Я глубоко вздохнул и выдохнув, почувствовал себя расслабленным.
Но когда я подошел поближе, я увидел ее лицо.
Она не улыбалась.
Также не надела она и маску бесстрастного Адем.
Она смотрела на мое приближение с выражением, мрачнее, чем у палача.
Я заговорил, как только я подошел достаточно близко.
- Вашет, - сказал я искренне.
- Я...
Оставаясь сидящей, Вашет подняла руку и я перестал говорить так быстро, как если бы она ударила меня по рту.
- Извинения сейчас не имеют особого значения, - сказала она, и голос ее был плоским и холодным, как слюда.
- Всему, что бы ты ни сказал, на данный момент доверять нельзя.
Ты хорошо меня знаешь, и знаешь, что я действительно разозлена, поэтому ты находишься в тисках страха.
Это означает, что я не могу доверять любому слову сказанному тобой, потому что оно сказано из страха.
Ты умный, обаятельный и лжец.
Я знаю, что ты можешь согнуть весь мир своими словами.
Поэтому я не желаю тебя слушать.
Она переменила положение на скамье, а затем продолжила.
- Ранее я заметила в тебе мягкость.
Это редкая вещь в таком молодом человеке и это было большей частью того, чем ты убедил меня, что стоишь обучения.
Но по прошествию дней я увидела кое-что еще.
Некоторые другие лица, которые далеки от мягкости.
Я отклонила их, как мерцания ложного света, думая, что это хвастовство молодого человека или странные шутки варвара.
- Но вчера, когда ты говорил со мной, до меня дошло, что мягкость была маской.
И это другое наполовину видимое лицо было темным и беспощадным, оно было настоящим лицом, скрывающимся под ним.
Вашет посмотрела на меня долгим взглядом.
- Есть что-то тревожное внутри тебя.
Шейн видела это в твоих разговорах.
Это не отсутствие Летани.
Но это делает мое беспокойство большим, а не меньшим.
Это означает, что в тебе есть что-то глубже, чем Летани.
То, что Летани не может исправить.
Она встретилась со мной глазами.
- Если это так, то я была неправа, обучая тебя.
Если ты был достаточно умен, чтобы показывать мне фальшивое лицо так долго, то ты представляешь опасность большую, чем просто школе.
Если это так, то Карсерет права, и тебя нужно быстрей убить, чтобы обезопасить всех участников.
Вашет поднялась, двигаясь, как будто она очень устала.
- Об этом я думала сегодня.
И буду продолжать думать долгое время этой ночью.
Завтра я приму решение.
Используй это время для того, чтобы привести в порядок свои мысли и сделай все, чтобы подготовиться показать лучшее в тебе.
Затем, не встречая мой взгляд, она повернулась и пошла в дом, тихо закрыв за собой дверь.
***
Какое-то время я бесцельно бродил.
Я пошел смотреть меч-дерево, надеясь, что я мог бы найти там Селин, но ее нигде не было видно.
Разглядываение дерева не сделало ничего, чтобы успокоить меня.
Не сегодня.
Так что я пошел в баню, где я пропитывал себя печалью.
Позже, в одном из зеркал, разбросанных в небольших комнатах, я поймал первый взгляд на свое лицо, после того, как Вашет ударила меня.
Половина моего лица была красной и опухшей, с синяками начинающими наливаться синим и желтым вокруг моей головы и линии челюсти.
У меня также был ободранный, начинавший наливаться чернотой глаз.
Когда я посмотрел на себя в зеркало, я почувствовал, как тихий гнев пробудился к жизни глубоко в моем животе.
Я решил, уставший беспомощно ждать, когда остальные решают, прогнать меня или оставить.
Я играл в их игру, узнавал их язык, был неизменно вежлив, а в ответ со мной обошлись, как с собакой.
Я был избит, надо мной глумились, а также угрожали смертью и еще худшим.
Я покончу с этим.
Поэтому я медленно направился вокруг Хаэрта.
Я посетил сестер-близнецов, разговорчивого кузнеца, и портного, где я купил мою одежду.
Я болтал дружелюбно, проводя время, задавая вопросы, и делая вид, что я не выглядел, как будто кто-то избил меня до потери сознания несколько часов назад.
Моя подготовка заняла много времени.
Я пропустил обед, и небо темнело, когда я вернулся в школу.
Я пошел прямо к себе в комнату и закрыл за собой дверь.
Затем я высыпал содержимое моих карманов на кровати, часть была куплена, некоторые украдены.
Две отличных мягких восковых свечи.
Длинный осколок хрупкой стали от плохо прокованного меча.
Катушка с кроваво-красной нитью.
Небольшая закрытая пробкой бутылка с водой из бань.
Я плотно сжал кулак вокруг последней.
Большинство людей не понимают, как много теплой воды содержится внутри него.
Вот почему я так долго ждал до кипения.
Несмотря на то, что обжигающе горячий бассейн, из которого я вытащил ее, был больше, чем в полумиле отсюда, то, что я держал в руке было лучше использовать для симпатии (прим. магии связывания), чем светящийся уголь.
