Или планирует заниматься тобой индивидуально.
Я проигнорировал ее комментарий, хотя меня задела мысль о том, что я за бортом.
- Разве Элодина поймешь? - сказал я.
- Если он не псих, то он лучший из актеров, которых я встречал.
Фела хотела что-то сказать, а затем нервно огляделась и приблизилась ко мне.
Ее плечо коснулось моего, а вьющиеся волосы щекотали мое ухо, когда она тихо спросила: - Неужели он сбросил тебя с крыши Череповки?
Я смущенно хихикнул.
- Это запутанная история, - ответил я, а затем довольно неуклюже попытался сменить тему.
- А как называется его класс? - Она потерла лоб и разочарованно усмехнулась.
- Не имею малейшего представления.
Он сказал, что названием класса было название класса. - Она посмотрела на меня.
- Что это значит?
Когда я пойду к казначею и к ведомостям, он будет указан там как «Название Класса»?
Я признался, что не знаю, и после этого мы начали делиться друг с другом историями о Элодине.
Фела рассказала, что скрив застукал его голым в Архивах.
Я слышал, что однажды он целый оборот ходил по Университету с завязанными глазами.
Фела слышала, что он придумал целый язык с нуля.
Мне рассказывали, что он начал драку в одной из убогих местных таверн из-за того, что кто-то настаивал на слове «употреблять» вместо «использовать».
- Я также это слышала, - сказала со смехом Фела.
- За исключением того, что это было в таверне «Четверо и лошадь» и это был баронет, который не переставая говорил «кроме того». - Прежде, чем я понял, мы оказались на первой линии.
- Квоут, сын Арлидена, - произнес я.
Женщина со скучающим видом отметила мое имя, и я извлек из черного бархатного мешочка гладкую плитку из слоновой кости.
На ней было написано «Феллинг- Полдень». Восьмой день допуска, достаточно времени для подготовки.
Фела вытащила свою плитку, и мы отошли от стола.
- Что у тебя? - спросил я.
Она показала мне свою костяную плитку.
Кендлинг, четвертый колокол.
Это было крайне удачное место, одно из последних в очереди.
- Ничего себе.
Поздравляю.
Фела пожала плечами и убрала плитку в карман.
- По мне так без разницы.
Я не переусердствую с подготовкой.
Чем больше я готовлюсь, тем хуже сдаю.
Это только заставляет меня больше нервничать.
- Тогда тебе стоит продать ее, - сказал я, указав на толпу студентов.
- Кое-кто заплатит целый талант за такое место.
А может и больше.
- Я также не особо люблю торговаться, - сказала она.
- Я просто принимаю любую плитку, которую вытягиваю удачно, и придерживаюсь ее.
Закончив стоять в очереди, у нас не было никакого предлога оставаться вместе.
Но я наслаждался ее компанией, и она, казалось, не очень стремилась сбежать, так что вдвоем мы бесцельно бродили по двору, окуженные толпой.
- Я проголодалась, - внезапно сказала Фела.
- Хочешь пойти позавтракать куда-нибудь?
Я мучительно осознал, как легок был мой кошелек.
Будь я чуть беднее,
мне пришлось бы положить камень внутрь, чтобы его не сдуло ветром.
У Анкера моя еда была бесплатна, поскольку я играл там.
Поэтому тратить деньги на еду где-то еще, особенно перед допуском, было бы абсолютной глупостью.
- С удовольствием, - честно ответил я.
А затем соврал.
- Но я должен походить здесь немного и посмотреть, готов ли кто-нибудь поторговаться со мной за очередь.
Я торгуюсь с давних пор.
Фела покопалась в кармане.
- Если тебе требуеться больше времени, можешь забрать мою.
Я посмотрел на крайне соблазнительную плитку между ее указательным и большим пальцами.
Два дополнительных дня подготовки были бы несказанной удачей.
Или я мог выручить талант, продав их.
Может и два.
- Я не хотел бы забирать твою удачу, - с улыбкой сказал я.
- А ты оазумеется не захочешь моей.
Кроме того, ты уже и так была слишком щедра со мной. - Я многозначительно укутался в плащ.
Фела улыбнулась на это, проведя костяшками пальцев
по плащу.
- Рада, что он тебе нравится.
Но, насколько мне известно, я все еще должна тебе. - Она нервно прикусила губу, а затем опустила руку.
- Обещай, что дашь мне знать, если передумаешь.
- Обещаю.
Она снова улыбнулась, затем махнула рукой и пошла через двор.
Наблюдение за ее прогулкой сквозь толпу, походило на наблюдение за ветром перемещающимся по поверхности пруда.
Только вместо ряби на воде, головы молодых людей поворачивались, чтобы проводить ее взглядом.
Я все еще смотрел, когда Вилем подошел ко мне.
- Ты уже закончил флиртовать? - спросил он.
- Я не флиртовал, - ответил я.
- А стоило бы, - заметил он.
- Какой смысл мне вежливо ждать, не вмешиваясь, если ты не используешь такие возможности?
- Это не то, что ты подумал, - сказал я.
