– Что вам нужно?
– Люди у дверей. Пять человек пришли из капониров. – Дежурный охранник ждал, что новый Главный тут же пройдет к гермодверям, но тот не двигался. И он добавил. – Бесятся. Голову обратно принесли, похоже…
Даже это не заставило Никитина поторопиться. Флегматичный Хлопов тихо пояснил:
– В таких случаях полагается действовать Главному. Борис Владленович бы…
Голос Никитина сорвался на визг:
– Я меняю порядок! И если, вашу мать, вы считаете, что Главный должен рисковать своей жизнью, то ошибаетесь! Это дело службы безопасности!
Он оглянулся на Грицких, но старичок, стальной по характеру, был слишком немощен и хрупок, чтобы противостоять рассерженным соседям. За спиной «силовика» стоял Алексей. Сергей Петрович всегда считал его наглым выскочкой и не сожалел бы ничуть о его утрате. К тому же крепкий мужик с пистолетом за поясом выглядит намного представительнее.
– Колмогоров, я передаю вам полномочия вести переговоры.
Алексей, ожидавший чего-то подобного, без возражений отправился надевать комбинезон. Только когда дверь за ним закрылась, начал отпирать наружную.
Глазам делегации предстал не ожидаемый старик, а вооруженный сталкер в легком респираторе. Старший группы хотел возразить вопиющему нарушению порядка, но заметил ключ и умолк. Из-под длинноватой пижонской челки сталкера-Привратника поблескивали насмешливые голубые глаза. Когда-то давно этот парень воевал против них, бои не забыты, хоть обе стороны делали вид, что это не так. Но говорил старый знакомец, как и все остальные в Совете, хоть тут традиция витиеватой речи была соблюдена. Не просто так это было заведено в бункере, и пришлось прогнуться под требования соседей: пока слова подбираешь, обдумаешь их как следует и успокоишься. Зато и лишнего не наговоришь.
– Какая нужда привела вас в бункер? Надеюсь, вам прислали официальное приглашение на похороны? Это событие настолько значимое, что иначе и быть не могло. Или…
Непроизнесенные слова легко угадывались: или вы сами прибежали, только бы на Нестерова в гробу поглядеть наконец-то?
– Мы пришли выразить протест ложным обвинениям. Никто из наших не опознал чужого человека. И не нужно валить все несчастья на наше поселение. Лучше у себя поищите, кому это нужно было…
– Протест принят.
Неприлично молодой Привратник продолжал стоять у входа, положив руку на пояс рядом с рукояткой пистолета. Внутрь не приглашал. Но за его спиной показался уже хорошо знакомый Юрий Борисович.
– Расследование ведется, но сегодня, надеюсь, обойдемся без взаимных упреков: похороны скоро начнутся. Вы предпочли бы пройти внутрь или, чтоб не возиться с комбинезонами, здесь подождете?
Старший группы отступил назад:
– Будем ждать.
Он не позволит этим премудрым политикам уйти от ответа. Но, разрядив слегка негатив, был готов отложить беседу. Пусть Нестерова закопают, скажут, что им там в голову придет – долгое это дело, речи надгробные – траурный салют устроят. Наверное, без этого не обойдется… И можно будет поспрашивать: какая сволочь решила, что их мирный и процветающий поселок, практически ни в чем не нуждающийся, мог послать киллера к Главному в бункер?!
– Вы крепко влипли, Алексей Аркадьевич, – старик в частной беседе говорил кратко и емко. Но как раз от Грицких мата еще никто не слышал, впрочем, он и без мата мог донести до собеседника любую мысль и мнение о происходящем. – Теперь замучаетесь за ворота ходить. Никитин начнет изворачиваться, как может, но отдуваться на переговорах будем мы с вами.
Это «мы с вами» Алексея не радовало – он не стремился примыкать к этой группировке. Даже если она будет насчитывать подавляющее большинство – три штуки Привратников. В Совете нечетное число людей, чтобы не было равенства по голосам в сомнительных вопросах, но вариантами «за/против» никто не ограничивает, можно занять нейтральную позицию. И пока Алексей решил придерживаться именно ее, никто не осудит начинающего Привратника за некоторую нерешительность.
– А нам с вами, Юрий Борисович, еще и вопрос электроснабжения решать надо, если я правильно понял. Не лучше ли начать прямо сейчас?
– Похороны – как-то не самое хорошее время… – задумался тот. – Но большинству это всё по… побоку, особенно соседям. Решено, начнем сегодня! Тут зять Хлопова, должен же он с родственником пообщаться… Выберем подходящий момент.
Алексей уже подзабыл, который из соседей женат на дочери Привратника, в последние годы вопросы переселения начали решаться более мирным и естественным путем. Но за всеми не уследишь, много их туда-сюда бегает.
– А вы, Алексей, для начала справились неплохо. Только оружие там поменьше демонстрируйте, не ваше это дело теперь. Побольше переговорного процесса… Такие дипломатические способности нельзя не отметить, если вы смогли в нашем замкнутом пространстве после стольких… романов остаться живым и неженатым. Выдающийся случай! Мне такое не удавалось.
