– Дэн, теперь за ваших. Сначала за живых.
Пришлось снова выпить.
– Ты не помнишь… Не можешь помнить. Десантники – это было братство. А теперь… – он указал кружкой на Юрия. – Но я не против. Один брат – не брат. Поэтому, Дэн, надеюсь, у вас в метро еще немало наших.
Станислав отложил гитару и повернулся к ним:
– Руслан, может, Юрку… того? Выносить пора? И Ваню надо спать отправлять уже.
– Да сворачиваемся уже скоро. Спасибо за компанию. Ты, Стас, хоть и гражданский, тоже около мамкиной юбки не отсиживался. Жизнь показала, кто на что способен.
После третьей кружки Морозов стал разговорчивее, а вот Юрок, наоборот, замолчал и смотрел на бутылку перед собой мутными глазами.
– Дэн, ты понимаешь, что ребята сейчас вспоминают не армию, а самих себя? Мы были такими же, как ты сейчас. Восемнадцать – двадцать лет.
– Мне двадцать два.
– Один черт. И уже сталкер. Не рано? Хотя этим вот бойцам, – он кивнул в сторону Юрия и Калины, – было еще меньше, когда служили в «горячей точке».
– А Руслан?
– А Руслан прошел серьезную подготовку, – ответил сам за себя Морозов. – Но практические навыки приобрел позже, уже тут. Противник не стрелял в ответ, не планировал обходных маневров. Он грыз зубами и рвал когтями, а нас мало тренировали для таких боев. Учиться пришлось заново…
– Стас, что замолчал? – Юрий немного пришел в себя. – Тебя же просили: про одуванчики.
Вполголоса пробормотав что-то вроде «нашел себе музыканта, урод», Станислав встал из-за стола:
– Я Ваньку к матери отведу. И вы долго не сидите, три часа уже безвылазно…
– Ну, иди… Дэн, а ты тоже, как Ванька, маленьким себя считаешь или с нами остаешься? – Денис не собирался никуда уходить, но теперь ему уже хотелось назло покинуть это сборище вместе со Станиславом. – Ты же при слове «война» в штаны не наделаешь? Не то что некоторые гражданские тут!
– Юр, заткнись. Хуже будет. Голова заболит не только от выпивки, у меня терпение не беспредельное. Или тебя лбом об стол приложу, или наоборот. Вань, пойдем. Мама ждет, пусть хоть тебя дождется, раз отец не торопится.
Калинин тоже намекам не внял, продолжал сидеть рядом с другом. Успокоить Юрия оказалось не так просто:
– Вот тут ты можешь силу применить, Стас, со своими… А других боишься. Оружия боишься, убивать не хочешь. Но ведь придется! Терпение и у меня заканчивается! Когда до дела дошло – ты меня остановил. В другой раз не получится.
Денис не понимал, о чем идет речь. Стоило ли слушать полупьяный разговор, смысл которого улавливали тут только двое? Или это какие-то старые разборки?
– Почему мы должны тут жить, как троглодиты, без огнестрела нормального? Почему все, как люди, а мы… Вон они в своем метро производство патронов на поток поставили! – Он указал на Дениса. – Зажрались совсем. Пусть тоже поделятся.
– До метро далеко, – подал голос Калинин.
– Есть и поближе.
Юрий встал из-за стола, покачиваясь, и вышел из комнаты. Калинин, подумав немного, взял на руки уставшего Ваню и поплелся вслед. Станислав сел обратно на лавку.
– Не хочу про одуванчики. Опять приснится после таких песен, что это у меня запасной не раскрылся. Ну, по последней?
– Крайней тогда уж…
Денис не совсем понимал, над чем смеются парашютисты. Станислав о чем-то умалчивал. Понял ли его Морозов? Или слова Юрия, как и эти особенные шутки, были предназначены только для своих?
– Стас, ерунда это всё… Пропаганда мозги промывает. Юрок всегда будет воевать против кого-то. А ты – за кого-то. – Руслану недавняя ссора настроения не испортила. – Давайте выпьем за то, чтоб завтра нас не стало меньше, чем сегодня. Дэн, поверь, это еще не самый мрачный тост, который тут можно произнести. И от Стаса это во многом зависит. Не слушай Юрка, он тебе еще не то наговорит.
Денис уже едва понимал, о чем идет речь, и не только из-за выпитого. А Морозов продолжил:
– Все-таки за десантников. После этой войны, которая уложилась в несколько нажатых кнопок, я думал, что мы уже списаны со счетов, устарели, как ворошиловская конница против танков в Отечественную. Но мы снова в строю… И списывать нас пока рано. Я прав?
Звякнувшие кружки подтвердили слова. Денис снова вспомнил, по какому поводу они собрались, хоть и за столом осталось только трое.
– Стас, давай «Память» еще раз! Тоже не люблю эти сопливые «Одуванчики»…
Открыв глаза, Денис не мог понять, почему в ногах кровати сидит Юрий. Он огляделся в поисках Станислава, но наткнулся взглядом на Семена Калинина. Давно они тут? Нет, наверное, его и разбудил стук двери, просто после вчерашнего трудно было проснуться, слишком устал.
– Проснулся? Ну, давай поговорим. Пока Стаса нет…
И привстав, Юрий перевернул лежанку. Денис закрыл голову рукой, чтобы не удариться об пол, но подняться на ноги не успел: его подняли сильным рывком и отшвырнули к стене. Что происходит?! Вчера Юрок был мрачен, но не было повода так разозлиться, за что?