- Она просто подруга.
- Разумеется, - сказал он, кельдский акцент в его голосе, казалось, удваивал сарказм.
- Что вытянул?
Я показал ему свою плитку.
- Ты на день позже, чем я. - Он протянул свою плитку.
- Поменяюсь за джот.
Я призадумался.
- Ну же, - сказал он.
- Все равно от этого ты не сможешь заниматься в Архивах, как все мы.
Я пристально посмотрел на него.
- Твое сочувствие просто поразительно.
- Я берегу сочувствие для тех, кто достаточно умен, чтобы не заставлять Мастера Архивиста брызгать слюной от ярости, - парировал он.
- Для людей вроде тебя, у меня есть лишь джот.
Согласен или нет?
- Я хочу два джота, - сказал я, оглядывая толпу, высматривая студентов с отчаянием в глазах.
- Учитывая, что я могу получить их.
Вилем сузил свое темные глаза.
- Джот и три драба, - предложил он.
Я оглянулся на него, внимательно изучая его взглядом.
- Джот и три драба, - повторил я.
- И ты берешь Симмона в пару в следующий раз, когда будем играть в уголки.
Он обиженно хмыкнул и кивнул.
Мы обменялись плитками, и я сунул
деньги в кошелек: талант и четыре драма.
Маленький шаг к цели.
После минутного раздумья, я убрал плитку в карман.
- Разве ты не собираешься торговаться дальше? - спросил Вилем.
Я покачал головой.
- Думаю, оставлю это место.
Он нахмурился.
- Почему?
Что тебе делать четыре дня, кроме как плевать в потолок?
- То же, что и всем, - ответил я.
- Готовиться к допускному собеседованию. - Как? - спросил он.
- Ты по-прежнему не допущен к Архивам, так ведь? - Есть и другие виды подготовки, - загадочно заметил я..
Вилем фыркнул.
- Это звучит совсем не подозрительно, - сказал он.
- А ты еще удивляешься, почему люди сплетничают о тебе.
- Я не удивляюсь, почему они сплетничают, - сказал я.
- Мне интересно, что они говорят.
Глава 4Дёготь и Олово
Город, образовывавшийся вокруг Университета на протяжении многих веков, не был большим.
Его вряд ли даже мелким городком можно назвать.
Несмотря на это, торговля процветала на нашем конце Великой Каменной Дороги.
Купцы привозили телеги с редкими материалами: смолой и глиной, гибским камнем, поташем и морской солью.
Они привозили роскошные товары, вроде ланеттского кофе и винтского вина.
Они привозили прекрасные темные чернила из Аруйе, белоснежный песок для нашего
стекольного производства и искусно изготовленные кельдские пружины и шурупы.
Когда те же купцы уезжали, их повозки были нагружены вещами, которые можно было найти только в университете.
Медика изготавливала лекарства.
Настоящие лекарства, не подкрашенная вонючая жидкость или панацея за пенни.
Алхимики производили свои собственные чудеса, о которых я имел очень смутное представление, в том числе такие редкие материалы как нафта, серный самогон и двойную известь.
Может я сужу предвзято, но думаю, справедливо будет сказать, что большинство чудесных предметов Университета поступала из Артефактной.
Матовые линзы.
Вольфрамовые слитки и гланцкая сталь.
Листы из золота, настолько тонкие, что рвались словно папиросная бумага.
Но мы изготавливали и многое другое.
Симпатические лампы и телескопы.
Поглотители тепла и шестереночные горняки.
Соляные насосы.
Трехлистные компасы
Дюжина вариантов лебедок Теккама и валов Делевари.
Артифисты вроде меня изготавливали эти вещи, и, когда купцы покупали их, мы получали комиссию: шестьдесят процентов от стоимости.
Это был мой единственный способ заработать.
И, поскольку занятий не было во время
допускных экзаменов, у меня был целый оборот дней на работу в Артефактной.
Я отправился в Хранилище, складское помещение, где артифисты выписывали инструменты и материалы.
Я был удивлен, увидев высокого, бледного студента стоящего у окна и явно скучающего.
- Джаксим? – спросил я.
- Что ты здесь делаешь?
Это грязная работенка.
Джаксим угрюмо кивнул.
- Килвин все еще слегка…
злится на меня, - сказал он.
- Ну ты понимаешь.
Пожар и все такое.
- Жаль это слышать, - сказал я.
Джаксим был полноправным Ре’ларом, как и я.
Он мог бы заниматься сейчас множеством самостоятельных проектов.
Обязанность выполнять подобную грязную работу, не просто вызывала в нем скуку, она публично унижала его, стоила ему денег и отрывала от занятий.
В качестве наказания, это было необычайно сурово.
- C чем у нас нехватка? - спросил я.
Выбор для себя проектов в Артефактной это искусство.
Не имело
значения, изготовишь ли ты самую яркую симпатическую лампу, или самую эффективную тепловую воронку в истории артефакции.
Пока ее кто-нибудь не купит, ты не заработаешь и ломаного пенни на комиссии.
Для многих других работников, это не являлось проблемой.