округ в необходимости сотрудничества — обыскать окрестности Эддертона, подробно и обстоятельно опросить местных жителей. А это означало, что сперва придется сопоставить факты, пытаясь предугадать вопросы и проблемы, а после подготовить возможные ответы.
Кларк работала над временной шкалой.
— Так что — включаем Салли Хазлитт?
Ребус не знал, хоть убей.
— Тысяча девятьсот девяносто девятый, две тысячи второй, две тысячи восьмой и две тысячи двенадцатый. К этому мы можем добавить две тысячи седьмой и две тысячи девятый. — Она разглядывала цифры. — Я знаю, что сказал бы профайлер.
— Ну просвети меня, если иначе никак.
Серийные убийцы начинают медленно, а потом, чем дольше им это сходит с рук, входят во вкус.
— Ах, вот как?
— Существуют три вероятности. Первая: они это делают, потому что хотят быть пойманными. Вторая: они это делают именно потому, что остаются непойманными. Третья: это становится для них своеобразным наркотиком — удовлетворение, которое они получают от каждой новой жертвы, делается все короче.
— И что — теперь, чтобы быть инспектором, нужно все это знать?
— По-моему, есть смысл прочесть распечатки Кристин. Наш герой загадал нам непростую загадку: места захоронений не обнаружены, и нам не от чего плясать. Но у нас есть Эддертон. Это место наверняка что-то для него значит.
— Если только он не выбрал его наобум, чтобы сбить с толку всякое расследование. Может быть, он побывал там один раз. Или первую фотографию сделал кто-то другой, а он каким-то образом ею завладел.
Кларк задумалась над его словами, стараясь не выдавать разочарования. Дальше они работали молча, пока наконец она не спросила его про Инвернесс, и он рассказал ей о своей поездке.
— И «сааб» не сломался?
— На кладбище ему пока рано.
— Это точно.
Ребус распрямил спину и подвигал плечами:
— Ну что, закончили?
— Я должна все это распечатать.
— Чтобы сразу вручить Пейджу?
— Это было бы разумно.
— Освежиться стаканчиком тоже разумно.
— Дай мне еще полчаса.
— И что я буду делать все это время?
— Писать отчет о своем инвернесском приключении, — предложила Кларк.
Закончив, они отправились в бар на Броутон-стрит. Кларк полной грудью вдыхала ночной воздух, как будто впитывала запах свободы после долгого плена.
В залитом светом пабе собралось много народа, и разговоров было больше, чем музыки. Пинта пива и джин с лаймом и содовой. Ребус решил: гулять так гулять. Он даже заказал соленые орешки и пакетик чипсов.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Кларк, когда они чокнулись.
— Нормально.
— Я имею в виду после такой долгой поездки.
— Советуешь растереть спину?
— Нет. — Она улыбнулась и отпила.
— Чудно там как-то, — сказал Ребус. — Красиво, и мрачно, и жутко — и все одновременно. — Он отхлебнул пива. — К югу от Дурнесса есть место, которое, небось, не изменилось со времен сэра Вальтера Скотта.
— Взял бы навигатор.
— Я честно думал, что ты нужна здесь.
— И я знаю, что дело не только в этом.
Она помолчала, приглашая его ответить, но он вместо этого открыл пакетик чипсов.
— Что насчет Эддертона? — спросила она наконец.
— Фермерство и туризм, если вкратце. Неподалеку вискарня. И еще нефтяные платформы в заливе Кромарти.
— А Дорнох?
— Симпатичное место. Хорошее побережье. Никаких следов Мадонны.
Он вытер пену с губ:
— Все казалось таким… нормальным. — Он пожал плечами. — Просто нормальным.
Задребезжал его телефон, и он посмотрел, кто звонит.
— Нина Хазлитт, — сообщил он Кларк.
— Ответишь?
Он помотал головой.
— Почему?
— Потому что придется ей врать — скажу, что никаких новостей нет.
— Почему не сказать правду?
— Я должен быть уверен на сто процентов. Может, на сто десять.
Они дождались, когда звонки прекратятся. Затем аппарат звякнул вновь, извещая о сообщении в голосовой почте.
— Если Салли жива, то что, по-твоему, с ней случилось? — спросила Кларк.
— Понятия не имею.
— Как выглядела ее квартира в Инвернессе?
— Довольно безликая. Я думаю, она нигде не задерживается.
— Может быть, с ней как в песне: она не нашла того, что искала.
— А кто нашел? — спросил Ребус, вновь припадая к кружке.
— Ты, кажется, неплохо устроился, — сказала Кларк, и Ребус вскинул брови. — Я об этом деле — ты с ним обрел второе дыхание.
— Я вылитый Фред Астер.[63]
— Но ты знаешь, что это правда…
Ему удалось поймать ее взгляд.
— Я так не думаю. Работа изменилась, Шивон. Всё… — Он пытался найти нужные слова. — Это как с Кристин Эссон. Девяносто процентов того, что она делает, выше моего понимания. Сам ход ее мысли мне недоступен.
— Ты — винил, а мы цифровые?
— Контакты — все делалось через них. Единственная сеть, имевшая значение, была уличной.
Он кивнул на окно, вспоминая, что почти то же самое сказал ему и Фрэнк Хаммель в «Джо-Джо Бинки» после ухода Даррила.
— Твои методы по-прежнему работают, Джон, — Эддертон, Сюзи Мерсер. Все это старый добрый сыск. Так что не думай, ты не устарел. — Она указала на его почти допитый стакан. — Повторим?
— Почему нет?
Она пошла в очередь к бару, а он смотрел ей вслед. Потом его телефон зазвонил снова, и он опять подумал: а почему нет?
— Джон?
— Привет, Нина.
— Я звонила вам несколько минут назад.
— Тут сигнал плоховат.
— Вы, кажется, в пабе?
— Признаю себя виновным.
— И голос усталый. У вас все в порядке?
— Лучше не бывает.
— А как следствие?
— Смотрите мой предыдущий ответ.
На несколько секунд воцарилось молчание.
— Вы не против, что я звоню?
Он закрыл глаза и ответил:
— Нет.
— А когда будут новости, вы мне скажете?
— Разве я не обещал?
«Я думаю, что твоя дочь жива…»
— Обещания не всегда сдерживают, Джон. Может, мне приехать на север еще раз? Я хочу вас увидеть.
— Не думаю, что это хорошая мысль.
«Твоя дочь жива, но почему она ушла?»
— У вас голос…
— Усталый?
— Не то чтобы усталый — странный. С вами точно все хорошо?