— Полностью разделяю ваши чувства, идаам!
— Нас будут сканировать?
— Не исключено. Поэтому лучше всем пассажирам находиться здесь во избежание лишних вопросов. Устраивайтесь в ложемент, идаам!
Джамиль посмотрел сначала на Томаша, затем на Ладу и Насира. Он часто заморгал, как если бы это способствовало движению его мысли.
— У нас будет, — он сглотнул, — столкновение?
— Какое к чёрту столкновение? Есть правила безопасности, которые нужно соблюдать! Я ваш капитан! Лезьте в долбаный ложемент!
— Да, да, конечно… — Джамиль, забавно покряхтывая, устроился в ложементе. — А что произойдёт, когда закончится обратный отсчёт? Они войдут в наш полётный коридор, или мы с ними…
Джамиль не договорил.
— Они просто пройдут через наш полётный коридор, — сказала Лада. — Успокойтесь, идаам!
Томаш откинулся в ложементе и закрыл глаза. Всё, что он сейчас мог делать — это ждать. Он начал проваливаться в тягучую, как чёрный обморок от наркоза, дрёму — события последних часов выжали из него весь запас сил.
В уши ударил мерзкий сигнал системы оповещения — электронная истерика корабля. Томаш вздрогнул.
— Что это? Прямое включение?
— Какое ещё прямое включение? — Насир, сгорбившись, рассматривал что-то на экране. — Они пока слишком далеко.
Таймер показывал тридцать четыре минуты.
— Сообщение пришло, — сказала Лада. — Выводим.
Что-то ядовито зашипело, как воздух из пробитых труб, и на голографическом экране вытянулись острые зубчики трёхмерной спектрограммы. Шипение сменилось скрежетом. Томаш зажал уши.
— Лада!
— Сейчас-сейчас… — Она отключила звук. — Декодер не тот подрубился. Чёрт, ничего не работает на этом корабле! Попробуем так.
График на экране вновь изрезали остроконечные росчерки, которые наводили на мысли о готовящемся землетрясении, но слышно теперь ничего не было — лишь монотонный гул, доносящийся из системы рециркуляции.
— Звук-то верни, херзац его!
В уши тут же ударил громкий и раздражённый мужской голос.
— …крейсера «Рокотовский» военного авиакосмического флота Федеративной Литийской Республики. Сигнатура вашего корабля недействительна. Двести тридцать два часа назад по общепланетарному времени для кораблей Федеративной Литийской Республики была введена новая сигнатура. Ваша сигнатура более не может использоваться для идентификации.
— Вот же елдыш! — взвыл Насир.
— Требуем переслать нам ваши полные идентификационные данные, цель и пункт назначения, а также порт вылета. На этом всё. Край.
На лбу у Томаша выступил холодный пот.
— Ну и вляпались, херзац матерах! — Насир вмазал кулаком по приборной панели.
— Не бей терминал, Насик, — спокойно сказала Лада. — Этим делу не поможешь.
— А чем поможешь, адыр елдыш?
— Вы знали об этом, идаам? — спросил Томаш у Джамиля. — То, что у нас палёная сигнатура?
— Я… — Джамиль сглотнул. — Я понятия не имел! Это всё Айша, это она всё решала, а я совершенно не в курсе дел! Давайте, давайте поскорее свяжемся с ней, прямо сейчас, у нас пока ещё есть время, она…
— А какой смысл? Она нам что, сигнатуру через альтаам поменяет? Придётся самим разбираться.
— Но что, что тогда будет? Что имел в виду этот мужчина? Что значит «край»?
Томаш уже открыл рот, но Лада его опередила:
— «Край» значит конец связи, «зачтак» — начало. Так принято в литийском флоте. Так чего, капитан? — Она посмотрела на Томаша. — Зачтак? Ответ писать будем?
— Какой ещё ответ? — процедил сквозь зубы Насир. — Вляпались в харазу мы знатно! Что бы ни ответили, хуже будет. Сидим да молчим, куль хара! И ждём.
— Чего ждём, Насик? Обеденный перерыв?
— Невидимку, — ответил вместо Насира Томаш. — Может, он за нас вступится. Но ответить всё-таки стоит. Так что включай.
Лада нажала несколько кнопок на приборной панели. Томаш прокашлялся — в горле от волнения першило — и заговорил:
— Зачтак. Тарка «Вечный странник», нейтральный код, порт приписки — Оломоуц, Федеративная Литийская Республика. Последний месяц находились на карантине — порт Аль-Салим, Бакар. Порт вылета — Аль-Салим. Пункт назначения — идём за пределы сектора. У нас спасательная миссия. «Странник» — гражданский корабль, нейтральный, вооружения на борту нет. Идём своим курсом. Я — капитан Томаш Такевич. Кроме меня на борту ещё трое гражданских. Край.
Томаш вытер ладонью пот.
— Вывалил всё как есть, — сказал Насир. — У нас же вроде легенда была?
— Сейчас не до легенды. С палёной-то сигнатурой.
— Не, ну ты всё чётко так, без лишних слов, всю карам альхакиту расписал. Идём по своим делам, отвалите к херзац матерах. Уважаю!
— Резковато слегка, — сказала Лада. — Отсылать?
— Отсылай! — махнул рукой Томаш. — Хуже не будет. Если у этих орлов задание есть, вряд ли они будут на нас время тратить. Им только для синхронизации с нами половину топлива сжечь придётся. Просканируют — и всё. А попугать — это вояки любят. В общем, советую заранее не паниковать.
— Ушло, — сказала Лада.
В этот момент взвизгнула система оповещения.
