— А Фубуки просто не способна на такое!
Господин Тэнси опять вздохнул и промолчал.
— Зачем ей на нас доносить? Она вас ненавидит?
— Не думаю. И она сделала это не из-за меня. В конечном счете, вам эта история навредила гораздо больше, чем мне. Я ничего не потерял. А вам теперь много лет не видать повышения.
— Тогда я ничего не понимаю! Фубуки всегда была так добра ко мне!
— Да, пока вы лишь переставляли дату на календарях и ксерокопировали устав гольф-клуба.
— Но ведь не думает же она, что я претендую на ее место?
— Нет, конечно.
— Тогда зачем же она донесла на меня? Что ей до того, если бы я ушла работать к вам?
— Фубуки Мори много лет промучилась, прежде чем получила наконец свою нынешнюю должность. Она не могла смириться с тем, что вы, проработав в компании «Юмимото» всего два с половиной месяца, уже заслужили бы продвижение по службе.
— Не верю! Неужели она способна на такую низость!
— Она действительно очень настрадалась за те годы, что работает здесь. Это все, что я могу вам сказать.
— Значит, она хочет, чтобы я тоже страдала, как она! Это слишком подло с ее стороны! Я должна с ней поговорить.
— Вы думаете, это что-то изменит?
— Конечно. Как можно уладить отношения, если сначала их не выяснить?
— Когда господин Омоти обливал нас грязью, вы пытались ему что-то объяснить. Разве после этого дело уладилось?
— Но как решить проблему, если ее даже не обсуждать?
— Но ситуация от этого иногда только ухудшается.
— Не беспокойтесь, я больше не буду втягивать вас в свои истории. Но я обязательно должна поговорить с Фубуки. Иначе у меня все зубы разболятся.
Фубуки не без удивления, но вполне благосклонно встретила мою просьбу поговорить с ней. И вышла вслед за мной из нашего офиса. Мы уселись в зале заседаний, где никого не было.
Я начала с того, что мягко и спокойно сказала ей:
— Я думала, мы с вами друзья. И я не понимаю, как это могло случиться.
— А что случилось?
— Вы же не будете отрицать, что донесли на меня?
— А почему я должна это отрицать? Я лишь выполняла должностную инструкцию.
— Инструкция для вас важнее дружбы?
— Ну, дружба — это слишком громко сказано. Скорее хорошие отношения между коллегами.
Эти ужасные фразы она произносила совершенно невозмутимым и даже любезным тоном.
— Согласна. Но как вы думаете, разве мы можем сохранить хорошие отношения после того, что вы сделали?
— Если вы извинитесь, я не буду на вас сердиться.
— Вы не лишены чувства юмора, Фубуки.
— Просто поразительно! Вы допустили очень серьезную ошибку и при этом изображаете из себя обиженную.
И тут у меня по глупости вырвалась фраза:
— Странно. Я думала, японцы не похожи на китайцев.
Она не поняла, что я имею в виду. И я поспешила разъяснить:
— У китайцев доносительство процветало еще до коммунистов. Сингапурские китайцы по сей день учат детей доносить на своих однокашников. Я думала, у японцев другие представления о чести.
Фубуки была явно задета, что означало: я совершила тактическую ошибку.
Она улыбнулась:
— Неужто вы полагаете, что вправе учить меня морали?
— Как вы думаете, Фубуки, почему я затеяла этот разговор?
— По недомыслию.
— Неужели вы не понимаете, что мне хотелось помириться с вами?
— Извинитесь, и мы помиримся.
Я вздохнула:
— Вы такая умная и тонкая. Почему вы делаете вид, что не понимаете?
— Не будьте смешной. Вас совсем не трудно понять.
— Тем лучше. Значит, вы понимаете мое возмущение.
— Понимаю и не одобряю. Это у меня есть все основания возмущаться вашим поступком. Вы добивались повышения, на которое не имеете никакого права.
— Допустим, что я не имею на него права. Но вам-то что до этого? Разве вы при этом что-то теряете?
— Мне двадцать девять лет, а вам — двадцать два. И я только в прошлом году получила свою должность. Я много лет боролась, чтобы ее получить. А вы проработали всего несколько недель и уже хотите добиться такого же повышения?
— Так вот оно что! Вам нужно, чтобы я страдала. Вы не выносите, когда другим везет. Как ребенок!
Она презрительно усмехнулась:
— А так ухудшить свое положение, как вы, — это что, признак зрелости? Не забывайте, что я ваша начальница. По какому праву вы мне грубите?
— Да, вы моя начальница. И у меня нет никаких прав, знаю. Но я все же хочу, чтобы и вы знали, что вы меня очень разочаровали. Я относилась к вам с таким уважением!
Фубуки нарочито засмеялась:
— А я совсем не разочарована, потому что не испытывала к вам никакого уважения.
Когда на следующее утро я появилась в компании «Юмимото», Фубуки Мори объявила:
— Вы не перейдете в другой отдел, а останетесь работать здесь, в бухгалтерии.
Я чуть не рассмеялась:
— Вы хотите, чтобы я стала бухгалтером? А почему не акробатом?
— Вы? Бухгалтером? Это громко сказано. Я думаю, вы никогда не сможете стать бухгалтером, — ответила она с презрительной улыбочкой.
