С радужной улыбкой и низким поклоном я протягивала почту и говорила: «Вот ваши письма, господин Сиранай. Поздравляю вас с днем рождения вашего маленького Есиро, которому исполняется сегодня три года». И видела, с каким изумлением тот на меня смотрит. Обязанности почтальона занимали гораздо больше времени, чем угощение чаем моих начальников — ведь я обходила всю компанию, которая располагалась на разных этажах. Я гордо шествовала со своей тележкой и радовалась каждому поводу проехаться на лифте. Мне это очень нравилось, потому что на площадке рядом с лифтом находилось огромное окно, и в ожидании лифта я играла в придуманную мною игру под названием «бросаться в пустоту». Я прижимала нос к стеклу и мысленно летела вниз. Город был так далеко! И пока не разобьешься о землю, можно увидеть столько интересного!
Наконец-то я обрела свое призвание. Мои умственные способности прямо-таки расцветали благодаря этой простой и человечной работе, и главное — все видели, какую пользу я приношу. Я была готова заниматься этим делом до конца жизни.
Но тут меня вызвал к себе господин Сайто. Я снова схлопотала выговор. На сей раз я и сама понимала, что совершила ужасное преступление — проявила инициативу. Я присвоила чьи-то обязанности, не испросив на то позволения непосредственного начальства. По моей вине штатный разносчик почты, который приходил на работу только после полудня, решил, что его хотят уволить, и был на грани нервного срыва.
— Вы воруете чужую работу. Как вам не стыдно! — совершенно справедливо выговаривал мне господин Сайто.
Я была просто в отчаянии — придется распрощаться с такой многообещающей карьерой. Кроме того, снова вставал вопрос: чем же мне теперь заняться?
И тут меня осенила идея, которая показалась мне спасительной: путешествуя с письмами по предприятию, я заметила, что в каждом помещении висит множество всевозможных календарей, но передвижной красный квадратик чаще всего стоит на просроченной дате или на прошлом месяце. На сей раз я не забыла испросить разрешения у своего шефа:
— Господин Сайто, а можно мне следить за календарями?
Он неосмотрительно ответил согласием. И я снова обрела каждодневное занятие.
Утром я обходила все кабинеты и передвигала красный квадратик на нужный день. У меня появился официальный пост: я стала смотрительницей календарей.
Мало-помалу сотрудники «Юмимото» начали замечать мою деятельность. И встречали меня веселыми шутками:
— Как вы себя чувствуете? Не слишком устаете от тяжелой работы?
Я весело отвечала:
— Ужасно устаю. Спасаюсь только благодаря витаминам.
Я полюбила свои новые обязанности. К сожалению, они отнимали у меня слишком мало времени, но давали лишний повод прокатиться на лифте и в ожидании его — «броситься в пустоту». К тому же моя деятельность развлекала сотрудников компании.
Наибольшего успеха на этом поприще я достигла при переходе от февраля к марту. В этот день мне предстояло не только передвинуть красный квадратик, но и вырвать февральский лист.
В каждом кабинете меня, как спортсмена, встречали радостными приветствиями. Я сражалась, как самурай, изничтожая февральский лист календаря с огромным фотоснимком заснеженной Фудзиямы, которая воплощала февраль на календаре «Юмимото». Одержав в этой схватке победу, я с усталым, но гордым видом скромного воина-победителя покидала поле брани под одобрительные крики «банзай!» восторженных зрителей.
Слух о моей славе достиг ушей господина Сайто. И мне предстояло выслушать очередной нагоняй за то, что я позволила себе скоморошничать в такой серьезной фирме. Но я заранее приготовилась к самозащите.
— Вы же разрешили мне следить за календарями, — начала я с места в карьер, не дожидаясь, пока шеф выплеснет на меня свой гнев.
Но на сей раз он не очень рассердился, а был лишь привычно недоволен:
— Да, можете продолжать. Но не устраивайте из этого балаган — вы отвлекаете наших сотрудников от работы.
Меня удивило, как легко я отделалась. Но господин Сайто добавил:
— Отксерокопируйте вот эти документы.
Он протянул мне толстенную пачку бумаг формата А4. Не меньше тысячи листов.
Я заложила всю пачку в ксерокс, который выполнил свою работу качественно и мигом. Готовые копии и оригинал я отнесла своему начальнику.
Некоторое время спустя он вызвал меня к себе:
— Ваши ксерокопии слегка смещены от центра. Переделайте эту работу как следует.
По дороге к ксероксу я думала: может быть, я не очень аккуратно заложила бумагу в машину? Но теперь я была сверхвнимательна, и результат получился безупречным. Новую пачку я отнесла господину Сайто.
— Опять все сдвинуто! — сказал он.
— Неправда! — воскликнула я.
— Как вы смеете спорить с начальством! Неслыханное нахальство!
— Извините меня. Но я так старалась, чтобы ксерокопии получились очень хорошими.
— Но они таковыми не получились. Смотрите!
Он протянул мне лист, который казался мне идеальным.
— Что же здесь не так?
— Вот, смотрите. Текст не совсем параллелен краю бумаги.
— Вам так кажется?
— Конечно, раз я так говорю!
