– Что за хрень несут эти люди? – прошептал адвокат. – Надо совсем убить свои мозги кислотой, чтобы представить себе джойнт похожим на пятку.
Я пожал плечами. Было ясно, что мы очутились на собрании динозавров. Из ближайшего динамика скрипел голос «эксперта по наркотикам» Блумквиста:
– О флешбэках пациент не подозревает. Он считает, что все в прошлом и что по прошествии полугода он полностью избавился от зависимости. Но тут, черт возьми, трип повторяется.
Ух ты! Какая, оказывается, коварная штука этот ЛСД. Доктор медицины Э. Р. Блумквист был главным докладчиком, гвоздем конференции. Он настрочил книжонку под названием «Марихуана», согласно надписи на обложке, «рассказывающую все как есть». На суперобложке значилось, что Блумквист – практикующий адъюнкт-профессор хирургии (анестезиологии) медицинского факультета университета Южной Калифорнии и светило в области злоупотребления опасными наркотическими веществами. Он неоднократно выступал в качестве эксперта на национальном телевидении, предоставлял услуги консультанта государственным организациям и являлся членом комитета по наркотической зависимости и алкоголизму Совета психического здоровья Американской медицинской ассоциации. Издатель уверял, что знания профессора широко представлены в печатных публикациях с большими тиражами. Блумквист был явным тяжеловесом среди академических посредственностей, этих жуликов от науки, которым платили от 500 до 1500 долларов за каждую лекцию, прочитанную перед законниками. Книга доктора Блумквиста содержала полный набор государственных измышлений. На странице 49 он объяснял четыре фазы членства в братстве любителей каннабиса в нисходящем порядке: крутые, балдежные, понтовые и пионеры.
«Пионер редко может быть крутым, – сообщает Блумквист. – Он „не в теме“, то есть не знает, что происходит вокруг. Но когда он начинает „врубаться“, поднимается на ступеньку выше и становится понтовым. А когда принимает происходящее как должное, становится балдежным. И после этого, проявив настойчивость и поймав фарт, может стать крутым».
Блумквист пишет как человек, однажды что-то вякнувший против Тима Лири в коктейль-баре университетского кампуса, предварительно оплатив напитки для всех собравшихся. И возможно, кто-то вроде Тима Лири на полном серьезе сказал ему, что солнечные очки на жаргоне наркоманов называются «чайными». Именно такую опасную галиматью вывешивают на досках объявлений в раздевалках полицейских участков в виде размноженных на мимеографе сводок.
Например:
ЗНАЙ НАРКОМАНА В ЛИЦО! НЕВЕДЕНИЕ МОЖЕТ СТОИТЬ ТЕБЕ ЖИЗНИ!
Ты не сможешь увидеть его глаза, потому что они скрыты под чайными очками, однако ты увидишь у него побелевшие от внутреннего напряжения костяшки пальцев и следы засохшего семени на штанах – следствие регулярного онанизма из-за неспособности найти очередную жертву для изнасилования. В ответ на твои вопросы он будет шататься и лепетать всякий бред. Ему наплевать на твой жетон. Наркоман ничего не боится. Он способен напасть без всякой причины, используя в качестве орудия все, что подвернется под руку, – в том числе твое табельное оружие. БУДЬ БДИТЕЛЕН! Любой офицер, задержавший подозреваемого наркомана с зависимостью от марихуаны, должен сразу же пустить в ход всю необходимую силу. Минутка (потраченная на его арест) день бережет (проведенный тобой в больнице).
Удача – важная штука, особенно в Лас-Вегасе, а нам все больше не везло. С первого взгляда было ясно, что конференция по наркотикам – совсем не то, к чему мы готовились. Мероприятие слишком открытое и пестрое. Треть делегатов выглядели словно заскочили сюда ради хохмы по пути на повторный матч Фрэзера и Али в конференц-центре на другом конце города. Или на благотворительный бой в рамках сбора средств для старых любителей героина от Листона[32] до маршала Ки[33]. В помещении рябило от бород, усов и модных нарядов. Конференция окружных прокуроров, как видно, привлекла немало тайных осведомителей и прочих сомнительных типов. Здесь был помощник окружного прокурора из Чикаго в песочного цвета шерстяной тройке, а его жена, звезда казино отеля, сверкала словно Грейс Слик[34] на встрече выпускниц женского колледжа. Классическая пара, любители Stone Swingers[35].
В наши дни, если ты коп, то не обязательно не в теме. Конференция привлекла несколько настоящих пижонов. Мой собственный прикид – «фэбээровские» туфли за 40 долларов и свободный пиджак из габардиновой ткани – вполне соответствовал среднему уровню по залу, потому что на каждого городского модника здесь приходилось человек двадцать реднеков, которых можно было спутать с помощниками тренера по футболу из государственного колледжа штата Миссисипи.
Именно эти типы заставляли нервничать моего адвоката. Как и большинство калифорнийцев, его шокировала встреча с откровенной деревенщиной. В зале собрались коповские сливки из центральной части Америки. И, о господи, они выглядели и изъяснялись как бухие свинопасы.