— Уже? — выдохнул Насир.
Лада нахмурилась.
— Короткое сообщение, послали вскоре после первого.
— Выводи! — сказал Томаш.
Под потолком зазвучал всё тот же мужской голос:
— Зачтак. Сбросьте скорость до двух сотых предела. Край.
Насир от возмущения чуть не задохнулся — он приоткрыл рот и выпучил горящие глаза — отборная бакарийская брань застряла у него поперёк горла.
— Умница какая! — покачал головой Томаш. — Значит, он хочет, чтобы мы своё топливо сожгли!
— Адыр елдыш! Нереально! Чего возомнил себе этот хаволь! Мы до двух сотых не успеем сбросить никак, даже если импульсник не охлаждать!
Таймер над головой Насира показывал двадцать восемь минут.
— Кому-то пострелять, похоже, хочется, — сказала Лада.
Над её головой, как звёздный нимб, светилась навигационная карта с двумя пересекающимися курсовыми струнами — идущий по своему пути «Припадок» и бешеный литиец, рвущийся ему наперерез.
— Пострелять? — дрожащим голосом проговорил Джамиль.
— Думаешь, хотят заполучить формальный повод открыть огонь? — спросил Томаш.
— Не знаю, — сказала Лада. — Предлагаю ничего не делать.
— Или рвануть, херзац его, пару гильз! — оскалился Насир. — Посмотрим, как они на это отреагируют!
— Зачем? — Лада устало посмотрела на Насира. — Порисоваться хочешь?
— Но погоди, — сказал Томаш, — может, они не просто так хотят от нас две сотых? А мы вместо того, чтобы тормозить, разгонимся и…
— И что? Если мы сейчас половину гильз сожжём и импульсник угробим, то сможем даже обогнать их по нашему коридору. Только вот пушки их мы не обгоним.
— Хорошо, — сдался Томаш, — ты права. Идём, как и шли.
— Отвечать будешь?
Томаш помотал головой.
— Нет? А смысл? Ты же сама не хочешь их провоцировать, зачем тогда им отказывать?
— Может, наврать этому хаволю, что у нас с движком проблемы?
— О движке сразу надо было говорить, — заметила Лада. — На спасательные миссии без движка не летают.
— Эти орлы, кстати, тормозить ещё не начали? — спросил Томаш.
— Курс такой же, скорость без изменений.
— Следов невидимки тоже нет?
— Думаешь, я бы не сказала?
— Тогда просто ждём. — Томаш скрестил руки на груди.
Джамиль нервно заёрзал в ложементе.
— Но почему это происходит? — заныл он. — Ведь этого не должно было случиться! Всё было просчитано, продумано, всё должно быть безопасно!
— Пристегните, кстати, ремни, идаам, — сказал Томаш. — Лучше подготовиться.
— Как бы я хотел оказаться сейчас на Бакаре! Забыть про всё это, просто забыть! Закрыть глаза и оказаться…
— Сайд бусак! — прорычал Насир. — И без тебя тошно!
Томаш лежал и смотрел в потолок. Время стало вязким, тягучим. Голографический таймер странно замедлился, всё неохотнее и дольше сменяя секунды. Все молчали. Даже Джамиль перестал ныть.
— Ты в вирт-то свой полезешь? — спросила Лада. — Их уже должно быть хорошо видно.
Она покрутила на экране сгенерированную на основе показаний сенсоров модельку литийского корабля. Теперь уже никакого вирта не было нужно, чтобы безошибочно узнать ощерившийся пушками литийский крейсер.
— Нет, — сказал Томаш. — На этот раз обойдусь без вирта.
Шестнадцать минут.
— Тормозить начали! — сообщила Лада. — И маневровые заработали!
— Чего они хотят, интересно? — Насир посмотрел, сдвинув брови, на яростно горящую курсовую струну на карте. — Сомневаюсь, что у них такие пируэты в полётной программе прописаны.
— Значит, лёгким испугом уже не отделаемся, — вздохнул Томаш.
— Тормозить перестали, но маневровые ещё работают, — сказала Лада. — Насир, отключи этот таймер! Смысла в нём никакого нет. Они, скорее всего, не войдут в наш полётный коридор.
Цифры под потолком погасли — Томаш уже привык к их мерцанию, и на мгновение в рубке стало хмуро и пусто.
— Пять секунд, — сказал Томаш. — Давайте новый таймер, когда между нами будет расстояние в пять секунд!
— Смысл таймер ставить? Он постоянно пересчитываться будет! Этот хаволь литийский и тормозит, и маневровые жжёт!
— К тому же ждать недолго осталось, — добавила Лада.
Заверещала система оповещения.
— От них? — дёрнулся Томаш.
— Да. Прямое включение.
— Выводи.
В воздухе появилось дрожащее, словно отражение на волнах, лицо мужчины средних лет с пустыми, как у куклы, глазами. Губы у него были настолько тонкими, что рот казался пропоротой в коже прорехой.
— Зачтак, — произнесла голова. — Вы не выполнили моё требование. Объяснитесь. Край.
— Переводи на меня. — Томаш поудобнее устроился в ложементе. — Поговорим.
— Уже, — сказала Лада. — Имей в виду, что задержки пока чудовищные.
— Да понимаю я. Итак…
Томаш набрал побольше воздуха в грудь.
— Зачтак, — сказал он. — Сбросить скорость до двух сотых предела не представляется возможным технически. Ваш корабль, наверное, справился бы с этим, но наш, увы, нет. К тому же нам предстоит длительная миссия, мы экономим топливо. Край.