Несмотря на это мы оставались в лагере разбойников после нашей победы.
Ручей обеспечивал нас водой, а оставшаяся от разбойников еда была лучше нашей.
Более того, после того как мы спасли некоторые доски и холст, каждый из нас обзавелся такой роскошью, как палатка или навес.
Когда работа была закончена, напряженность, преследующая нашу группу, исчезла.
Дождь прекратился, и нам больше не нужно было беспокоиться о наших кострах, в результате чего кашель Мартена стал проходить.
Дедан и Хеспи вели себя терпимее друг с другом, и Дедан стал на три четверти меньшим ослом по отношению ко мне.
Но, несмотря на облегчение в нашей работе, все было не совсем в порядке.
Теперь не было историй по ночам, и Мартен отдалялся от меня, как мог.
Я едва ли мог винить его с учетом того, что он видел.
Имея это в виду, при первой возможности я должен был лично уничтожить восковые момметы, которые сделал.
У меня не было необходимости использовать их сейчас, и я боялся того, что может произойти, если один из моих товарищей обнаружит их в моем дорожном мешке.
Темпи никак не прокомментировал то, что я сделал с телом бандита, из чего я заключил, что он, кажется, не таит чего-то против меня.
Оглядываясь назад, теперь я понимаю, как действительно мало я понимал Адем.
Но в то время все, что я заметил, было то, что Темпи проводил меньше времени, помогая мне практиковаться в Кетан, и больше практикуясь в нашем языке, ежедневно обсуждая запутанную концепцию Летани.
На второй день мы перенесли снаряжение из нашего предыдущего лагеря.
Я успокоился, когда мне вернули лютню, и вдвойне обрадовался, что нашел чудесный футляр Денны оставшимся сухим и жестким, несмотря на бесконечные дожди.
И поскольку мы уже не скрывались, я играл.
Целый день я только этим и занимался.
Прошел почти месяц с тех пор, когда я создавал хоть какую-то музыку, и я скучал по ней больше, чем вы можете себе представить.
Сначала я думал, что Темпи не волнует моя музыка.
Даже не учитывая того, что я как-то оскорбил его пением вначале, он всегда оставлял лагерь, когда я доставал мою лютню.
Затем я начал ловить его взгляд, но всегда на расстоянии и преимущественно вне поля моего зрения.
Как только я узнал, где его искать, я обнаружил, что он всегда слушал, когда я играл.
Широко раскрыв глаза, как сова.
Неподвижный, как камень.
На третий день Хеспе решила, что ее нога выдержит немного ходьбы.
Таким образом, мы должны были решить, кто будет идти с нами, а кто должен будет остаться позади.
Казалось, это будет не так сложно, как могло бы быть.
Большинство снаряжения бандитов было уничтожено молнией, падением деревьев или воздействием бури.
Но были еще ценные вещи, которые стоило спасти из разрушенного лагеря.
Мы были лишены возможности провести тщательный поиск в палатке главаря, так как она была погреблена под одной из огромных ветвей упавшего дуба.
Более двух футов толщиной, упавшая ветка сама по себе была больше, чем большинство деревьев.
Тем не менее, на третий день, когда нам, наконец, удалось с помощью топора разрубить ее достаточно, чтобы мы могли стащить ее с остатков палатки.
Мне очень хотелось поближе посмотреть на тело главаря, поскольку что-то в нем тревожило мою память с тех пор, как я увидел его шаг от палатки.
И в более широком смысле, я знал, что его кольчуга стоила по крайней мере дюжину талантов.
Но мы так и не нашли вообще никаких признаков главаря.
Это нас немного озадачило.
Мартен нашел только один след, уходящий из лагеря, принадлежащий сбежавшему часовому.
Мы не могли понять, как главарь мог уйти.
Для меня это было загадкой, и досадной, так как я хотел более подробно рассмотреть его лицо.
Дедан и Хеспе считали, что он просто сбежал в хаосе после молнии, возможно, используя ручей, чтобы не оставлять следов.
У Мартена, однако, усилилось понимание того, что все не просто, когда мы не нашли его тело.
Он пробормотал что-то о демонах и отказался идти рядом с развалинами.
Я думал, что он суеверный дурак, но не буду отрицать того, что я тоже находил пропажу тела даже более, чем слегка нервирующей.
Внутри разрушенной палатки мы нашли обеденный стол, кровать, письменный стол и пару стульев, все разрушенные и бесполезные.
В разрушенном столе были какие-то бумаги, и я бы многое дал, чтобы их прочитать, но прошло слишком много времени в сырости, и чернила расползлись.
Была также тяжелая шкатулка из твердой породы древесины, размером чуть меньше буханки хлеба.
На крышке был эмалированный фамильный герб Алверона, и она была крепко заперта.
Оба Хеспе и Мартен признались, что имели небольшой навык в открытии замков, и так как мне было любопытно, что было внутри, я позволил им зайти так далеко, насколько они могли, не повредив замок.
Каждый из них долго возился с ней, но не добился никаких успехов.
После двадцати минут старательной траты времени, Мартен развел руками.
