– У него вся квартира твоими портретами увешана.
– Это его личное дело. Еще вопросы ко мне? Конкретнее, Александр Геннадьевич! Вас интересует, были ли между мной и гражданином Киселевым интимные отношения? Не было. Между мной и Погосяном? Не было.
– А с чего это вдруг мы перешли на «вы»?
– Саша, мне временами кажется, что я для тебя какой-то объект для исследования. Ты рассматриваешь меня, как букашку под микроскопом. Я постоянно жду от тебя все новых и новых вопросов. И вопросы твои все с подтекстом, с подначкой. Мне составить список всех, с кем я спала? Хочешь, прямо сейчас напишу, кого помню?
– Пиши.
– Что?! Ты рехнулся?
– Пиши всех, кто видел тебя обнаженной по пояс. Ниже меня не интересует.
– Ты издеваешься?
– Не я первый начал. Итак, кто мог видеть у тебя родимое пятно на левой груди?
– Час от часу не легче! Это имеет какое-то отношение к убийству моего отца?
– Судя по ответу, пятно есть?
– Ну, есть! На, смотри! – со злостью, не расстегивая, она задрала блузку, вздернула вверх бюстгальтер, обнажив грудь.
Я подошел, опустил ее руки, обнял и поцеловал. Она изобразила, что отталкивает меня, крутила головой, убирая губы, но очень недолго. Для приличия. Хрупкий мир был восстановлен.
– Теперь объясни мне про грудь, – уже спокойно сказала она.
– Киселев любил тебя и не тебя одновременно. Он выдумал девушку, которая была ему покорна и воплощала все его фантазии. Внешность этой девушке он дал твою. Сделать это для него, хорошего программиста, было не очень сложно: несколько десятков твоих фотографий с различных ракурсов, соответствующая компьютерная программа, и твоя трехмерная модель готова. Хотя, может быть, я ошибаюсь, и сделать модель потребовало у него очень много времени и сил. Но и времени, и сил у него было предостаточно. Жил он один, друзей не было, увлечений, кроме компьютера, тоже.
– Он фотографировал меня раза три, не больше.
– Больше, гораздо больше. Просто ты этого не замечала.
– Но меня с обнаженной грудью он точно не снимал.
– Теперь про грудь. Он еще писал стихи о своей любви к тебе, – глазом не моргнув, соврал я. – В этих перлах он упоминает, что целовал родинку на левой груди. На твоей компьютерной модели родинки нет, в стихах есть. Не подскажешь, о чем это он?
Она спокойно расстегнула блузку, и я мог рассмотреть, что на левой груди есть небольшое родимое пятно. Даже у обнаженной Натальи оно не бросалось в глаза, так как слилось с ареолой соска, и получалась своеобразная композиция, напоминающая цифру восемь. Чтобы хорошо рассмотреть нижнюю часть этой цифры, которая и являлась родимым пятном, нужно было или встать на колени, или задрать грудь кверху.
– Скажи мне, а есть твои фотографии, где ты маленькая. Насколько я помню, родители постоянно возили вас на море, а на пляже девочки до определенного возраста бегают в одних плавках.
– Я поняла, о чем ты. Подожди.
Наталья вышла и вскоре вернулась с фотоальбомом, быстро нашла нужное место.
На старой черно-белой фотографии на пляже на фоне моря стояли две темноволосые девочки, одна, постарше, в закрытом купальнике, другая – в одних трусиках. У младшей девочки, фигура которой была далека от подросткового становления, внизу сосочка было хорошо заметное родимое пятно. Со временем грудь увеличилась, родимое пятно и выросшая окружность соска слились в подобие восьмерки. У маленькой Наташи родимое пятнышко было, у взрослой Натальи – практически нет.
– Я забыла тебе сказать, приезжал Городилов.
– Сказал, что он, потратив неимоверные усилия, установил убийцу? Или еще раз пригласил в ресторан?
– Про ресторан разговора не было. Он рассказал, как идет расследование, что тебя практически отстранили от всего и теперь ты будешь только под ногами мешаться. Еще он сказал, что у тебя есть жена и ребенок, дочка.
– Не велик секрет. Я его при первой встрече твоей сестре рассказал и от тебя, кстати, тоже не скрывал.
У меня зазвонил телефон.
– Александр Геннадьевич, у нас новые события. Ты можешь прямо сейчас приехать в ГУВД? – спросил меня Щукин.
– Что случилось?
– Мать этого Киселева с участковым снова пришли в его квартиру. Там, только представь себе, на топчане лежит винтовка. Представил? По всем показателям – та, из которой стреляли: «СВД».
В голове мгновенно промелькнуло: «СВД – снайперская винтовка Драгунова, образца 1963 года. Калибр 7,62 мм. Прицельная дальность – 1200 метров. Емкость магазина – 10 патронов». Всем хороша эта винтовка, только здоровая, метр двадцать длиной, и приклад не складывается. С другой стороны, обмотал ее покрывалом, и пойми, что несешь.
– Геннадьевич, тут еще новостей полно. Приезжай!
– Уезжаешь? – натянуто улыбнулась Наталья.