«Это потому что ты прямой и непробиваемый, как стенка, и женщин не любишь», – думал Алексей, прикидывая, о скольких «романах» известно Привратнику. Вряд ли тот составил полный список, так что его дипломатические способности еще и сильно преуменьшены. Но такая осведомленность старика и, вероятно, всего Совета настораживала. Теперь многие тайны приоткрывались. Пора бы и ему, как и всякому нормальному Привратнику, обзаводиться доверенными лицами, иначе говоря, стукачами. А то так и помрет неинформированным. Не хотелось быть хуже людей.
Прощание с Нестеровым должно было проходить наверху, у вырытой могилы. Но Фролов подозвал Алексея пораньше.
– Вы с Леночкой были самыми близкими ему людьми. Неужели вам хочется на виду у всех с ним прощаться?
Алексей согласно кивал. Лично ему наверху удобнее – там лицо противогазом закрыто, следить за собой не нужно. Впрочем, побежденный противник достоин каких-то слов, хоть бы и символических.
Елене не к лицу был черный цвет, подчеркивал и без того нездоровую бледность. Наверное, вчера она уже сказала дяде всё необходимое, поэтому сейчас, понимая, что перед ней всего лишь тело, положила руки на край гроба и молча опустила голову. Душа услышит и без слов, если она есть где-то. Алексей коснулся обитых тканью досок с другой стороны.
«Прощайте, Борис Владленович! Вы доверили мне Ленку, и я ее не оставлю. Больше ничего не могу обещать».
Вслух такой несуразный монолог не произносился, конечно. И он тоже ничего не сказал. Только поглядывал на Елену, с которой не виделся со вчерашнего дня, но сейчас неподходящий момент для любых разговоров.
В красных отсветах, точно дьявол в аду, ворочал щипцами угли здоровенный мужик в кожаном фартуке. Расслышать что-то в металлическом звоне и треске пламени было трудно, но он, видно, ощутил спиной прохладный ветерок из приоткрытой двери, повернулся к Денису:
– Дверь закрой! – Кузнец был без бороды, бритый наголо, взмокший лоб повязан пестрой тряпкой. – Денис?
Пищухин кивнул.
– Ну, тогда иди сюда, вставай к меху. А то мне самому не с руки…
На углях лежал раскаленный докрасна кусочек металла. Кузнец ловко подцепил его щипцами и переложил на наковальню. Под гулким молотом огненный треугольник вспыхивал ярче и снова угасал. Сам Денис не попал бы сейчас и по наковальне – в поле зрения еще плавало темное пятно, но выполнять несложную работу он мог. Его предупредили о том, что в кузнице будет жарко, но он не ожидал такого сухого и горячего воздуха. Уже через минуту пот разъедал глаза, но на углях разогревалась очередная заготовка наконечника, и остановить подачу воздуха сейчас было бы неправильно. Кузнец привык к неровному мерцанию света, поэтому заметил, что помощник уже мокрый, как мышь.
– Стой. Лишнее снимай, а то в обморок упадешь, да бандану возьми. Утереться некогда будет. И побыстрее – остывает!
Никто не сказал Денису имени кузнеца, и сам он представляться не спешил. Да и не нужно это было – оба обходились односложными репликами, тяжелая работа сбивала дыхание и к разговорам не располагала.
– Хорошо с помощником! – сквозь звон слова доносились обрывками, но нетрудно было догадаться. – Ни одна падла сюда не идет.
И неудивительно, потому что оглушающий жар от печи, постоянный стук и черный дым вряд ли могли доставить удовольствие, если только человек не родился для этой работы. Денис уж точно не чувствовал себя таковым, но не протестовал. Ему всё еще было интересно, как из кусочков железа получаются аккуратные почти готовые наконечники дротиков и стрел. Огонь завораживал, особенно искры, иногда взлетающие из-под молота. Никакого сравнения с мастерскими, где каждый патрон похож на другой, сделан по стандарту.
Кузнец по одному ему известным причинам делал наконечники то пошире, то поуже. Наверное, и стрелы будут разного назначения. Даже в детских руках лук казался Денису серьезным оружием, насколько же далеко смог бы послать стрелу Станислав из мощного лука высотой почти в его рост? Если до сих пор какая-то палочка с железкой на конце выглядела смешной по сравнению с патроном-«семеркой», то теперь мнение переменилось. Вблизи от цели еще неизвестно, в чем убойной силы больше окажется. Но ведь это оружие не против людей, оно для охотников. И для умелых охотников… Теперь, глядя, сколько сил уходит на ковку – а ведь нужно будет сделать наконечники еще острее – Денис понимал, что это совсем не детская забава. Конечно, метрополитен опережал этих людей по технологиям, да ведь община в гонке вооружений не участвовала, просто научилась обходиться своими силами.
Очень хотелось освоить и это оружие, но он боялся, что лук окажется слишком сложным для него, поэтому с большим интересом приглядывался к дротикам. Древки для них были сложены тут же, общий вес с наконечником навскидку потянул бы на полтора килограмма, не меньше. Хватит ли сил? Денис решил, что хватит, силой его природа не обделила. Только бы поскорее исчезали эти проклятые мутные пятна, которые заставляли чувствовать себя беспомощным: надоело водить глазами из стороны в сторону, разглядывая предмет полностью лишь с третьей попытки. На охоте так много времени не будет