– Похоже, «он» – это не папа Юра, – непривычно спокойно рассудил Григорий. – Что еще хуже…
– В семье еще один насильник, – тяжело вздохнул Стас. – Похоже, этот кто-то сестренку не только изнасиловал, но еще и запугал, скотина.
– Точнее, – пояснил Шерлок непривычно жестким «ментовским» тоном, – он просто перекинул на девочку свой страх. Преступник прекрасно знал, что он сам окажется в клинике, если родители узнают о его проделках и с Софьей, и с Глашей. А потом и с теми девочками из деревни. И убивал родственников он тоже для того, чтобы скрыть свою страстишку. Выражаясь языком Софьи, он понимал, что его накажут.
– И Глаша тоже! – Любава устало потерла виски. – Вот я дура! Была так занята своими делами, войной с Машкой, что даже не подумала… Ведь именно я тогда нашла девочку в обморочном состоянии, избитую и запуганную до смерти!
– Теперь она в порядке и уже дала показания против насильника, – известил ее Майк.
– Ага! – Софья снова вдруг стала взрослой. – Глаша всегда была сильнее. Я тоже так хотела. Но… Я старалась ради Влада! А пока лишь смогла выбрать для него самую избитую и сломанную куклу…
На последних фразах ее состояние вновь изменилось. Но родственники этого не заметили: все осматривали игрушки, рассаженные вокруг стола. А потом все взгляды, как по команде, обратились в сторону Любомира.
– Вы с ума сошли? – саркастично осведомился он. – Она уже давно рассказывает какие-то небылицы, а вы верите? Неужели непонятно, что она сумасшедшая? Эти ее куклы… она их оставляла возле трупов, между прочим.
– Но она точно не могла изнасиловать саму себя, – холодно напомнил Дмитрий, разворачиваясь к кузену, при этом, каким-то чудом, он вспомнил инструкции Гнома и сдвинулся так, чтобы Любава осталась за его спиной.
– Это, конечно, нет, – кивнул Стас. – Но… Так сразу решить, что это Любомир…
– Ну вот и пришло мое время изобразить Пуаро, – невесело усмехнулся Майк и тоже шагнул вперед, как бы отсекая преступника не только от Любавы, но и от Лизы с Мирой. – Это именно Любомир. Я напомню вам то, что давно является для всех очевидным. Он патологически привязан к сестре. И…
Он сделал паузу, но все же с сожалением продолжил:
– Я обязан перед вами всеми извиниться. Если бы я сразу понял, насколько важны слова Любавы, возможно, Михаил был бы сейчас жив. Ты же, Любава, сама мне сказала, что для него ты навсегда останешься девочкой-подростком. Вот только сестра такой же привязанности к брату не питает.
– И делает все возможное, чтобы полностью избавиться от его тотального контроля и чрезмерной заботы, – дополнила Мира, все еще удерживая возле себя экстрасенса и художницу. – Он ищет в других девочках свою сестру. Или, проще говоря, представляет ее на их месте.
– А еще есть просто логика! – высказался на своем языке Гном. – Софья и Глафира вряд ли могли забыть, кто с ними это сделал! И они обе адекватны. Это при шизофрении голоса в голове. А у девушек… посттравматический синдром! По его милости.
– Скромно добавлю заслуги полиции, – закончил Шерлок. – Они и без собак-ищеек смогли откопать его окровавленную рубашку и джинсы в парке. Как раз у дорожки, ведущей с пляжа.
Похоже, именно последний аргумент добил всех. Теперь вся семья смотрела на Любомира с ужасом.
– Отлично, – сквозь зубы протянул Дмитрий. – Теперь и будет ему клиника.
В следующий момент он рванул вперед и хорошенько двинул кузену в челюсть.
Мира понимала, что сейчас надо быть особенно внимательной: следить за каждым жестом преступника, предотвратить новые жертвы… но ее взгляд все равно метнулся к кукле за столом. На скуле той игрушки, что изображала Любомира, было намалевано фломастером ярко-алое пятно. Как след от удара…
Она тут же подняла взгляд на Любомира живого, чтобы заново не запаниковать. А он быстро опомнился после удара или… совсем его не заметил. Любомир игнорировал всех и вся, он смотрел только на сестру.
– Ты же не можешь им поверить, Любава, – требовательно заявил он. – Они ничего не знают и не понимают. Ты-то знаешь: я все и всегда делал только ради тебя. Ты не должна их слушать!
– Майк прав, – в тоне художницы слышалась бесконечная усталость. – Ты столько раз повторял мне, что я навсегда останусь для тебя той четырнадцатилетней девочкой, которую ты всегда мог обнять, защитить, удержать при себе… И чем больше я рвалась прочь от тебя, тем сильнее ты старался привязать меня к себе. А когда понимал, осознавал по-настоящему, что я тебе не принадлежу…
Ее голос сорвался от сдерживаемых слез, но женщина упрямо и зло заставила себя продолжить.
– В отношении тебя, как оказалось, Машка была права. – Любава уже срывалась на истерику. – Ты чертов ублюдок! Больной извращенец, ты…
Она зарыдала, закрывая лицо руками.
– Я думаю, пора его уводить, – с сожалением посмотрев на художницу, решил Шерлок. – Спектакль в стиле Агаты Кристи пора заканчивать. Пусть уж там судебные врачи решают, куда его – в тюрьму или в клинику…
– Нет! – Любомир, с перекошенным от ярости лицом, сорвался с места, стараясь добраться до сестры. – Ты не имеешь права! Ты часть меня! Ты не можешь меня предать!