Я попытался его утешить.
– В принципе, они хорошие люди, – сказал я, – если познакомиться с ними поближе.
Адвокат ощерился:
– Познакомиться поближе? Ты издеваешься? Чувак, они мне всю кровь выпили!
– Не произноси здесь вслух этого слова. Оно их возбуждает.
– Ты прав. Я видел этих типов в фильме «Беспечный ездок», но думал, что такого не бывает. А здесь их сотни!
Адвокат был одет в двубортный синий костюм в тонкую полоску, намного более стильный, чем у меня, но из-за этого излишне нервничал. Появление в элегантном костюме в таком обществе скорее всего означало, что ты оперативник, работающий под прикрытием, а в действительности адвокат зарабатывал на жизнь, предоставляя услуги людям, остро реагирующим на подобные вещи.
– Какой кошмар! – то и дело бормотал он. – Затесался на чертову конференцию, где как пить дать найдется какой-нибудь торгующий шмалью урод, который меня узнает и растрезвонит на весь мир, что я тусуюсь с тысячами копов.
У нас обоих были приколоты на груди именные таблички, которые нам выдали в счет уплаченных за регистрацию ста долларов. На моей значилось, что я частный детектив из Лос-Анджелеса, и это по-своему было правдой. Табличка адвоката сообщала, что он эксперт по наркотикам. Опять же недалеко от истины.
Похоже, никому не было дела, кто здесь кто и почему приехал. И все-таки тревога не проходила, ведь за регистрацию мы рассчитались фальшивым чеком. Чек достался адвокату от одного из клиентов, то ли сутенера, то ли наркоторговца, и не стоил, как подсказывал опыт, ломаного гроша.
7Если не знаешь – учись, если знаешь – учи
Первая часть со вступительными словами длилась всю вторую половину дня. Мы терпеливо высидели два часа, хотя нам с самого начала было ясно, что мы не узнаем ничего нового. Делиться с кем-либо своими знаниями представлялось не меньшим безумием. Если затуманить мозги мескалином, не так уж сложно просидеть несколько часов, слушая галимый бред. Мы ничем не рисковали. Эти жалкие лохи не отличили бы мескалин от макарон.
Наверное, можно было и кислотой закинуться. Но не в нашем положении. В зале находились рожи и фигуры, которые под кислотой вызвали бы кошмарное отторжение. Вид начальника полиции из Уэйко, штат Техас, весом 156 килограммов, без стеснения обжимавшего свою 130-килограммовую жену (или кто там с ним был), когда в зале для демонстрации фильма о наркотиках выключили свет, едва можно было вытерпеть на мескалине. Этот наркотик имеет чувственное, поверхностное действие, он обостряет ощущение реальности, но не меняет его. А если залить мозги кислотой, вид двух чудовищно жирных монстров, прилюдно хватающих друг друга за телеса под звуки фильма о «вреде марихуаны», вызвал бы эмоциональный надлом. Разум был бы не в силах переварить такую картину. Продолговатый мозг попытался бы отгородиться от сигналов, поступающих от лобных долей. Средний мозг тем временем отчаянно старался бы придумать иную интерпретацию сцены, прежде чем сдаться и отправить ее обратно на обработку продолговатому мозгу, рискуя вызвать физическую реакцию.
ЛСД – относительно сложный наркотик по части эффектов, в то время как мескалин довольно прост и понятен. Однако при виде подобной сцены разница приобретала символическое значение. Дух конференции апеллировал к поглощению лошадиных доз транквилизаторов – «красненьких», травы и бухла, потому что всю ее программу, как видно, составляли люди, не выходившие из ступора под секоналом с 1964 года.
Тысяча копов собрались и повторяли друг другу: «Мы должны уничтожить культуру потребления наркотиков», не имея понятия, с чего начать. Они даже не могли обнаружить, где эта чертова штука прячется. В кулуарах ходили слухи, что за «культурой» стоит мафия. А может быть, «Битлз». Кто-то из аудитории спросил Блумквиста, нельзя ли объяснить странное поведение Маргарет Мид[36] в последнее время тайным пристрастием к марихуане.
– Честно говоря, не знаю, – ответил Блумквист. – Но если она курит траву в своем возрасте, то это, должно быть, чертовски вставляет.
Окружающие заржали во весь голос.
Адвокат наклонился и шепнул, что уходит.
– Найдешь меня внизу, в казино. Я знаю много других способов, как потратить время впустую, не могу слушать этот идиотский бред.
Он поднялся, опрокинув с подлокотника кресла пепельницу, и начал протискиваться к выходу.
Пространства для свободного передвижения между местами организаторы не предусмотрели. Люди пытались уступить адвокату дорогу, но им некуда было отодвинуться.
– Осторожнее! – крикнул кто-то, когда тот навис над ним.
– Иди на хер! – прорычал в ответ адвокат. – Выпустите меня! – крикнул он. – Я здесь чужой!