Это безумие продолжалось без продыху, но никто, похоже, не обращал на него ни малейшего внимания. Азартные игры, гэмблинг, проходят на главном этаже двадцать четыре часа в сутки, и цирк никогда не кончается. Тем временем на всех верхних балконах посетителей разводили любой немыслимой и эксцентричной хуйней. Отстрели печенье с сосков трехметровой блондинки-лесбиянки и выиграй козочку из сладкой ваты. Встань напротив этой фантастической машины, мой друг, и всего за 99 центов твое двухсотфутовое изображение появится на гигантском экране над центром Лас-Вегаса. Еще 99 центов башляешь за аудиосообщение. «Скажи все, что ты хочешь, дружок. Они услышат тебя, на этот счет не беспокойся. Помни, что ты будешь ростом в двести футов».
Господи Иисусе. Я мог представить себе, как лежу в постели, в номере отеля «Мнит», полусонный, лениво уставившись в окно, и вдруг, откуда ни возьмись, в полночном небе появляется похабная двухсотфутовая фигура алкаша-наци, вопящего всему миру прописную истину: «Вудсток Убер Аллее!»
Сегодня ночью мы задернем все шторы. Такая штука может посадить на измену любого нарколыгу, заставить его метаться в панике по комнате, как пинг-понговый шарик. Галлюцинации вообще довольно противны. Но через некоторое время ты учишься приспосабливаться к таким явлениям, как визит покойной бабушки, ползущей по твоей ноге с ножом в зубах. Большинство знатоков кислоты легко могут справиться с подобного рода вещами.
Но никто не сможет выдержать другой полет – допустить возможность, что каждый кислотный маньяк может прийти в «Цирк-Цирк» с долларом и 98 центами и неожиданно появиться в небе над центром Лас-Вегаса, в двенадцать раз больше Господа Бога по образу и подобию, выкрикивая все, что только в голову взбредет. Нет, это не очень хороший город для психоделических веществ. Реальность сама слишком удолбана.
Добротный мескалин вставляет медленно. Первый час все ждешь, потом в середине второго часа начинаешь изрыгать проклятия в адрес того, кто подсунул тебе это фуфло, потому что ничего не происходит, а затем… ХУЯК! Жестокий, глубокий приход, странная яркость красок и вибраций… Очень суровое испытание в таком месте, как «Цирк-Цирк».
– Мне неприятно это говорить, – начал мой адвокат, как только мы расположились в баре «Карусель» на втором ярусе, – но это место достает меня. Мне кажется, я чувствую, что на меня накатывает страх.
– Чепуха, – сказал я. – Мы прибыли сюда в поисках Американской Мечты, и сейчас, когда нас занесло прямо в этот водоворот, ты идешь на попятный.
Я схватил его за бицепс и крепко сжал.
– Ты должен осознать, что мы нащупали главный нерв.
– Я знаю, – сказал он. – От этого меня и охватывает страх.
Эфир весь выветрился, кислота давно уже отпустила, но мескалин по-прежнему крепко держал за небольшим круглым золоченым пластиковым столиком. Мы описывали на карусели круги вокруг бармена.
– Во, ты только глянь, – заволновался я. – Две бабы ебут белого медведя.
– Пожалуйста, – протянул он. – Не говоры мне таких вещей. Не сейчас, – он дал знак официантке, чтобы она принесла еще два «Диких индюка». – Это моя последняя выпивка. Сколько ты сможешь мне одолжить?
– Немного, – сказал я. – А что?
– Мне надо идти.
– Идти?
– Да. Немедленно покинуть страну.
– Остынь и успокойся. Через несколько часов ты будешь как огурчик.
– Нет. Это серьезно.
– Джордж Метески тоже был серьезным. И посмотри, что они с ним сделали?
– Не еби мне мозги! – заорал он. – Еще один час в этом городе, и я убью кого-нибудь.
Я видел, что он на пределе. Сел на измену от пугающего напряжения на пике мескалинового путешествия.
– О’кей, – сказал я. – Я одолжу тебе чуток денег. Давай выйдем на улицу и посчитаем, сколько у нас осталось.
– А мы сможем это сделать?
– Ну… это зависит от того, скольких людей мы обматерим отсюда и до входа. Ты готов уйти спокойно?
– Я хочу уйти быстро, – выпалил он.
– О’кей. Давай оплатим этот счет и очень медленно встанем. Мы оба слетели с катушек. Это будет долгий поход.
Я закричал официантке, чтобы она подавала счет. Она подошла со скучающим видом. Мой адвокат поднялся.
– Сколько они тебе платят за еблю с медведем? – спросил он ее.
– Что?
– Дядя просто шутит, – сказал я, встревая между ними.
– Давай, Док, пошли вниз, поиграем.
Я загнал его на самый край бара, на самый край карусели, но он отказался слезать, пока она не прекратит вращаться.
– Она не остановится, – пытался я убедить его. – Даже не собирается останавливаться.
Я сошел с нее и повернулся, ожидая, что он последует за мной, но он не двигался… Не успел я в него вцепиться и сдернуть с карусели, как он резко подался назад. «Не двигайся! – орал я. – Тебя закружит!» Его невидящие глаза уставились вперед, окосев от панического страха. Однако он даже не шелохнулся, пока не описал полный круг.
