Если бы я достал тяжелый слиток золота и отдал его Шейн, будет ли это доказательством, что я был готов принести деньги обратно в школу?
Или это будет означать, что я буду жадно цепляться за что-то тяжелое и громоздкое, несмотря на то, что оно поставит меня в опасность?
То же самое относится и к любой из этих вещей.
Если бы я взял красную рубашку, я мог рассматриваться как благородно стремящийся к праву носить ее или высокомерно полагающий, что я был достаточно хорош, чтобы вступить в их ряды.
Это было вдвойне верно к древнему мечу, который висел там.
Я не сомневаюсь, что он был дорог Адем, как ребенок.
Я сделал еще один медленный обход дерева, делая вид, что делаю свой выбор, но на самом деле просто тянул время.
Я нервно осмотрел предметы по второму разу.
Здесь была небольшая книжка с латунным замком.
Здесь было веретено с серой шерстяной нитью.
Здесь был гладкий круглый камень, лежащий на чистой белой ткани.
Когда я осмотрел их все, я понял, что любой выбор, который я сделаю, может быть истолкован очень многими способами.
Я знал недостаточно о культуре Адем, чтобы догадаться, что может означать мой выбор.
Даже если бы я мог без имени ветра провести себя обратно через навес, я хотел быть порезанным в клочья, оставляя дерево.
Наверное, не достаточно, чтобы искалечить меня, но достаточно, чтобы понять, что я был неуклюжим варваром, который явно не принадлежал к ним.
Я снова поглядел на брусок золота.
Если я выберу его, то по крайней мере его вес даст мне повод оправдаться за неловкость при моем выходе.
Может быть, я все еще смогу произвести хорошее впечатление с ним...
Нервно я проделал третий обход вокруг дерева.
Я почувствовал, как ветер приподнялся, порывистый и заставил ветви колотить еще более дико, чем раньше.
Это заставило мое тело вспотеть, охлаждая меня и заставив дрожать.
В середине этого тревожного момента, я вдруг осознал ни чего более важного, чем внезапное, неотложное давление на мой мочевой пузырь.
Моя биология не заботилась о тяжести моей ситуации и я был охвачен мощной потребностью облегчиться.
Таким образом, в центре бури клинков, в самый разгар моей проверки, которая была также моим судилищем, я думал о мочеиспускании на священное меч-дерево, а два десятка гордых и смертоносных наемников смотрели, как я это делаю.
Это было такой ужасающей и неуместной мыслью, что я расхохотался.
А когда смех выкатился из меня, напряженность, завязывающая мой живот и царапающая мышцы спины, растаяла.
Какой бы выбор я не сделал, он должен быть лучше, чем мочиться на Латанта.
В тот момент, более не кипящий от злости, не охваченный страхом, я смотрел на движущиеся листья вокруг меня.
Всегда раньше, когда имя ветра оставляло меня, оно исчезало, как сон при пробуждении: безвозвратный, как эхо или выцветший вздох.
Но на этот раз все было иначе, я провел часы, наблюдая модели этих движущихся листьев.
Я поглядел сквозь ветки дерева и подумал о Селин, прыгающей и кружащейся, смеющейся и бегущей.
И затем это случилось.
Как имя старого друга, по которому просто проскользнул на мгновение мой взгляд.
Я выглянул между ветвями, и я увидел ветер.
Я мягко произнес его длинное имя и ветер смягчился.
Я вдохнул его, как шепот, и в первый раз, как я пришел в Хаэрт, ветер стал тихим и совершенно неподвижным.
В этом месте бесконечных ветров, казалось, что мир внезапно затаил дыхание.
Непрерывный танец меч-дерева замедлился, потом остановился.
Как будто оно отдыхало.
Как будто оно решило дать мне уйти.
Я отошел от дерева и начал медленно идти к Шейн, ничего не неся с собой.
Когда я шел, я поднял левую руку и провел моей открытой ладонью по лезвию висящего листа.
Я пришел, чтобы предстать перед Шейн, останавившись на вежливом расстоянии от нее.
Я стоял, а мое лицо было бесстрастной маской.
Я стоял, совершенно молча, неподвижно.
Я протянул левую руку, окровавленной ладонью вверх и сжал ее в кулак.
Жест означал [желание.] Было больше крови, чем я ожидал и она, сжатая между пальцами, бежала вниз по тыльной части моей руки.
После долгого мига Шейн кивнула.
Я расслабился и как только я это сделал, ветер вернулся.
Глава 124Об Именах.
- Ты, - сказала Вашет, когда мы шли через холмы, - это действительно одно большое безвкусное самолюбование ублюдка, ты знаешь это?
Я слегка склонил к ней мою голову, изящно жестикулируя [подчиненное принятие.]
Она нанесла мне пощечину.
- Прыгнул выше головы, ты мелодраматическая задница. Ты можешь одурачить их, но не меня.
Вашет держала свою руку у груди, как будто привязанную.
- Вы слышали, что Квоут принес назад от меч-дерева?
Вещи, которые варвары не могут понять: тишину и неподвижность.
Сердце Адемры.
Что же он предложил Шейн?
Готовность истечь кровью за школу.
