Это уже говорит само за себя.
Готов ли ты слушать? - [Глубокая формальность.]
Был намек на ритуал в ее голосе.
Я снова кивнул.
[Настойчивая мольба.]
- Как и во всем, здесь есть правила.
Я расскажу эту историю один раз.
После этого, ты можешь не говорить об этом.
После этого, ты можешь не задавать вопросов. - Шейн перевела взгляд с Вашет на меня.
[Могильная серьезность.]
- Но до тех пор, пока ты не проспишь тысячу ночей ты не сможешь рассказывать об этом.
Только когда ты пройдешь тысячук миль, ты сможешь задавать вопросы.
Зная это, ты хочешь услышать это?
Я кивнул в третий раз со все возрастающим волнением.
Шейн говорила очень формально.
- Когда то здесь было великое государство, населенное великими людьми.
Они не были Адемре.
Они были тем, что было до Адемре, которыми стали мы.
- Но в то время они были сами по себе, женщины и мужчины, честные и сильные.
Они пели могучие песни и сражались, также хорошо, как Адемре.
- Эти люди создали великую империю.
Название этой империи забыто.
Это не важно, поскольку империя пала, и с этого времени земля разверглась и небо изменилось.
- В империи было семь городов и одна столица.
Названия семи городов забыты, так как они пали от предательств и были разрушены временем.
Столица также была разрушена, но ее название осталось.
Она называлась Тариниэль.
- Империя имела врагов, поэтому должна была быть сильной.
Но враги не были настолько велики, чтобы потянуть ее вниз.
Не, потянув или нажав, враг был достаточно силен, чтобы потащить ее вниз.
Имя врагов осталось в памяти, но это подождет.
Однако враг не мог победить с помощью силы, он прошел, как червяк в фрукте.
У врагов не было Летани.
Они отравили остальные семь городов империи и они забыли Летани.
Шестеро из них предали города, которые доверяли им.
Шесть городов пали и их имена были забыты.
- Один вспомнил Летани и не предал город.
Этот город не пал.
Один из них вспомнил Летани и у империи осталась надежда.
В одном непокоренном городе.
Но даже название этого города забыто, похороненное временем.
- Но семь имен остались в памяти.
Имя одного и имена шестерых, кто последовал за ним.
Семь имен сохранились, пройдя через крушение империи, через развергнувшуюся землю и изменившееся небо.
Семь имен остались в памяти через долгое блуждение Адемре.
Семь имен должны были остаться в памяти, имена семи предателей.
Запомните их и узнаете их по семи признакам:
Цифус имеет синее пламя.
Стеркус в железном рабстве.
У Ферула холодные и темные глаза.
Уснеа ни живет ничем, кроме разложения.
Серый Дальсенти никогда не говорит.
Бледный Алента приносит болезнь растениям.
Последний - владыка семи:
Ненавидимый.
Безнадежный.
Неспящий.
Разумный.
Алаксель носит хомут из тени.
Глава 129Интерлюдия - Назойливый шепот.
- Реши! - закричал Баст, на его лице было страдание.
- Нет!
Стоп! - Он протянул руку, как будто хотел зажать ей рот трактирщика.
- Ты не должен рассказывать об этом!
Квоут улыбнулся немного насмешливо.
- Баст, кто учил тебя, что означает твое имя в первую очередь?
- Не ты, Реши. - Баст потряс головой.
- Об этом знает каждый ребенок Фаэ.
Это никогда не приводит к добру - говорить такие вещи вслух.
Никогда.
- И почему это? - спросил Квоут своим лучшим учительским голосом.
- Потому что некоторые вещи могут говорить, когда называют их имена, - Баст сглотнул.
- Они могут сказать, где их называли.
Квоут издал несколько раздраженный вздох.
- Не много вреда в том, чтобы произнести имя один раз, Баст. - Он сел обратно в кресло.
- Почему ты думаешь, Адем имеют свои местные традиции, в особенности в отношении историй?
Только один раз и никаких вопросов после?
Глаза Баста задумчиво сузились и Квоут одарил его небольшой, крепкой улыбкой.
- Именно.
Пытаться найти человека, говорящего ваше имя один раз, как отслеживать человека в лесу по одному следу.
Хронист нерешительно заговорил, как будто боясь прервать.
- Это действительно можно сделать? - спросил он.
- Честно?
Квоут мрачно кивнул.
- Я полагаю, что это то, как они нашли мою труппу, когда я был молод.
Летописец нервно огляделся, затем нахмурился и сделал очевидное усилие, чтобы остановиться.
Результатом было то, что он сидел неподвижно, выглядя столь же нервно, как и раньше.
- Означает ли это, они могут прийти сюда?
Вы безусловно, говорили о них достаточно...
Квоут сделал пренебрежительный жест.
- Нет. Имена это ключи.
Настоящие имена.
Глубокие имена.
И я должен был избегать их только по этой причине.
Мой отец был хорош во всем, что касалось деталей.
Он задавал вопросы и перекапывал старые истории о чандрианах в течении многих лет.