Эта вода содержала в себе жар.
Я подумал о Пенти с приступом сожаления.
Тогда я взял свечу и начал крутить ее в моих руках, согревая ее моей кожей, смягчая воск и начал формировать из нее куклу.
Я сидел в своей комнате, думая темные мысли, когда погас последний луч с неба.
Я оглядел инструменты, которые я собрал, и знал глубоко в своем животе, что иногда ситуация становится настолько запутанной, что слова бесполезны.
Какой другой вариант у меня был теперь, когда слова не смогли мне помочь?
Что может любой из нас, когда слова ему не помогают?
Глава 121Когда слова бесполезны.
Была довольно темная ночь, когда я подошел к дому Вашет, но свет от свечей мелькал в ее окнах.
Я не сомневаюсь, что она могла меня убить или искалечить на благо всей Адемры, но Вашет была бы никем, если не была осторожной.
Она дала эту долгую ночь, чтобы подумать заранее.
С пустыми руками, я постучал тихонько в дверь.
Через мгновение она открыла ее.
Она все еще носила наемничью красную одежду, но она сняла большую часть шелковых завязок, которые прижимали ее крепко к ее телу.
Ее глаза были уставшими.
Ее рот сжался, когда она увидела меня, стоящего там, и я знал, что если я заговорю, то она откажется слушать.
Так что я прожестикулировал [мольбу] и шагнул назад из света свечей в темноту.
Я знал ее достаточно хорошо к этому моменту, чтобы быть уверенным в ее любопытстве.
Ее глаза подозрительно сузились, когда я отошел, но после минутного колебания она последовала за мной.
Она не несла свой меч.
Это была ясная ночь и у нас была частичка луны, чтобы осветить наш путь.
Я привел нас в горы, подальше от школы, от рассеянных домов и магазинов Хаэрта.
Мы прошли больше мили, прежде чем мы пришли на место, которое я выбрал.
Небольшая роща, где высокое нагромождение камней удержит любой шум, чтобы он не донесся к спящему городу.
Лунный свет пронизывал насквозь деревья, показывая темные фигуры в крошечном свободном пространстве, скрытом среди камней.
Здесь стояли две маленькие деревянные скамейки.
Я нежно взял Вашет за руки и проводил ее, чтобы усадить.
Медленно двигаясь, я полез в глубокую подветренную тень ближайшего дерева и вытащил мой шаед.
Я осторожно развесил его на низко свисающих ветвях так, чтобы он висел, как темный занавес между нами.
Потом я согнувшись сел на другой скамейке,и открыл застежки на футляре моей лютни.
Когда каждая из них щелкнув открылась, лютня издала знакомый гармоничный звук, как будто хотела освободиться.
Я вытащил ее наружу и мягко начал играть.
Я сунул кусок ткани внутрь корпуса лютни, чтобы смягчить звук, не желая перенести его за скалистые холмы.
И я заплел часть красных ниток между струнами.
Частично, чтобы они не звенели слишком сильно и отчасти из-за отчаянной надежды, что это может принести мне удачу.
Я начал с исполнения "В деревне кузница". Я не пел, обеспокоенный, что Вашет обидится, если я пойду так далеко.
Но даже и без слов, это песня звучит, как плач.
Это музыка, которая говорит о пустых комнатах, холоде кровати и потере любви.
Не останавливаясь, я перешел к "Ожиданию фиалки", затем к "Дому на Западе от Ветра". Последнюю песню любила моя мать и когда я играл, я вспомнил о ней и начал плакать.
Затем я играл песню, которая пряталась в центре меня. Ту бессловесную музыку, которая двигалась через секретные места в моем сердце.
Я играл ее осторожно, наигрывая ее медленно и низко в темной ночной тишине.
Я хотел бы сказать, что это веселая песня, что она сладкая и яркая, но это не так.
И, в конце концов, я остановился.
Кончики моих пальцев горели и болели.
Прошел месяц, с тех пор, когда я играл в течение длительного времени, и они потеряли свои мозоли.
Подняв глаза, я увидел, что Вашет оттащила мой шаед в сторону и наблюдала за мной.
Луна висела позади нее, и я не мог видеть выражение ее лица.
- Вот почему у меня нет ножей вместо рук, Вашет, - сказал я спокойно.
- Это то, что я есть.
Глава 122Уход.
На следующее утро я проснулся рано, быстро поел и вернулся в свою комнату, прежде чем большинство из школы не пошевелилось в своих постелях.
Я закинул за плечи мою лютню и дорожный мешок.
Я завернул шаед вокруг себя, проверяя, что все, что нужно было правильно уложено в карманы: красная струна, восковый моммет, хрупкое железо и пузырек с водой.
Затем я надел капюшон моего шаеда и оставил школу, пробираясь к дому Вашет.
Вашет открыла дверь между моим вторым и третьим ударом.
Она была без рубашки и встала с обнаженной грудью в дверях.
Она многозначительно посмотрела на меня, принимая во внимание мой плащ, дорожную сумку и лютню.
- Это утро для посетителей, - сказала она.
- Входи.
Ветер еще холоден так рано.