Она посмотрела на меня, ее выражение было в ловушке между отвращением и развлечением.
- Серьезно, это как будто ты вышел из сказок.
Я прожестикулировал: [Вежливая лесть заниженная ласковым принятием.]
Вашет вытянула руку и сильно щелкнула пальцем по моему уху.
- Ой! - Я расхохотался.
- Прекрасно.
Но не смей обвинять меня в мелодраме.
Вы, люди, являетесь одним большим бесконечным драматическим жестом.
Тихие.
В кроваво-красных одеждах.
Тайный язык.
Тайны и мистицизм.
Это как если ваша жизнь - одна гигантская немая сцена. - Я встретил с ее глазами.
- И я имею в виду, что во всех его разнообразных умных последствиях.
- Ну, ты впечатлил Шейн, - сказала она.
- Что самое главное.
И ты сделал это таким образом, что главы других школ не смогут жаловаться слишком много.
Что является другим самым важным.
Мы достигли нашей цели, невысокого здания из трех комнат рядом с небольшим досчатым загончиком для коз.
- Здесь тот, кто будет претендовать на твою руку, - сказала она.
- Кто, аптекарь? - спросил я.
- Аптекари близкие друзья матери Карсерет, - сказала Вашет.
- И я бы не отдала под ее присмотр твои руки даже на вес золота. - Она кивнула головой на соседний дом.
- Даэлн, с другой стороны, тот, к кому я иду, если нужно что-то вылечить.
Она постучала в дверь.
- Ты можешь быть членом школы, но не забывай, что я все еще твой учитель.
И во всех вещах, я знаю, что лучше.
***
Позже, когда моя рука была туго забинтована, Вашет и я сели с Шейн.
Мы были в комнате, которую я никогда не видел прежде, меньше, чем комнаты, где мы обсуждали Летани.
Здесь был маленький, грязный письменный стол, цветы в вазе и несколько комфортных мягких кресел.
Вдоль одной из стен было изображение трех птиц в полете от закатного неба, не окрашеных, но состоящих из тысячи ярких эмалированных плиток.
Я подозревал, что мы могли находиться в эквиваленте рабочего кабинета Шейн.
- Как твоя рука? - сказала Шейн.
- Прекрасно, - сказал я. - Это мелкий порез.
Даэлн немного зашил его, насколько я мог видеть.
Он быстро пропадет.
Она кивнула.
[Подтверждение.]
Я поднял левую руку, завернутую в чистое белое полотно.
- Трудной частью будет держать эту руку в покое, в течение четырех дней.
Я уже чувствую, как будто это мой язык был порезан, а не моя рука.
Шейн слегка улыбнулась на это, уставившись на меня.
Знакомое выражение было великим комплиментом.
- Ты достаточно хорошо выступил сегодня.
Все говорят об этом.
- Я ожидал, что у тех нескольких, что видели это, есть более важные дела, чем говорить об этом, - скромно сказал я.
[Отвлеченное недоверие.]
- Это может быть правдой, но те, кто наблюдал из укрытия, несомненно, будут говорить о том, что они видели.
Одна Селин уже рассказала об этом сотне человек, если я не ошибаюсь.
К завтрашнему дню все будут ожидать, что твой шаг потрясет землю, как будто ты сам Эте, который вернулся к нам в гости.
Я не мог придумать о чем говорить, поэтому я промолчал.
Редкость для меня.
Но, как я уже говорил, я учился.
- Есть кое-что, о чем я хотела поговорить с тобой, - сказала Шейн.
[Защищенное любопытство.]
- После того, как Темпи привел тебя сюда, он рассказал мне длинную историю о времени, проведенном вместе с тобой, - сказала она.
- О ваших поисках разбойников.
Я кивнул.
- Правда ли то, что ты сделал магию крови, чтобы уничтожить нескольких мужчин, а затем призвал молнию, чтобы уничтожить остальных.
Взгляд Вашет метался между нами.
Я так привык говорить с ней по-атурански, что было странно видеть ее выражение бесстрастия Адем закрывавшим ее лицо.
Тем не менее, я могу сказать, что она была удивлена.
Она не понимала.
Я думал попытаться предложить объяснение моих действий, затем передумал.
- Да.
- Тогда ты могуч.
Я никогда раньше не думал об этом в таких терминах.
- У меня есть некоторая энергия.
Другие более могучи.
- Это то, к чему ты стремишься в Кетан?
Чтобы получить энергию?
- Нет. Я стремлюсь из любопытства.
Я стремлюсь из любви к знаниям.
- Знание - это вид энергии, - отметила Шейн, затем, казалось, сменила тему.
- Темпи сказал мне, что Ринта был среди бандитов в качестве их главаря.
- Ринта? - спросил я уважительно.
- Плохо дело.
Человек, который больше, чем человек, но меньше, чем человек.
- Демон? - спросил я, не задумываясь используя атуранское слово.
- Не демон, - сказала Шейн, с легкостью перейдя на атуранский.
- Здесь нет таких сущностей, как демоны.
Ваши священники рассказывают вам истории про демонов, чтобы напугать вас. - Она коротко встретила мой взгляд, чтобы изящно прожестикулировать: [Примиряющая честность] и [серьезное значение.]