Далеко позади нее вновь появился второй силуэт, на краю невероятного поля для гольфа, устроенного вблизи обрыва. Камиль спустилась по травянистому склону и прошла по мосткам, которые вели к отверстию в скале. Достав свой мобильник, сделала вид, будто фотографирует панораму, а сама не спускала глаз с поля для гольфа.
Больше никого. Неужели ей померещилось?
Укрывшись в пещере, она торопливо проглотила печенюшку. Серебристая чайка спланировала прямо перед ней и, заложив короткий вираж, нырнула по направлению к Игле. Камиль проследила за ней взглядом, пока та не села на самом краю обрыва.
Неподалеку послышался шум осыпающихся камешков. Молодая женщина прижалась к каменной стенке в углублении и осторожно повернула голову.
Сердце сильнее застучало в ее груди: Даниэль Луазо просыпался.
Камиль сжала кулаки.
Внезапно круг света на входе в пещеру заслонила тень, похожая на опасное затмение. И стала приближаться к ней, все более тяжелая и угрожающая. Камиль приготовилась нанести удар.
— Кто вы? — спросила она.
Теперь силуэт оказался прямо напротив нее. По лицу незваного гостя по мере его продвижения вперед спускался солнечный луч, высветив его правый глаз. Кружок ясности во мраке.
Они были всего лишь на расстоянии метра друг от друга.
— Меня зовут Николя Белланже.
38
Камиль застыла, прижавшись к скале, а капитан полиции предъявил ей свое удостоверение. Она мельком заметила, как блеснула рукоятка пистолета под его пиджаком на уровне пояса.
— Думаю, у нас есть о чем поговорить.
Николя Белланже рассматривал тонкое, но суровое лицо, прямой решительный нос. Женщина была чуть выше его. От темных кругов под глазами создавалось впечатление, что она давным-давно не спала. В этом пункте они могли бы устроить соревнование.
— Зачем вы здесь? — спросила Камиль, держась настороже. — Чего вы от меня хотите?
— Вот уже два дня мы повсюду натыкаемся на женщину, которая называет себя Кати Ламбр и, похоже, ведет расследование, которое нас в высшей степени интересует. Мы установили, что странная эпопея привела ее сначала к Даниэлю Луазо, потом к Микаэлю Флоресу… А мы как раз идем по их следам…
Он наблюдал за ее реакцией, внимательно разглядывая ее. Камиль молчала, попав в ловушку. Полицейский не спускал с нее глаз, впившихся в лицо девушки, точно две когтистые орлиные лапы.
— Мы обнаружили, что фотографа пытали и убили полгода назад и что сразу же после этого был жестоко убит его отец, — продолжил Белланже. — Так что мы позвонили в региональное отделение судебной полиции Ренна, а именно тому, кто вел это дело. И догадайтесь, что нам сообщил Ги Брока по телефону?..
Камиль вспомнила телефонный звонок на скотобойне, потом странное поведение отставника, который всеми силами пытался задержать ее, наверняка ожидая прибытия полицейских. Так что все прояснилось.
— …что Кати Ламбр прямо перед ним! — докончил Белланже.
— Повезло, шансы были невелики.
— Да, можно и так сказать. Но я вас все-таки нашел. Полицейский из Аржантея, с которым вы встречались, Патрик Мартель, сказал, что вы вышли на Луазо, потому что вам… пересадили его сердце. И что вы в связи с нашим расследованием видите что-то вроде вещих снов.
Камиль почувствовала себя разоблаченной, преданной, у нее было впечатление, что отныне весь белый свет в курсе сделанной ей пересадки. А ведь Мартель обещал молчать. Должно быть, на него надавили: криминальная полиция известна как настоящий асфальтовый каток.
— Это не что-то вроде вещих снов, — возразила она сухо. — Я вижу то, что видели глаза Луазо. Иногда чувствую то, что он чувствовал. Во мне сердце этого подонка.
— Подонка? Что вас заставляет так говорить?
Камиль не следовало ни взрываться, ни слишком открываться.
— Думаю, что вы прекрасно понимаете, что я хочу сказать. И что именно по этой причине вы здесь. Вы ведь тоже расследуете дело об исчезновении цыганских девушек. Или я ошибаюсь?
Они молчали, оценивая друг друга. Николя Белланже почувствовал, что его смущает эта женщина, которую он представлял себе совершенно иначе. Позади него появился Ги Брока и сел в траву, искоса наблюдая за ними.
Камиль знала, что придется играть жестко. Этот капитан криминальной полиции был, конечно, почти так же молод, как и она, но наверняка не простачок. Чертовски хорош собой, хотя уже искушен. Она спокойно достала из кармана удостоверение и вытянула перед собой. Настало время раскрыть себя.
— Меня зовут Камиль Тибо, я прапорщик жандармерии. Восемь лет служу техником-криминалистом в отделении Сенепар в Вильнев-д’Аске.
Николя изучил удостоверение в мельчайших деталях.
— Как вы поняли, в моих действиях нет ничего официального. Это частное расследование. И я не нарушаю никаких правил.
— Никаких правил? — переспросил Белланже с легкой иронией. — А, случайно, не вы проникали со взломом в дом Микаэля Флореса?