Я подождал, что он снова приблизится прямо ко мне, и потянулся, чтобы его схватить, но он опять отпрыгнул назад и описал на карусели еще один круг. Я начал жутко нервничать. Почувствовал себя на грани кислотного психоза. Бармен, казалось, внимательно за нами наблюдал.
«Карсон-сити, – подумалось мне. – Двадцать лет».
Я забрался на карусель, быстро прокрался по бару, зайдя моему адвокату в тыл, и, когда мы оказались в нужной точке, от души дал ему сильного пинка под зад. Он грохнулся в проход, потеряв равновесие, издал жутчайший вопль, покатился как бревно в толпу, сбивая людей с ног… В мгновение ока поднялся со сжатыми кулаками, готовый ударить любого, кто подвернется под руку.
Я подошел к нему поближе, приняв боксерскую стойку, но пытаясь улыбнуться.
– Ты упал, – констатировал я. – Пошли.
К тому времени на нас уже пялились со всех сторон. Но этот козел не двигался с места, и я знал, что произойдет, если я попытаюсь его потащить.
– Хорошо, – сказал я. – Ты остаешься здесь и гремишь в тюрягу. Лично я сматываюсь. – И зашагал к лестнице, игнорируя своего адвоката.
Это подействовало.
– Ты видел? – спросил он, догоняя меня. – Какой-то сукин сын пнул меня в спину!
– Наверное, бармен, – предположил я. – Он хотел отпиздить тебя за то, что ты сказал официантке.
– Во те на! Ноги моей здесь больше не будет. Где лифт?
– Не подходи и близко к лифту. Они только этого от нас и ждут… заманят в стальной ящик и спустят вниз в подвал.
Я оглянулся, но за нами никто не шел.
– Только не беги, – посоветовал я ему. – Им нужен предлог, чтобы нас пристрелить.
Он кивнул, похоже, поняв на этот раз. Мы быстро прошли вдоль длинного внутреннего перехода – миновали тиры, салоны тэту, обмен денег, палатки с сахарной ватой, затем проскочили через двойные стеклянные двери и прямо по газону спустились вниз по склону к стоянке, где нас поджидала Красная Акула.
– Ты поведешь, – сказал он. – Сдается мне, что со мной что-то не так.7 Параноидальный террор… И жуткий призрак содомии… Сверкающие ножи и земная вода
Когда мы подкатили к «Минту», я припарковался на улице напротив казино, за углом от стоянки. «Бессмысленно подвергать себя риску в вестибюле, – думал я. – Ни один из нас не сойдет за пьяного. Мы оба чересчур напряжены». Вокруг нас пульсировали слишком устрашающие вибрации. Прошмыгнув через казино, мы поднялись наверх в служебном лифте.
Никого не встретив, добежали до номера, но ключ решительно не открывал дверь. Мой адвокат отчаянно ломился в нее изо всех сил.
– Эти мерзавцы успели сменить нам замок, – простонал он. – Скорее всего, они пасли этот номер. Господи, нам крышка.
Неожиданно дверь распахнулась. Мы опешили, затем ввалились внутрь. Никакого повода для беспокойства.
– Наглухо ее запри, – приказал адвокат. – Используй все цепочки.
Он с удивлением рассматривал в своей руке два ключа от номеров отеля «Мнит».
– А этот хер откуда?» – спросил он, показывая мне ключ с номером 1221.
– Это комната Ласерды, – просветил я его. Адвокат ухмыльнулся.
– Ах да, правда. Я подумал что он может нам пригодиться.
– Зачем?
– Давай поднимемся к нему, вышвырнем из постели и окатим водой из пожарного шланга.
– Нет, – сказал я. – Мы должны оставить бедного ублюдка в покое. У меня такое чувство, что он нас почему-то избегает.
– Не обманывай себя. Этот португальский сукин сын опасен и следит за нами, как коршун.
Он подозрительно покосился на меня.
– Вы что, сговорились?
– Я говорил с ним по телефону, пока ты ходил смотреть, как вымыли машину. Он сказал, что рано завалится спать, чтобы поспеть на трек на рассвете.
Адвокат не слушал. Он издал душераздирающий крик и замолотил по стене обеими руками.
– Этот грязный подонок! – орал он. – Я знал это! Он увел мою женщину!
Я рассмеялся.
– Эту маленькую блондинку-группиз из команды киношников?
Думаешь, он трахнул ее в задницу?
– Да, конечно: тебе смешно! – продолжал кричать адвокат. – Вы, чертовы белые уроды, все одинаковы!
Это не помешало ему открыть новую бутылку текилы и залпом опрокинуть ее в глотку. Потом он схватил грейпфрут и разрезал его пополам «гербер мини-магнумом» – охотничьим ножом с нержавеющим лезвием, напоминавшим остро отточенную опасную бритву.
– Где ты раздобыл этот нож? – спросил я.
– Прислали из обслуги номеров. Мне надо было чем-то порезать плоды лайма.
– Какие плоды лайма?
– Все равно у них не было ни хрена. Они не растут здесь, в пустыне.
Адвокат яростно покромсал грейпфрут на четвертинки, восьмушки… на шестнадцатые… потом начал бесцельно долбать ножом по остаткам этого крошева.
– Мерзкая гадина, – стонал он. – Я знал, что с ним надо разобраться, пока была такая возможность. А теперь он имеет ее во все дыры.
Я вспомнил эту девочку. Мы застремали ее в лифте несколько часов назад – мой адвокат выставил себя на посмешище.