– Никакого. Теперь откровенность за откровенность, а ты про эту историю откуда знаешь?
– Мне подбросили диск с записью. Что на записи, ты прекрасно знаешь.
– Наталья тебе рассказала все, о чем поведала мне? Ты просто прекрасно осведомлена о моих познаниях.
– У нас был серьезный разговор о тебе. И потом, Александр, не надо забывать, что мы родные сестры. В нас одна кровь. Теперь, после убийства отца, мы с ней остались вообще вдвоем.
Ловко, очень ловко она ушла от объяснений, прикрывшись мифическим диском. Видеть-то она его видела, только никто ей ничего не подкидывал.
– И к какому резюме вы пришли после обсуждения моей кандидатуры?
– Ни к какому. Я тебе озвучила возможное предложение, ты отверг. Об остальном теперь говорить не стоит. У меня еще вопрос.
– Мы сегодня поменялись ролями? Спрашивай.
– А про какую Ирину ты говорил в прокуратуре? Городилов ничего не понял, зато я, кажется, поняла. – Она отпила глоток-другой, освежая горло. – Ты имел в виду Ирину де Сад? А еще точнее, рассказ «Затерянные в офисе»? Это же там сцена, когда Альберто подглядывает в директорский кабинет за Луизой?
– Совершенно верно! Именно этот рассказ Ирины де Сад я имел в виду. Представь, меня сегодня убеждали, что женщины не интересуются порнографией и ни в коем разе женщина не может быть автором столь натуралистического произведения. Оказывается, они ошибались! Ты даже помнишь, что у героини имя Луиза! А я запомнил только то, что она крашеная блондинка.
– Господи, я так и думала, что когда-нибудь мне точно приплетут авторство. Аналогия просто сама напрашивается: Инна-Ирина. – Она откинулась в кресле, и наши руки расцепились. – Только для вас, уважаемый Александр Геннадьевич, в порядке взаимности, я расскажу «тайну»: автором, подписывающимся псевдонимом «Ирина де Сад», являлся мой бывший бойфренд Калинин Игорь, всю жизнь прятавшийся под вымышленными именами. Для музыкального мира он был «Валлентино», рассказы писал как Ирина де Сад. Я встречала людей, которые знали его по нескольку лет и понятия не имели, что его зовут Игорь. Когда мы встретились, он занимался сочинительством так, шутки ради. Потом, в одно время, забросил музыку и начал строчить рассказ за рассказом. Кстати, один из его рассказов просто о жизни наркоманов, и в нем вообще нет даже намеков на эротику. Потом новые метаморфозы, он стал рисовать, подписываясь: Иоганн Серов. Но к живописи у него, слава богу, таланта не было никакого, хотя он и пытался выдать свою мазню за проявление изобразительного направления психоделической культуры. Вам знаком этот термин? Нет? Это восприятие мира через призму наркотического опьянения. Все это Игорь описал в «Осеннем просветлении». Теперь покаюсь, конец у этого рассказа – дело моих рук.
– Это про дорогу, вдоль которой стоят кресты?
– Он планировал, что героиня покончит с собой. Я придумала более оптимистический конец. Мне назвать вам фамилии людей, которые могут подтвердить мои слова?
– Он давал почитать друзьям свои рассказы?
– Конечно, давал. И не мог не давать. Игорь был исключительно творческой натурой, ко многим вещам абсолютно не приспособленный. Для него, например, темным лесом был Интернет. Не смейся, он не знал, как войти на собственный сайт, не то чтобы там поместить ответ поклонницам. Те, кто размещал его рассказы в Интернете, волей-неволей были посвящены в авторство. Так что тут все просто. Кстати, кто в прошлом году повторно разместил в Интернете «Затерянные в офисе», я понятия не имею. Но с десяток человек это вполне могли сделать.
– А первый рассказ на английском языке? Он что, владел английским?
– Его перевела одна из поклонниц. Вот ее я, к сожалению, назвать не могу, так как никогда не знала. Но как-то Арсен Григорьевич мне объяснял, что если провести сравнительную экспертизу, то станет понятно, что на английский его переводил не автор, а другой человек.
– Какие интересные вопросы вы обсуждаете с Арсеном Григорьевичем!
– Мы с ним встречались в Москве год и потом еще год, уже здесь, после моего приезда из Москвы. Встречались, в смысле были любовниками. И нам было о чем поговорить, кроме кровати.
– Инна, это ради него ты поменяла облик?
– Не только. Мне надоело быть замухрышкой. Бог не дал подобающей внешности, пришлось на деньги отца внести свои коррективы. Как я сейчас? – Она с улыбкой с боков приподняла груди, выпрямила спину, чтобы я мог убедиться в контрасте объема грудей и тонкой талии.
– Очень и даже очень! Гораздо лучше, чем в юности. Был бы не женат, ей-богу, приударил бы!
– Спрашивается, кто не дает? – Она засмеялась, и было не понять, всерьез это сказано или в шутку.
За окном наступала необходимая мне темнота.
– Кстати, Инна, а чего это мне Наталья не звонит весь день? Или теперь мы станем через посредников общаться?
– Позвони сам, – она мило улыбнулась, – и спроси. Хотя зачем? Тебе ведь в понедельник уезжать? Убийство раскрыто, пора домой?
