Из телефонного разговора с Фрэнком Манкевичем
15 апреля 1972 года
Большинству будет трудно принять то, что к середине апреля Джордж Макговерн фактически застолбил за собой выдвижение от Демократической партии, тем более что это утверждение исходит от Фрэнка Манкевича, ловкого «политического директора» кампании Макговерна.
Откровенность с прессой — и с кем бы то ни было еще, если на то пошло, — не то качество, которое большинство кандидатов в президенты хотят видеть в своих подчиненных. Опытные профессиональные лжецы пользуются в политике, как и в рекламном бизнесе, большим спросом… И основная функция пресс-секретаря любого кандидата заключается в том, чтобы пресса не получала ничего, кроме «позитивных новостей». В конце концов, нет никакого смысла созывать пресс-конференцию, чтобы объявить, что никто из сотрудников в этом месяце не получит зарплату, потому что трое или четверо ваших крупнейших спонсоров только что позвонили и сказали, что выходят из игры, потеряв надежду на победу.
Если с вами случится что-то подобное, быстро заприте все двери и отправьте пресс-секретаря начать шептать не для печати, что координатор кампании вашего оппонента в Калифорнии только что позвонил и попросился на работу.
Такого рода хитрости — обычное дело в ходе большинства кампаний. Предполагается, что все это понимают — даже журналисты, которым едва удается сохранять невозмутимость, когда они выдают всю эту информацию на первую полосу издания, опровергая предыдущие заявления: СЕНАТОР МЕЙС ОТРИЦАЕТ РАСПРОСТРАНИВШИЕСЯ СЛУХИ, ПРОГНОЗИРУЯ СВОЮ ПОЛНУЮ ПОБЕДУ ВО ВСЕХ ШТАТАХ… А затем следует пояснение:
Человек, которого называли главным аутсайдером нашего времени, сегодня опроверг слухи о том, что почти все, кроме одного из его спонсоров, прекратили финансирование покупки эфирного времени в СМИ и заработной платы сотрудников того, что некоторые наблюдатели называют «безнадежной кампанией». Сенатор Отто «Слим» Мейс, находящийся под следствием по 12 обвинениям в уклонении от уплаты налогов, сообщил журналистам на специальной пресс-конференции, прошедшей в полдень в холле отеля «Эйс», что на самом деле у него «столько денег, что он не знает, «что с ними делать» и что телефон в его штаб-квартире уже несколько дней разрывается от звонков «чрезвычайно важных людей», которые в настоящее время работают на его противника, но хотят уйти от него и начать работать на сенатора Мейса.
«Само собой разумеется, я не могу в данный момент говорить свободно и называть какие-то имена, — объяснил сенатор. — Но я планирую нанять многих из них, после чего мы устремимся вперед, к победе».
Лучшим примером подобного освещения нынешней кампании были новости из лагеря Маски. В последние недели правда была настолько горькой, что некоторые журналисты изо всех сил старались дать беднягам передышку и не снимать с них больше стружки, чем это было необходимо.
Один из немногих забавных моментов в ходе кампании перед предварительными выборами во Флориде произошел, когда один из руководителей штаба Маски в штате, Крис Харт, появился на встрече с представителями других кандидатов, чтобы объяснить, почему Большой Эд отказывается принять участие в теледебатах. «Мне дали инструкции, — сказал он, — согласно которым сенатор не должен снова оказаться в ситуации, когда ему придется быстро думать».
К вечеру того же дня каждый журналист в Майами смеялся над грубым ляпом Харта, но никто не опубликовал его слова, и ни один из тележурналистов не упомянул об этом в эфире. Даже я не использовал их, хотя услышал об этом в Вашингтоне в то самое время, когда собирал свой багаж, чтобы вернуться во Флориду.
Помню, я подумал, что нужно позвонить Харту и спросить его, на самом ли деле он сказанул такое, но, пока я добрался туда, драйв уже пропал. Маски явно находился в тяжелом положении, а Харт довольно прилично отнесся ко мне, когда я появился в их штаб-квартире, чтобы подписаться на эту ужасную поездку на «Саншайн спешиал»… Поэтому я решил: «Какого черта?! Пусть это покоится с миром».
У других журналистов, возможно, были другие причины не использовать цитату Харта, но сказать наверняка не могу, потому что никогда не спрашивал их об этом. Оглядываясь назад, я думаю, что к тому времени было уже очевидно: кампания Маски обречена, и никто не захотел напрасно мучить уцелевших, поскольку в этом уже не было никакого смысла.
Около недели спустя из окружения Маски просочилась еще одна безобразная история, но и она не попала в печать — или, если попала, то я этого не видел.
Вскоре после обработки бюллетеней в ночь выборов, показавшей, что Маски безнадежно застрял на четвертом месте позади Уоллеса, Хамфри и Джексона, «человек из штата Мэн» созвал экстренное заседание сотрудников и объявил, что покидает гонку. Это вызвало некоторую панику и гнев среди персонала, который в конечном итоге убедил Большого Эда хотя бы взять себя в руки, прежде чем говорить с журналистами. Он согласился на следующий день поиграть в гольф, пока сотрудники его штаба решали, что делать дальше.
