— И правда, — сказал Томаш и коснулся щитка.
Очередной длинный коридор.
Потолочные лампы теперь светили нестройно, вразнобой — то тускло, как на исходе заряда, то обжигающе ярко. Из-за перепадов в освещении слезились глаза. Несколько ламп беззвучно мерцали, словно кто-то пытался связаться с Томашем и его командой через электрическую сеть, передавая сбивчивый двоичный сигнал.
— И где мы теперь? — спросил Томаш.
По всей длине коридора, с обеих сторон, тянулись узкие заслонки пронумерованных отсеков. Это напоминало центральный хаб на «Припадке», но отсеки ничем, кроме порядковых номеров, не отличались — как будто нарочно для того, чтобы на корабле невозможно было ориентироваться без навигационной карты. Завершался коридор массивной бронированной гермодверью. Томаш подумал, что за такой надёжной защитой наверняка прячется рубка. Замок, однако, недобро поглядывал на него ярким красным глазком.
Туго перекрученные провода извивались по полу, как сведённые судорогой мышцы, и уползали в чёрный люк в стене.
— Не совсем то, что я ожидал увидеть, — сказал Насир.
— А чего ты ожидал?
— Не знаю, херзац его так! Чего-нибудь, к чему все эти провода подключены.
— Я так понимаю, это жилой блок, — сказала Лады. — Самый обычный жилой блок на большом корабле, я такие много раз видела.
— Да, и, судя по номерам на дверях, не единственный, — добавил Томаш.
— Вот же херзац! А к чему они подключались тогда?
— Узнаем, когда откроем эту каюту.
Томаш остановился у серой двери с порядковым номером. Под его ногами валялись переплетённые провода с лоснящейся изоляцией.
— А дальше? — спросил Насир. — С чего ты решил, что это каюта? Может, это техничка. Здесь ни хара не ясно!
Томаш пожал плечами и коснулся замка — тот раздражённо пискнул в ответ.
— Снова тупик! Вот же чёрт!
Насир и Лада уже проверяли остальные двери.
— Странно, что нас дальше не пускают, — сказала Фён. — Чего тогда эту дверь открыли?
Томаш повернулся к Фён.
— Кого ты всё время спрашиваешь? Зачем? Мы не больше тебя понимаем!
Насир громко чертыхался, сражаясь с пищащими замками. Ладе это занятие быстро наскучило — она стояла посреди коридора, сжимая рукоятку резака и поглядывала, сердито сощурившись, на мерцающую лампу над головой.
— Да не спрашиваю я! — насупилась Фён. — Я предлагаю подумать. Не просто же всё! Кто-то или что-то…
Стены задрожали от надрывного гула, как при сбоях в системе рециркуляции, и Фён замерла, приоткрыв рот. Насир перестал мучить замки и завертел головой.
— Адыр елдыш! Сейчас ещё кислород отрубят!
Гул затих, сменившись хрупким металлическим позвякиванием — рваные обломки разломанных механизмов полетели по спрятанным в стены трубам.
— Или наоборот, — сказала Фён, — включат что-нибудь.
Она прошла в конец коридора, игнорируя вопросительный взгляд Томаша, и остановилась у гермодвери. Дверь по-прежнему не подавала никаких признаков жизни.
— Все каюты, или что бы это ни было, закрыты, — сообщила Лада. — Чего дальше делать будем, капитан?
Джамиль, который всё ещё разгуливал в полном обмундировании, поставил на пол ящик с кабуром и принялся впопыхах сдирать с головы шлем.
— Может, кабура выпустить? — предложил Томаш. — Двери-то он открывать умеет.
— Поддерживаю! — крякнул Насир. — На кой елдыш мы его с собой таскаем?
Джамиль наконец справился со шлемом и уже разинул рот, чтобы выдать очередную путаную речь, но Томаш его опередил.
— Отпирайте свой ящик, идаам. Поглядим, как поведёт себя ваше насекомое.
— Да-да-да! — закивал Джамиль. — Я как раз собирался, я сейчас! Обязательно!
Он с лязгом грохнулся на колени и сгорбился над ящиком.
— Надеюсь, этот таракан не натворит бед, — с сомнением сказала Лада.
— А может быть ещё хуже? — усмехнулся Томаш. — Ты хотя бы представляешь в теории…
Раскрытый ящик звонко повалился на бок, и из него с бешеным свистом вылетел металлический таракан. Можно было подумать, что заключённый в каталажку кабур переключился в боевой режим — он двигался рывками, как ужаленное насекомое, и угрожающе размахивал острыми жвалами.
Джамиль стоял на коленях и пялился на кабура так, словно видел его впервые в жизни.