Я думаю, он наткнулся на несколько их старых имен и вставил их в свою песню...
Понимание отразилось на лице Хрониста.
- ...а затем репетировал ее снова и снова.
Трактирщик улыбнулся со слабой нежностью.
- Бесконечно, насколько я его вообще знал.
Я не сомневаюсь, что он и моя мать, чтобы улучшить ее, обработали каждую крошечную заминку из их песни, прежде чем сделали это публично.
Они были любителями совершенства. - Он издал усталый вздох.
- Для чандриан это было, как если бы кто-то постоянно зажигал сигнальные огни.
Я предполагаю, что единственная причина, по которой мы оставались в безопасности так долго было то, что мы постоянно путешествовали.
Баст перебил опять.
- Именно поэтому ты не должен говорить такие вещи, Реши.
Квоут нахмурился.
- Я проспал мою тысячу ночей и путешествовал несколько тысяч миль с тех пор, Баст.
Это можно безопасно сказать один раз.
Со всем адом, который вырывается в мир на свободу в эти дни, ты можешь предполагать, что люди чаще рассказывают старые истории.
Если чандриане слушают имена, я не сомневаюсь, что они слушают медленный назойливый шепот от Аруэ до Круглого моря.
Выражение Баста прояснилось и он стал более менее успокоенным.
- Кроме того, сказал Квоут с немного усталым вздохом.
- Хорошо, что они были записаны.
Они могут оказаться полезными кому-то когда-нибудь.
- Тем не менее, Реши, тебе следует быть осторожнее.
- Чем я занимался в последние годы, кроме как соблюдал осторожность, Баст? - Квоут наконец-то позволил раздражению отразиться в его голосе.
- Что хорошего это мне дало?
Кроме того, если то, что ты рассказал о Ктаэ верно, то все закончится слезами, независимо от того, что я сделаю.
Или это не правда?
Баст открыл было рот, а затем закрыл, очевидно не найдя ответа.
Затем он метнул взгляд в сторону Хрониста, в его глазах была мольба о поддержке.
Видя это, Квоут повернулся и посмотрел на Хрониста, также с любопытством поднимая бровь.
- Я уверен, что не знаю, ни в коей мере, - сказал Хронист, опустив взгляд, когда он открыл свою сумку и достал испачканный чернилами кусок ткани.
- Оба из вас видели в полной мере мое доблестное имя: Стойкий.
И это счастливая случайность, судя по всему.
Магистр Имен объявил мне выговор за трату его времени.
- Это звучит знакомо, - прошептал Квоут.
Хронист пожал плечами.
- В моем случае я поймал его на слове.
- Можешь ли ты вспомнить, как он оправдался?
- У него было много конкретной критики: я знал слишком много слов.
Я никогда не был голодным.
Я был слишком мягким...
Руки Хрониста были заняты чисткой кончика его пера.
- Я почувствовал, что он прояснил свое отношение, когда он сказал: "Кто бы мог подумать о таком маленьком бумажном скриве, что ты можешь вообще иметь какую-нибудь стойкость?"
Квоут улыбнулся с симпатией.
- Он действительно это сделал?
Хронист пожал плечами.
- На самом деле он назвал меня придурком.
Я пытался не обидеть здесь невинные уши нашего молодого друга. - Он кивнул на Баста.
- Из этого я могу сказать, что у него был тяжелый день.
Улыбка Квоута стала ещё шире.
- Жаль, что мы никогда не были в Университете в одно время.
Хронист последний раз протер перо мягкой тканью и поднес его к тускнеющему свету из окна трактира.
- Не совсем , - сказал он.
- Вам бы я не понравился.
Я был маленьким бумажным придурком.
И испорченным.
И полностью в себе.
- И что изменилось с тех пор? - спросил Квоут.
Хронист пренебрежительно выдохнул носом.
- Немногое, смотря о чем вы спрашиваете.
Но мне нравится думать, что мои глаза немного открылись. - Он прикрутил перо аккуратно обратно к своей ручке.
- И как это случилось, точнее? - спросил Квоут.
Хронист посмотрел через стол, выглядя удивленным вопросом.
- Точнее? - спросил он.
- Я здесь не для того, чтобы рассказывать истории. - Он засунул ткань обратно в свою сумку.
- Короче говоря, я волновался и покинул Университет в поисках зеленых пастбищ.
Лучшее из того, что я когда-либо делал.
Я узнал больше за месяц в дороге, чем за три года занятий.
Квоут кивнул.
- Теккам сказал то же самое: Ни один человек не может назвать себя храбрым, если никогда не проходил сотни миль.
Если вы хотите знать правду о том, кто вы есть, идите, пока люди не узнают ваше имя.
Путешествие является великим уравнителем, великим учителем, горькое, как лекарство, более жестокое, чем зеркало.
Длинный участок дороги расскажет вам о вас больше, чем сто лет спокойного самоанализа.
Глава 130Вино и ветер.
Высказываение моих прощальных слов в Хаэрте з