Фубуки показала мне большой ящик, в котором лежала кипа счетов, накопившаяся за несколько недель. Потом подвела меня к шкафу, где стояли огромные книги учета — с аббревиатурами одиннадцати отделов «Юмимото».
— Я даю вам очень простое задание, как раз по вашим способностям, — объясняла она назидательным тоном. — Сначала разложите счета по датам. Затем определите, к какому отделу они относятся. Возьмем, к примеру, вот этот счет: одиннадцать миллионов за финский «Эмменталь». Какое забавное совпадение! Это как раз отдел молочных продуктов. Берете соответствующую книгу и расписываете по колонкам: дату, название фирмы, сумму. Когда все счета будут расклассифицированы и расписаны, вы уложите их вот сюда в ящик.
Пожалуй, это действительно было не так уж сложно. Но я решила выразить удивление:
— Разве эти операции не заносятся в компьютер?
— В конце месяца господин Унадзи введет все счета в компьютер. Он просто перенесет в него ваши записи: это потребует совсем немного времени.
В первые дни я иногда путала книги учета. И вынуждена была задавать вопросы Фубуки, которая отвечала мне со скрытым раздражением:
— Reming Ltd — это куда?
— Цветные металлы. Отдел ЦМ.
— Gunzer GmbH — это что?
— Химические продукты, отдел ХП.
Вскоре я уже знала на память все фирмы и торгующие с ними отделы. Работа казалась мне все проще и проще. Она была на редкость скучной, но меня это не удручало, поскольку она не занимала полностью мои мысли. Расписывая счета, я время от времени поднимала голову, чтобы помечтать, любуясь прекрасным лицом моей доносчицы.
Неделя текла за неделей, и я постепенно успокаивалась. Я обретала «счетоводное спокойствие». Как средневековый монах-переписчик, я целые дни корпела над бумагами и переписывала буквы и цифры. Еще никогда в жизни мой мозг не был так мало востребован, и я испытывала редкостное умиротворение. Это был бухгалтерский дзэн. И я не без удивления чувствовала, что готова предаваться этому сладостному отупению все оставшиеся сорок лет моей жизни.
Подумать только, какой я была дурочкой, что заканчивала университет. Ну что во мне интеллектуального, если мой мозг наслаждается такой глупой и однообразной работой? Теперь я знала: созерцательность — вот мое призвание. Счастье для меня — переписывать цифры, любуясь при этом красотой моей визави.
Фубуки была права: увязавшись за господином Тэнси, я ошиблась дорогой. Как это я умудрилась написать целый трактат о сливочном масле? Я вовсе не из разряда победителей, а из породы коров, которые бродят по лугам-счетам в ожидании проходящего мимо поезда. До чего же замечательно жить, позабыв о гордости и мыслительных способностям! Я с удовольствием предавалась умственной спячке.
В конце месяца появился господин Унадзи, который должен был занести мои данные в компьютер. Ему понадобилось всего два дня, чтобы перенести в него написанные мною колонки цифр и иероглифов. Я испытывала нелепую гордость, осознавая себя полезным звеном в общей цепи.
По воле случая — или судьбы — книгу учета ХП господин Унадзи оставил напоследок. Его пальцы быстро забегали по клавишам, как и при работе с десятью предыдущими книгами. Но спустя несколько минут я услышала его возгласы:
— Не может быть! Не может быть!
Я увидела, что он лихорадочно листает страницы этой последней злополучной книги. И начинает истерически хохотать. Пока он хохотал, а затем, обессилев, лишь слегка вскрикивал и давился от смеха, на него во все глаза смотрели сорок сотрудников огромного отдела.
Мне стало плохо.
Фубуки вскочила и ринулась к господину Унадзи. Захлебываясь и повизгивая от смеха, он показал ей какие-то записи в книге учета. Фубуки повернулась ко мне.
Она вовсе не разделяла чрезмерной веселости своего коллеги. Бледная и суровая, она подозвала меня к себе.
— Что это такое? — спросила она меня, тыча пальцем в какую-то строчку.
Я прочитала:
— Это счет GmbH, датированный…
— GmbH? GmbH? — закричала она.
Сорок бухгалтеров дружно расхохотались.
Я ничего не понимала.
— Объясните, что это такое — GmbH? — потребовала моя начальница, скрестив руки на груди.
— Это немецкая фирма по производству бытовой химии, с которой у нас тесные коммерческие связи.
Раздался еще более оглушительный хохот.
— Разве вы не заметили, что перед GmbH всегда стоит какое-нибудь название? — продолжала свои допрос Фубуки.
— Да. Я думала, что это названия филиалов этой фирмы, и решила не загромождать книгу учета излишними деталями.
Даже всегда скованный и напряженный господин Сайто хохотал от всей души. И только одна Фубуки не смеялась. Лицо ее выражало с трудом сдерживаемый гнев. Если бы она могла дать мне пощечину, она с удовольствием сделала бы это. Пронзительным голосом, напоминавшим звон сабли, она закричала:
— Идиотка! Зарубите себе на носу, что GmbH — по-немецки означает то же самое, что Ltd по-английски и SA по-французски, акционерное общество. И все эти фирмы, которые вы так блистательно приписали к аббревиатуре GmbH, абсолютно не связаны между собой! Это все равно, как если бы вы тремя буквами Ltd назвали все американские, английские и австралийские компании, с которыми мы торгуем! Сколько мы потеряем теперь времени, чтобы исправить ваши ошибки!?