Такова была правда, скрытая за историей, широко разошедшейся на следующий день, — историей о том, что Маски решил «полностью сменить свой стиль» и начать говорить, как воинственный либерал, каковым он в глубине души и являлся. Он отправится в Иллинойс и Висконсин, вновь полный энтузиазма… А его сотрудники так довольны этим решением наконец-то «проявить твердость», что согласны работать без оплаты вплоть до самой победной вечеринки в Висконсине.
Где-то через неделю история о попытке Маски покинуть гонку все-таки просочилась в прессу, но эти слухи было не так-то легко подтвердить. Одна из самых неприятных вещей в политике — это ситуация, когда кто-то говорит: «Я могу ответить на ваш вопрос только в том случае, если вы обещаете не публиковать мои слова».
Те, с кем я говорил об истории с Маски, казалось, знали все подробности, но все эти сведения, как они говорили, поступили от «кого-то, кто был на том совещании», и он «безусловно, не может говорить об этом».
Конечно, нет. Только сумасшедший рискнет увольнением с неоплачиваемой работы в штабе Маски за несколько дней до решающих предварительных выборов в Висконсине.
Так что я тоже позволил этой истории пропасть втуне. Не было никакого смысла тратить столько времени на «человека из штата Мэн». Он уже был ходячим политическим трупом в Висконсине, где в очередной раз провально финишировал четвертым, а последние сообщения из Массачусетса и Пенсильвании настолько неутешительны, что, надо думать, попасть на автобус Маски для прессы в эти дни — все равно что запереться в туалете с бешеной собакой.
После очередного бурного противостояния со своим персоналом он решил отказаться от Массачусетса в пользу Макговерна и дать последний бой в Пенсильвании против Хамфри, который никогда не выигрывал предварительные выборы.
Но даже слепая свинья иногда находит желудь, если продолжает рыть носом землю повсюду, и ситуация начинает выглядеть так, как будто пришло время Хьюберта. В Пенсильвании очень много черных избирателей, и Хамфри, вероятно, получит большинство их голосов по причинам, о которых я бы вообще предпочел сейчас не думать.
В любом случае предварительные выборы и в Массачусетсе, и в Пенсильвании пройдут 25 апреля, а это означает, что к тому времени, когда эта статья попадет на прилавки газетных киосков, со всеми ними будет покончено. Так что мы вполне можем позволить себе не вдаваться в лишние подробности[61].
Что бы этот шарлатан ни вколол в меня в Милуоки, похоже, он убил не только паразитов. Передний отдел моего мозга онемел дней на десять, а ноги не держат меня дольше двух-трех минут.
Так что, наверное, сейчас не самое лучшее время говорить, что я склонен думать, будто Манкевич не лгал, когда сказал мне на днях, что Макговерн прибудет в Майами с достаточным количеством делегатов, чтобы выиграть выдвижение в первом туре.
Это выглядит чистым безумием — говорить такое сейчас, тем более для печати, когда Макговерн имеет только 95 из 1508 голосов делегатов, необходимых ему для победы, и когда последний опрос Гэллапа показывает, что он все еще ползет на 5 процентов позади Хамфри, Маски и Уоллеса… Но я подозреваю, что эти цифры не имеют значения.
С Маски покончено. Единственная возможность для него сделать сейчас хоть что-то — это отправиться в Новую Зеландию в длительный отпуск до самого июля и вывести из организма ибогаин, чтобы можно было показаться в Майами, а потом молиться, чтобы съезд зашел в тупик. Тогда он сможет предложить принести его в жертву в качестве «компромиссного кандидата», заключить сделку с Джорджем Уоллесом относительно поста вице-президента, а затем противостоять съезду в связке Маски — Уоллес.
И это может сработать. Если ничего больше не произойдет, то такая связка получит значительную поддержку от людей вроде меня, которые чувствуют, что единственный способ спасти Демократическую партию — это уничтожить ее. Я попытался объяснить эту концепцию Джорджу Макговерну, но это не та тема, на которую он готов говорить с удовольствием. Макговерн очень обеспокоен тем, что ему может быть отведена роль третьего лишнего, по типу Маккарти, то есть кандидата, портящего шансы наиболее вероятного победителя. Он уже начинал выглядеть таким кандидатом, пока каким-то образом не получил голоса «желтых касок» в Нью-Гэмпшире и не почувствовал первые признаки зарождения коалиции, которая могла бы сделать его серьезным претендентом на победу, а не просто еще одним мучеником.
В Нью-Гэмпшире прозвучал только намек на это, но в Висконсине к нему добавилась решимость, оценить которую в алкогольном хаосе выборной ночи было трудно… Но когда сосчитали голоса и подвели результаты по районам, округам и участкам, достаточно было взглянуть на итоговые таблицы, чтобы понять, что Макговерн победил везде. В Грин-Бэй, 12-й округ, о котором в листе учета говорилось, что он «заселен в основном рабочими бумажного комбината», Макговерн обошел Уоллеса с 32 процентами против 22. В округе Шебойган, еще одном районе «синих воротничков» и заводских рабочих, он получил 40 процентов против 26 у Хамфри и 9 у Уоллеса. А в Гетц-Тауншип, округ Чиппева, он добился поддержки фермеров-лютеран, набрав 52 процента голосов против 14 процентов как у Хамфри, так и у Уоллеса.