Дмитрий перехватил кузена, стал теснить назад, но Любомир размахивал руками и рвался к Любаве. Он все же умудрился схватить ее за плечо. Григорий помогал Дмитрию убрать взбесившегося убийцу, Мира и Лиза выступили вперед, отодвигая художницу себе за спину. Рука брата соскользнула с плеча Любавы, в последний миг вцепившись в рукав ее блузы. И снова, второй раз за вечер, послышался треск рвущейся ткани. Даже не желая этого, Мира заметила, что порванная блуза теперь свисает с плеча Любавы, точно как у похожей на нее куклы.
Наверное, именно эта новая волна ужаса дала девушке сил оттолкнуть от себя дерущихся мужчин, податься назад, увлекая за собой и Лизу, и Любаву. Дмитрий упорно теснил кузена дальше от женщин, Григорий, выпустив на свободу свой буйный нрав, молотил Любомира по плечам и лицу. А тот в ответ слепо махал кулаками, попадая по братьям.
– Ты никуда от меня не денешься! – продолжал орать он. – Ты во всем этом виновата! Ты слышишь? Любава! Это все только из-за тебя. Тебе не надо было от меня отходить. Ты принадлежишь только мне. Они все на твоей совести!
Дмитрий не выдержал и тоже врезал кузену от души в живот. Любомир отлетел к двери, шумно выдохнул, заметил свободный выход и тут же решил бежать. Никита попытался схватить брата, но лишь получил кулаком под глаз.
Майк, Шерлок и Гном последовали за преступником, хотя никто из них особенно не торопился. Дом был забит охраной и полицией. Любомир никуда не денется.
Последнего обстоятельства горячий парень Гриша не знал и тоже побежал за ними.
– Я даже не предполагала, что все это закончится таким ужасом, – с отчаянием заметила Наталья.
– Ужас, это да… – Мира буквально стряхивала с себя руки Любавы, Лиза сама шагнула от подруги.
– Смотри! – Экстрасенс указывала на быстро заплывающий глаз Никиты. – И тут…
На кукле, изображающей этого члена семьи, под правым глазом было начеркано черным фломастером, и… игрушечное веко, видимо, было сломано – полностью наплывало на глаз.
– Твою же мать!.. – выдал Дмитрий. – И это я…
На изображавшей его кукле тоже виднелись следы черного фломастера. И на подбородке, и на груди игрушки они проступали из-под порванной футболки. Дмитрий нервно начал прикрывать руками собственную одежду.
Любава только грустно кивнула, указав на блузку игрушечной художницы. К ней вдруг потянулась Софья, обняла сестру за плечи, немного неуверенно и неумело, и стала по-детски гладить ее по голове. Наталья тоже тяжело поднялась с кресла и пошла к ним.
А мужчины с нервным интересом пристально осматривали остальных кукол.
– У Гришки точно будет такой же фингал, – заметил Никита. – Как тут. – Он указывал на соответствующую игрушку.
– Интереснее всего у нашего извращенца. – Дмитрий буквально ощупывал куклу.
– Я помню ее. – Мира даже удивилась, когда поняла, что у нее дрожит голос, и поспешила откашляться. – Мы разбирали игрушки в комнате Зои. У этой сломана нога, а из руки шарнир вылетел…
– Софья? – Лиза со странным выражением смотрела на дизайнера. – А почему ты взяла именно эти куклы?
– Легче сделать их похожими. – Голос женщины сейчас звучал мягко и успокаивающе, она, похоже, окончательно вернулась в свое нормальное состояние. – А про Любомира я уже говорила – выбрала ту, которую Зоя потрепала больше остальных.
– Пугающий привет от тетки, – заметил Никита. – Даже интересно, насколько все…
Договорить «сойдется» он не успел. В столовую влетел запыхавшийся Гном.
– Там… это! – начал он, стараясь восстановить дыхание. – Любомир с лестницы слетел. Он к двери бежал – охрана. Он наверх – полиция. Повернулся неловко, зацепился ногой и… «Скорую» Майк уже вызвал.
– Дай угадаю, – предложила Мира, предпринимая просто титанические усилия, чтобы впервые в жизни не заплакать от страха, – у него сломаны нога и рука. И…
– Это мелочи! – недослушал ее Гном. – Он долбанулся виском об ступеньку!
И вновь столовая превратилась в подмостки театра абсурда. Спектакль традиционно закончился немой сценой. Все в полном изумления молчании смотрели на трещину на фарфоровом виске куклы Любомира…
Глава 17Недолгие прощания
Все разбирательства с полицией, дача показаний, оформления всего и вся заняли добрую часть ночи. Наплевав на диету, измученная переживаниями, Мира сидела на кухне и пила вожделенный кофе, сваренный Владом.
– Более мерзкого и жуткого дела у нас еще никогда не было, – сказала она бывшему дворецкому.
– Брось, – в привычном веселом тоне, который, правда, сегодня давался ему с трудом, ответил Влад. – Если уж ты прекратила лечебно голодать, может, тебе дать клубники?
– Я бы сейчас даже от водки не отказалась, – призналась девушка. – А вообще… Да, во всем этом есть одно большое светлое пятно. Это ты. И клубника. Маленькое пятно.