– Странно как-то Городилов вам все рассказывает, кусками. Это он считает, что раскрыл убийство, а я – нет. Если кому-то удалось сочинить бредни от лица Киселева и перекопировать отпечаток пальца на винтовку, которую он в руках не держал, то это еще ничего не значит.
– Разве можно скопировать отпечаток пальца?
– Если хорошо постараться, то можно. Можно и на компьютер ему загрузить «дневники», сочиненные по мотивам повестей и рассказов Ирины де Сад. Скоро, очень скоро это тайное станет явным. И вот тогда, – я внезапно посмотрел на нее, – тогда придется отвечать и за Ралифа Худатовича, и за Фаину Далайхановну.
– Я согласна. Все виновные в убийстве отца должны быть установлены и наказаны. Только кто поверит в то, что можно перекопировать отпечаток пальца?
– А кто поверит в то, что человек, который с десяти шагов не мог из винтовки попасть в пустую бутылку, вдруг так точно определил сектор обстрела и столь метко поразил цель с расстояния, которое в разы больше, чем десяток метров? В нем проснулся скрытый дар?
– Он мертв, и что в нем проснулось, уже никогда не узнать. К сожалению, ничего у тебя не получится, Саша. Факты, которые сейчас у следствия, не на твоей стороне. И потом, ты сам понимаешь, что раскрытие убийства всем просто очень выгодно. От тебя отмахнутся, как от назойливой мухи. Стоит ли пробовать пробить лбом стену? Зачем?
– И это говоришь мне ты, его родная дочь? Бросить все на полдороге? Нет, это не в моем стиле. Я привык завершать начатое.
– Езжай домой, Саша. Ты сделал все, что мог, и наша семья оценит это.
Все! Предложение денег прозвучало, пора идти.
– Я останусь, Инна, и доведу дело до конца.
– Как знаешь!
Мне показалось, что она закончит свою фразу словами: «Я тебя предупредила!», но если Инна и хотела так сказать, то промолчала.
Мы молча прошли в прихожую, я надел куртку, обулся. Инна открыла замки, но вместо того, чтобы раскрыть дверь, прильнула ко мне, и мы стали страстно и самозабвенно целоваться, словно давние любовники после недолгой разлуки. Все происходило так, будто бы мы заранее договорились: «Целоваться станем около двери». Ну, естественно, где еще дать волю чувствам в пятикомнатной квартире? Особенно когда вы в ней вдвоем? Только в прихожей!
Она немного отстранила меня и, глядя в глаза, серьёзно сказала:
– Ты выбрал не ту из сестер, Саша.
– У меня был выбор?
– Выбор есть всегда. Иди!
Я пешком, не спеша спустился по лестнице на первый этаж, незамеченный прошел мимо консьержки и вышел во двор. Дверь, как и обещал резидент, была не заперта. На улице ночь.
Прислонившись спиной к стене, я достал мобильный телефон, комбинацией кнопок взвел антилазер на полную мощность. Индикатор показал, что при таком выбросе энергии я смогу послать только два импульса, после чего батарея разрядится.
Не будучи человеком набожным, я перекрестился:
– Ну, Господи, благослови!
В тени дома Инны я перешел большую часть пустыря и вышел на свет, когда до забора оставалось метров десять.
Человек в куртке с накинутым капюшоном стоял именно там, где я предполагал. Он выжидающе смотрел вперед, на ярко освещенный подъезд, готовый двинуться вдоль забора параллельно мне. Правая рука его была немного засунута за отворот куртки и наверняка сжимала рукоятку пистолета. Он не ждал меня с этой стороны и потому не обратил внимания на приближающийся сбоку силуэт.
Тонкий луч наведения лазера уперся в темнеющую фигуру.
– «Арес», ты не меня ждешь?! – громко позвал я.
Он рванул руку с пистолетом наружу.
Как только мужчина повернулся ко мне лицом, я надавил кнопку импульса. С расстояния в пять-шесть метров луч лазера выжег ему сетчатку глаз. Импульс продолжительностью в полсекунды навсегда сделал его слепым. Последнее, что «Арес» видел в своей жизни, была яркая точка, мгновенно превратившаяся в ослепительный шар, который ударил его в лицо, и свет навсегда сменился тьмой.
От дикой боли в глазах и шока от внезапной потери зрения человек выронил пистолет, схватился за лицо руками и, опустившись на колени, истошно, душераздирающе завопил.
Где-то сзади завизжал покрышками автомобиль, что-то ухнуло, бахнуло, и по дороге мимо меня, ревя мотором, пронесся джип. На полном ходу он снес стоящего на коленях мужчину, и тело его отбросило к забору. Удар бампером пришелся незнакомцу прямо в лицо, и я не сразу сообразил, что отдельно летящий предмет, с треском врезавшийся в прутья решетки забора в паре метров от меня, – это оторванная голова, с которой во все стороны летели капли крови.
Я машинально смахнул с лица налетевшие брызги, но в итоге только размазал кровь.
Справа, куда умчался автомобиль-убийца, хлестко ударили пистолетные выстрелы.
И в темноте, которая, показалось мне, поглотила все вокруг, наступила абсолютная тишина.
В этой тишине, в свете прожектора около будки охранников, вырисовываясь из темноты, появился человек с вскинутой к плечу рукой, в которой он сжимал пистол