– Надоело ждать! Ты мне сейчас всё расскажешь. И никакой Станислав тебе не поможет. Калина, держи его!
Равный Денису по силам Семен смог его удержать, только заломив руку под немыслимым углом. В плече и кисти вспыхнула боль, двигаться оказалось уже невозможно. Юрий хлопнул по столу какой-то сложенной бумагой:
– Вот это ты собой притащил. Рассказывай, что ты знаешь о бункере, кроме этого. Вообще всё, что знаешь.
Боль прояснила голову, но Денис еще не понимал, чего от него хотят. Вчерашний разговор о боеприпасах и жирующем метрополитене не был поводом для того, чтобы прямо с утра морду бить. А уж бумажки какие-то ввели в полное недоумение. Он хотел задать вопрос, но Калинин вывернул плечо еще сильнее, и тут уж стало не до слов, сдержать бы позорный крик боли.
– Мне нужно знать, много ли в бункере боеприпасов. Потому что я теперь знаю, где они хранятся. – Юрок смотрел на Дениса сверху вниз, потому что распрямиться, не вывихнув руки, было невозможно. – Понятное дело, их арсенала ты не видел… Думаю, он не пустой. Но кое-что ты знаешь наверняка: сколько ваш отряд принес патронов?
Денис молчал. Кулак Юрка целил в лицо, но вдруг нырнул вниз, выбив воздух из легких.
– Сколько? Из-за одной цинки я подставляться не буду! Ну?
Даже если бы захотел, он не мог ответить. Это сделал за него Станислав, появившийся вдруг в комнате:
– Много. Со станции Семеновская вышли девять человек, из которых не меньше пяти несли груз. Посчитай сам, Талибан!
Новое слово пробилось к сознанию даже сквозь боль. Денис не слышал раньше клички Юрия, само слово показалось знакомым, связанным с чем-то нехорошим. Новый удар заставил окружающий мир поплыть перед глазами, отдало болью в шее, и только потом онемевший подбородок начал гореть огнем. Денис видал потасовки и пожестче, но никогда при этом его не держали за руки стальным захватом! Противный страх ожидания и беспомощность положения только усиливали боль. Он все же сумел чуть уклониться, и кулак впечатался повыше глаза. Кровь тут же потекла из рассеченной брови, капая на пол.
Какие-то потрепанные листки, зажатые в руке Юрия, по-прежнему вызвали недоумение. Да он их видит в первый раз в жизни!
– Что это? – спросил Денис.
Удар по лицу был несильным, но внезапным. Денис дернул головой, снова что-то хрустнуло в шее, боль отдавала в плечо. Громыхнул голос Станислава:
– Хватит! Уймись, Талибан! Калина, отбой, отпусти его!
– А сколько можно с ним уже по-человечески?! Не колется, гнида.
– Потому что он ничего не знает. Не видел эти бумаги никогда. Он только проводник до бункера.
– Так он же был там! – Юрок остывал понемногу, но недостаточно быстро.
– И что? Он там два раза был. Но чтоб такое начертить, нужно жить внутри, и мало того, иметь под рукой схемы всей инфраструктуры. Кто предоставит эту информацию чужаку? – Станислав, не доверяя больше Юрию, просто сел перед ним на стол, готовый блокировать любое лишнее движение.
– Пацифист ты, Стас! – усмехнулся Калинин. – Кого жалеешь? Он не наш, допросили – и в воду. Никто за него не спросит. Или ты греха боишься?
– Я сейчас тебя допрошу – и в воду. Понял?
Станислав так посмотрел на Семена, что тот быстро сменил издевательское выражение лица на испуганное, вспомнив, что за спиной у него, образно говоря, жена и сын. Это бирюк Талибан может себе позволять беспредельничать. К тому же Стас спокоен только до поры до времени. Не хотелось проверять, насколько его хватит. Подозревал, что добром это не кончится, к тому же и о Денисе забывать не следовало. Парень не в нокауте, двое против них с Юрком – это уже больше, чем нужно.
– Грех быть пацифистом в нашем деле, – продолжил Станислав. – Но думать надо головой, а не задницей. И информацию выжимать не из человека, который и помочь может, а из документа.
– Вдоль и поперек изучили! Я теперь в бункере с закрытыми глазами сориентируюсь! – взорвался Юрок. – Войти-то как?
– Найдется вход… Вентшахта, например, они тут зачем-то обозначены. И какого хрена ты его про бумаги спрашиваешь? – почти шепотом спросил Станислав. Дождался, пока прислушиваться начнут, и рявкнул им прямо в лицо: – Силы девать некуда?! Я вам сейчас быстро внеочередной лесоповал устрою. Отдохнули в выходной, сволочи! – Он повернулся к Денису. – Извини. Я не хотел такого, но эти вояки поторопились. Вопрос тот же: как войти в бункер? Только я предлагаю обмен. Честный обмен. Ты расскажешь, какие у них системы защиты, а мы поможем тебе с твоей девушкой…
Ощущение было примерно таким же, как от удара кулаком: потемнело в глазах. Он уже слышал это… Видел это. Тимофей… Ему нужно в бункер, он хочет украсть что-то. Вместо этого грохает выстрел, проливается кровь. Снова то же. Это уже было, было с ним или нет? С тем, другим человеком, который затерялся в болотах и пропал. Нет, всё было напрасно, тот глупый парень, которого легко было обмануть, никуда не делся, он снова здесь, страх вернул его назад.