Он бросил всю пачку в корзинку и спросил:
— Вы пользуетесь устройством автоматической подачи бумаги?
— Да, конечно.
— Тогда все понятно. Им нельзя пользоваться, потому что он не отличается точностью.
— Но если я буду закладывать каждый листок вручную, это займет много часов.
— Ну и что же? — улыбнулся он. — Вы все равно не знаете, чем заняться.
Я поняла, что это наказание за мой театр с календарями. Ксерокс превратился для меня в настоящее орудие пытки. Теперь я каждый раз поднимала крышку, сверхтщательно укладывала очередную страницу, нажимала на кнопку, а потом долго разглядывала результат. К своей каторжной работе я приступила в три часа дня. И к семи вечера я еще не закончила. Иногда к ксероксу подходили сотрудники: если им нужно было сделать более десяти копий, я вежливо просила их воспользоваться другим аппаратом, который стоял в противоположном конце коридора.
Между делом я решила посмотреть, что за текст поручили мне копировать. И чуть не умерла от смеха: это был устав гольф-клуба, членом которого состоял господин Сайто.
Но уже через минуту я чуть не заплакала от жалости при одной лишь мысли о бедных и ни в чем не повинных деревьях, которые готов загубить господин Сайто, чтобы наказать меня за мое поведение. Мне виделись японские леса моего детства: клены, криптомерии, гинкго, безжалостно срубленные только ради того, чтобы наказать столь ничтожное существо, как я. И тут я вспомнила, что фамилия Фубуки означает «лес».
В этот момент ко мне подошел господин Тэнси, который возглавлял отдел молочных продуктов. Его должность соответствовала должности господина Сайто, который заведовал бухгалтерией. Я удивленно взглянула на него: неужели такой большой начальник, как господин Тэнси, не может поручить кому-нибудь из своих подчиненных сделать нужные ему ксерокопии? Он сам ответил на мой немой вопрос:
— Сейчас восемь вечера. Все мои сотрудники уже ушли. А почему вы не пользуетесь автоматикой?
Со смиренной улыбкой я объяснила, что выполняю особые инструкции господина Сайто.
— Все ясно, — понимающим тоном сказал господин Тэнси.
Он слегка задумался, а затем спросил:
— Вы, кажется, бельгийка?
— Да.
— Это очень кстати. У меня есть довольно интересный проект, связанный с вашей страной. Вы согласитесь сделать для меня определенную работу?
Я смотрела на него как на спасителя. Он объяснил мне, что один бельгийский кооператив разработал новый метод обезжиривания сливочного масла.
— Я очень верю в легкое масло. За ним будущее, — добавил он.
Я радостно подхватила:
— И я так думаю!
— Зайдите ко мне завтра утром.
Ксерокопирование я заканчивала уже совсем в другом настроении. Передо мной открывалась заманчивая перспектива. Я положила пачку копий размера А4 на стол господина Сайто и, ликуя, пошла домой.
На следующее утро, стоило мне появиться в компании «Юмимото», меня встретила испуганная Фубуки. Она передала приказ начальства:
— Господин Сайто хочет, чтобы вы заново отксерокопировали его бумаги. Он считает, что они опять получились не очень хорошо.
Я расхохоталась и объяснила моей коллеге, какую игру ведет со мной наш шеф:
— Уверена, что он даже не посмотрел, как они сделаны, а я каждый экземпляр выверила до миллиметра. Я потратила на это уйму времени — и все это ради устава его гольф-клуба!
Тут даже Фубуки робко возмутилась:
— Он вас просто мучает!
Я ее успокоила:
— Не беспокойтесь! Меня это даже забавляет.
Я снова пошла к ксероксу, который уже полностью освоила, и включила устройство автоматической подачи бумаги: я не сомневалась, что господин Сайто опять вынесет свой приговор, даже не взглянув на мою работу. И я с радостным волнением думала о Фубуки: «До чего же она добрая! Какое счастье, что она рядом со мной!»
Откровенно говоря, новый каприз господина Сайто пришелся как нельзя кстати: накануне я потратила более семи часов, чтобы — одну за другой — отксерить тысячу страниц. Сегодня под этим предлогом я могла провести несколько часов у господина Тэнси. Благодаря автоматике я за десять минут отшлепала тысячу копий, отнесла их на свое рабочее место и сбежала в отдел молочных продуктов.
Господин Тэнси передал мне координаты бельгийского кооператива:
— Я хотел бы получить самый полный и подробный отчет об этом новом легком сливочном масле. Садитесь за стол господина Сайтамы: он сейчас в командировке.
Тэнси означает «ангел»: господину Тэнси как нельзя лучше подходило его имя. Он не только дал мне счастливый шанс проявить себя, но и предоставил полную свободу действий — в Японии такое случается крайне редко. Кроме того, он проявил инициативу, не испросив согласия начальства, то есть решился ради меня на большой риск.
Я это понимала. И почувствовала, что отныне и до конца жизни буду беззаветно предана господину Тэнси — такую преданность каждый японец должен испытывать по отношению к своему начальству, но вот господин Сайто и господин Омоти подобного чувства у меня не вызывали. Господин Тэнси стал теперь моим командиром, моим военачальником, и я, как самурай, была готова пожертвовать ради него жизнью.