– Кажется, Наташа, дело близится к концу. Пока непонятно, что к чему, но события начали ускоряться. Вот что, дорогая, ты на меня периодически сердишься, непонятно за что. Дело твое. Я тебе не указчик. Но я слов своих на ветер не бросаю. Это о том, что я, во-первых, не верю, что ты имеешь отношение к убийствам, а во-вторых, я тебя не брошу. Даже если, как правильно заметил господин Городилов, меня оттеснили от расследования. Только вот зубки у твоего Городилова еще не выросли на моих боссов рыпаться. Это им, в Москве, решать, что мне расследовать, а что – нет.
– Вечером приедешь?
– Ты же видишь, я или к ночи освобождаюсь, или вообще ночью. А ты мне потом предъявляешь, что приезжаю твою кровать осматривать.
– Ты приедешь или нет? – разозлилась она.
– А ты хочешь, чтобы я приехал?
Она резко развернулась и собралась уходить, но я успел ее остановить.
– Я позвоню, как освобожусь.
– Можешь не звонить, – она освободилась от моих рук и пошла прочь, но в дверном проеме остановилась:
– Скажи мне, почему ты все время врешь?
– Я?! Боже упаси! И что же я соврал?
– Иван Степанович, в отличие от тебя, честно сказал, что у этого поддонка Киселева на компьютере было полным-полно фотографий, где меня, слышишь, меня насилуют, как хотят! И ты ведь знаешь об этом и молчишь. Тебе было приятно их рассматривать? Скажи, почему ты…
– Какие фотографии, ты это о чем? – бурно возмутился я. – Мне никто никаких фотографий не показывал!
Она, взбешенная, вышла, специально грохнув дверью. Вот так вот все и заканчивается. Городилов, который стал просто милейшим Иваном Степановичем, правдой добился расположения. А я, едва ли не единственный в этом городе, кто готов выступить на ее стороне, постепенно скатился из категории близких друзей в знакомые.
Я посмотрел на портрет сенатора. Мне показалось, что он смотрит осуждающе. Если я приду сюда еще раз, то тебя, Ралиф Худатович, затолкаю между книг. Надоел ты мне что-то. Да и дочка твоя психованная тоже стала утомлять.
Около половины шестого вечера в ГУВД, в кабинете Щукина, мы собрались на оперативное совещание. Заместитель начальника криминальной милиции собирал такие совещания каждый вечер, только я до сего дня демонстративно игнорировал их.
– Значит, так, – начал Щукин. – Для тех, кто еще не в курсе событий, сегодня около двух часов дня участковый и мать подозреваемого Киселева пришли в его квартиру. На топчане они обнаружили снайперскую винтовку Драгунова. Следственно-оперативная группа выехала на место, винтовку изъяли. Предварительное баллистическое исследование показало, что обнаруженная на стройке гильза была отстреляна из этой винтовки. Сравнительная экспертиза пули, извлеченной из головы Сарибекова, и нарезов канала ствола винтовки сомнений не оставляет, эта пуля выпущена из этого оружия. Сейчас проводятся мероприятия по установлению, откуда могла взяться эта винтовка: попробуем вычислить ее судьбу по заводскому номеру. Также проверим по учетам, не проходила ли она по другим преступлениям. Кроме того, на цевье винтовки обнаружен отпечаток пальца Киселева. Отпечаток пальца – доказательство неопровержимое: он как минимум держал в руках орудие преступления.
Этот детский фокус с отпечатком пальца я знал давно. Для него нужно, в нашем случае, у еще не остывшего трупа протереть подушечку выбранного пальца чем-нибудь относительно жирным, например собственной вспотевшей ладонью. Потом к пальцу приложить вывернутый наизнанку презерватив и, плотно прокатив его по поверхности и скопировав отпечаток на резину, вывернуть презерватив. Через нужный промежуток времени, например сутки, презерватив вновь вывернуть, подышать на отпечаток пальца на откопированном месте и, надавливая на резину снаружи, прокатать его по гладкой поверхности. Результат: нужный отпечаток пальца будет в нужном месте.
– Теперь о том, как орудие преступления оказалось в квартире Киселева. Вот видеозапись с камер наружного наблюдения от офисов дома Киселева, – продолжал Щукин.
Он включил проигрыватель DVD, и на экране, при слабом освещении, показалась девушка, одетая в просторную куртку с капюшоном, который частично скрывал верхнюю часть лица. Высокий ворот наглухо застегивающейся куртки скрывал низ лица, а простые очки меняли облик до неузнаваемости. По видеозаписи было невозможно установить какие-либо индивидуальные черты. Из-под полы куртки виднелась юбка, обута девушка была в туфли на высоком каблуке. Так что, судя по всему, и вправду это было лицо женского пола – мужчина на каблуках долго не проходит. Лицо незнакомки традиционно обрамляли длинные светлые волосы.
В руках девушка держала длинный предмет, завернутый в материю. Один конец предмета был помещен в полиэтиленовый пакет, так что со стороны могло показаться, что она несет балалайку с очень длинным грифом или лопату. Вышла девушка из подъезда без всего, держа руки в карманах куртки.
– Как видите, по этой записи мало что можно понять. Поэтому, Сергей Васильевич, – обратился он к одному из оперативников, – бери шестерых парней и начинай поквартирный обход. Опросите всех до единого жильцов этого дома, может, кто видел эту девушку, что-нибудь запомнил.
Получившие задание сотрудники вышли.