— Ни в коем случае! Я, конечно, заезжала туда, настойчиво стучала в дверь, но там никого не оказалось. Так что я уехала. А что, по-вашему, я могла еще сделать?
Николя Белланже попытался разгадать этот взгляд, которым девушка, не мигая, смотрела на него.
— Уехали… И даже не попытались обойти дом и заглянуть с другой стороны?
— Вам на каком языке надо повторить? На японском?
— Вы расспрашиваете офицеров полиции, называясь фальшивым именем, — возразил он сурово. — Суете нос в конфиденциальные дела.
— Я никого не насиловала. Они мне сами открывали двери.
— Может быть. Но я могу позвонить в ваше отделение и сообщить о ваших делишках.
Камиль стиснула зубы, но слова вертелись на языке, и она не смогла удержаться:
— А вот на это мне уже плевать. Вы хоть можете представить, каково это, носить в себе сердце преступника? Мерзавца, который принес присягу и стал последней мразью? Вот выдерну чеку из гранаты в груди, быстро поймете. Я веду свое расследование вне всякой логики. У меня нет времени на болтовню и соблюдение процедур. Потому-то я продвигаюсь так быстро и довольно успешно. И вот доказательство: я оказалась здесь раньше вас.
Черные глаза Камиль буравили Белланже, у него возникло ощущение, будто его пронзают насквозь. От этой женщины исходила суровая, грубоватая сила, напоминавшая древесную кору. Но она тронула его, заинтриговала. И ему захотелось узнать ее получше, потому что ей явно были известны вещи, о которых он понятия не имел.
Она его опередила.
— Есть две возможности, — продолжила она. — Первая: вы будете ставить мне палки в колеса, и мы все потеряем время, потому что я ничего вам не скажу. И вторая: работаем вместе. Вы будете играть в открытую, выложив карты на стол, я сделаю то же самое.
— Шутите?
— Я жандарм, вы полицейский. У нас с вами общая цель: раскрыть истину. Так что подумайте хорошенько, прежде чем отвечать.
Это был настоящий покерный ход, но на этот раз без всякой лжи: Камиль и в самом деле было уже нечего терять. Она повернулась к нему спиной и приблизилась к отверстию в скале. Позволила бездне, разверзшейся у нее под ногами, от которой захватило дух, загипнотизировать себя. Сотни отвесных метров и свобода, которой пользовались чайки. Ее глаза вновь поднялись к Игле, и она тихо сказала:
— Мы с вами — два врага, которые прекрасно знают, чего ожидать друг от друга. Мы действуем друг против друга, как враги, и, следовательно, должны относиться друг к другу, как враги.
Наступило молчание. Миг, когда время словно остановилось.
Страница книги, которую переворачивают…
Николя Белланже пристально смотрел на этот почти призрачный силуэт, застывший между небом и морем.
Любопытное ощущение, будто витаешь во сне.
— Отлично, — сказал он. — Садитесь в свою машину и следуйте за мной в Париж. Мы найдем решение. Это вам подходит?
Камиль обернулась с довольным видом:
— Превосходно.
Она протянула ему руку:
— Рада познакомиться, капитан Белланже.
Полицейский ответил на ее рукопожатие. Ладони у Камиль были крупнее, чем у него.
— Не думайте, что мы враги. Тот, кто способен процитировать по памяти отрывок из «Полой иглы», непременно должен быть хорошим человеком.
Она улыбнулась ему:
— И тот, кто это признает, — тоже.
39
На ночь глядя в дверь их квартиры в Эй-ле-Розе позвонили.
Была пятница, уже больше девяти часов вечера. Люси заканчивала приготовления на кухне: ужин на четыре персоны, но к меню прилагались трупы и полный мрак.
А завтра утром поездом в 8:30 должна приехать ее мать. Мари Энебель сразу же откликнулась на просьбу дочери, хотя уточнение, что Люси возобновит работу на десять дней раньше срока, на самом деле ее вовсе не порадовало.
Люси бросилась открывать. Это был Николя Белланже, ее босс, в сопровождении женщины впечатляющей наружности. Он дважды поцеловал свою подчиненную и сердечно прижал к себе, похлопав по спине.
— Выглядишь, пожалуй, неплохо.
Люси немного отстранилась от него:
— Это наверняка потому, что вы все — хуже некуда.
— Так бросается в глаза?
— У меня дома такое же.
Белланже представил ей Камиль. Люси одарила ее улыбкой.
— Ничего, что мы вот так свалились на тебя? — добавил капитан. — Франк думает, что здесь лучшее место, чтобы всех привести в чувство. Включая тебя.
— Наоборот.
На пришедшей с ним гостье были довольно облегающие джинсы и просторная бежевая туника до середины бедер. Почти полное отсутствие макияжа и изможденный вид — словно она уже была частью команды Белланже.
— Николя долго мне объяснял по телефону, пока вы ехали, — сказала Люси. — Мы с вами, оказывается, были соседями: я тоже жила в Лилле, в квартале Вобан, работала в судебной полиции на бульваре Свободы. Но мой почти муж похитил меня оттуда и привез сюда!
— Там, где я живу, не так гламурно, как в Вобане или центре Лилля. Вильнев-д’Аск — бетон и синие мундиры. Но мы и впрямь земляки.