- Я не могу найти отмычки для нее, - сказал он, потянувшись и сложив руки за спиной.
- Я думаю, что, возможно, могу попытаться сам, - сказал я.
Я надеялся, что один из них ухитрится открыть ее.
Взлом замков - это не тот навык арканиста, которым можно было гордиться.
Это не подходило к репутации, которую я надеялся создать для себя.
- Ты собираешься сделать это сейчас? - спросила Хеспе, приподняв бровь.
- Ты действительно юный Таборлин.
Я вспомнил историю, которую за несколько дней до этого рассказывал Мартен.
- Конечно, - я засмеялся, потом крикнул: - Эдро! - моим лучшим голосом Таборлина Великого и ударил верхнюю часть шкатулки рукой.
Крышка, щелкнув, открылась.
Я был удивлен, как и все остальные, но сумел хорошо это скрыть.
В действительности, наверняка, один из них на самом деле взломал замок, но крышка застряла.
Наверное, дерево разбухло, ведь она лежала несколько дней в сырости.
Когда я ударил его, она просто выскочила.
Но они не знали этого.
Судя по их лицам, можно было подумать, что я только что преобразовал перед ними золото.
Даже Темпи поднял бровь.
- Хороший трюк, Таборлин, - сказала Хеспе так, будто была не уверена, сыграл ли я с ними шутку.
Я решил держать язык за зубами и сунул мой набор временных отмычек обратно в карман плаща.
Если я собирался стать арканистом, я мог быть и известным арканистом заодно.
Делая все возможное, чтобы излучать торжественную властность, я поднял крышку и заглянул внутрь.
Первым, что я увидел, был толстый сложенный лист бумаги.
Я вытащил его.
- Что это? - спросил Дедан.
Я держал его так, чтобы все могли видеть.
Это была тщательная карта окрестностей, показывающая не только точное изображение изогнутого тракта, но и расположение близлежащих ферм и ручьев.
Кроссон, Фенхилл и трактир "Однопенсовик" были отмечены на западной дороге.
- Что это? - спросил Дедан, указывая толстым пальцем на отмеченный глубоко в лесу X на южной стороне дороги.
- Я думаю, это этот лагерь, - сказал, указывая, Мартен.
- Совсем рядом с тем ручьем.
Я кивнул.
- Если это правда, то мы ближе к Кроссону, чем я думал.
Мы можем просто следовать на юго-восток отсюда и сбережем себе больше дня ходьбы. - Я посмотрел на Мартена.
- Это будет правильно, на твой взгляд?
- Здесь.
Дай мне посмотреть. - Я вручил ему карту, и он осмотрел ее.
- Похоже на то, - согласился он.
- Я не думаю, что мы зашли так далеко на юг.
Мы сэкономим по крайней мере двадцати миль, следуя этим путем.
- Это немалое благословение, - сказала Хеспи, потирая свою перевязанную ногу.
То есть, если, конечно, один из вас, джентльмены, не хотел бы понести меня.
Я вернулся к открытой шкатулке.
Она была полна плотно обернутых тканью свертков.
Подняв один, я увидел блеск золота.
Все присутствующие начали шептаться.
Я проверил остальные маленькие тяжелые свертки и обнаружил большое количество монет, все золотые.
По приблизительным подсчетам, здесь было более двухсот реалов.
Хотя я никогда в действительности не держал ни одного, я знал, что один золотой реал стоил восемьдесят монет, почти столько же, сколько дал мне Маер для финансирования всей этой поездки.
Неудивительно, что Маер жаждал остановить препятствовавших его сборщикам налогов.
Я жонглировал числами в моей голове, преобразуя содержимое шкатулки в более привычные валюты, и насчитал более пятисот талантов серебра.
Хватит денег, чтобы купить хорошего размера придорожный трактир или усадьбу со всем скотом, включая экипаж.
С этим количеством денег вы могли бы купить себе незначительный титул, положение при дворе или звание офицера в армии.
Я видел, что все остальные делают свои собственные подсчеты.
- Как насчет того, чтобы поделить небольшую часть этого? - сказал Дедан без особой надежды.
Я поколебался, затем полез в шкатулку.
- Кажется ли вам реал на человека достаточно справедливым?
Все молчали, когда я развернул один из свертков.
Дедан посмотрел на меня недоверчиво.
- Ты серьезно?
Я протянул ему тяжелую монету.
- Как мне кажется, недостаточно щепетильные люди могут забыть сказать Алверону об этом.
Или они никогда не вернутся к Алверону вообще.
Я думаю, реал каждому будет хорошей наградой для таких честных людей, как мы. - Я бросил Мартену и Хеспи по яркой золотой монете.
- Кроме того, - добавил я, бросая реал Темпи.
- Я был нанят, чтобы найти группу бандитов, а не уничтожать мелкий военный лагерь. - Я поднял свой реал.
- Это наша награда за услуги вне служебного долга. - Я сунул его в карман и погладил.
- Алверон не должен знать об этом.
Дедан рассмеялся и похлопал меня по спине.
- Ты не так уж сильно отличаешься от всех нас, в конце концов, - сказал он.