Таракан завертелся вокруг оси, потеряв ориентацию, и рванул в сторону Томаша. Тот отпрянул к стене. Таракан со скрежетом затормозил в метре от него, вцепившись острыми лапами в пол, развернулся и поскакал в конец коридора, мечась от одной стены к другой, как полоумный.
— Адыр елдыш! — проревел Насир, прикрыв голову, когда кабур пронёсся мимо. — Он совсем свихнулся!
Фён вскрикнула.
Теперь таракан мчался прямо на неё, ритмично отталкиваясь от пола всеми шестью лапами.
— Что это за жава!
— Отойди! — Томаш побежал вслед за кабуром. — У этой хреновины совсем мозги переклинило!
Фён едва успела отпрянуть от гермодвери и прижалась к стене, прикрывшись локтями. Взбесившийся робот, яростно посвистывая, врезался в дверь на полном ходу, отлетел на добрый метр и грохнулся на спину.
— Вот же елдыш! — пробормотал Насир.
Таракан ёрзал по полу, истерически дёргая лапами.
— Я не понимаю, — сказал Джамиль. Он медленно шёл по коридору, едва перебирая несгибающимися ногами, и зачем-то волочил за собой пустой ящик. — Это же совершенно, совершенно ненормальное, недопустимое…
— Что это за ховадина?! — выдохнула Фён. — Додьявола вы это выпустили?
— Эта штука должна была достать для нас бортовой самописец. — Томаш потёр ладонью взопревший лоб. — Из-за которого всё и затевалось.
— У меня есть большие сомнения, что из-за этого всё и затевалось! — крикнула Лада.
Кабур перевернулся, но носиться по коридору не спешил. Он покрутился на месте, точно у него окончательно сбились датчики ориентации, выжидательно присел на лапы и выставил возбуждённо подрагивающие жвала.
— Херзац! — фыркнул Насир. — Он сейчас опять куда-нибудь поскачет!
— Вы серьёзно? — спросила Фён. — Бортовой самописец? Какое отношение эта штука имеет к бортовому самописцу? Это же чудище доморое!
Кабур нервно царапал когтями пол, нервно поглядывая круглыми глазищами то на Томаша, то на Ладу. Вдруг он издал угрожающий писк и помчался на Ладу, хищно щёлкая жвалами.
— Осторожней! — крикнул Томаш.
Лада посмотрела на таракана с усталой миной и, когда тот был уже в шаге от неё, небрежно отпихнула его ногой, как назойливую шавку. Кабур опять повалился на спину и завизжал.
— Пользы от этой штуки явно не будет! — сказал Томаш. — Надо бы его обратно в ящик засадить. Идаам!
Однако сделать они ничего не успели. Стоило Джамилю приблизиться к кабуру, как тот неожиданно проворно вскочил с пола и со свистом улетел в противоположный конец коридор, сообразив, что его снова собираются запереть.
— Оставьте вы этого таракана, — сказала Лада. — Будем мы ещё за ним гоняться. Есть поважнее дела.
— Это какие? — спросил Томаш.
Лада сняла с пояса резак.
— Какой отсек будем вскрывать первым, капитан?
Томаш подошёл к двери, у которой чернел квадратный люк. Он пригнулся, чтобы заглянуть внутрь, но из-за переплетённых проводов ничего не смог разглядеть.
— Они к чему-то подключались, и я думаю, это находится там. Давай посмотрим.
— Как скажешь, капитан.
Лада постучала кулаком по обшивке рядом с дверью.
— Повыше бери! — сказал Насир. — Это тебе не литийское корыто!
— Да знаю я!
Лада щёлкнула переключателем на резаке. По стенам тут же прокатился низкочастотный гул, как от разладившегося механизма.
— Что это? — спросил Томаш.
Лада остановилась.
— Смотрите, смотрите! — крикнула Фён, показывая на светящийся щиток у гермодвери. — Заработало!
— Значит, отложим, — пожала плечами Лада.
Она опустила резак. В этот момент раздался торопливый перестук металлических лап. Кабур ловко пролез у Томаша между ног и с бешеным свистом прыгнул в чёрный люк с проводкой. Липкие провода затряслись, как живые внутренности, когда он принялся яростно разгребать их лапами. Лада попыталась схватить кабура, но тот уже скрылся в своей тараканьей норе.
— Вот гадёныш! — процедила она сквозь зубы.
— И что это значит? — оторопел Томаш. — За этой дверью самописец?
— Мозги у таракана вконец сгорели! — крикнула Лада. — Вот что это значит!
— Может, там и правда, самописец! — Насир пнул один из проводов. — Херзац его знает, что на этом корабле творится!
Провода опять задёргались — кабур рьяно тормошил их из-за двери.
— Что он там вытворяет? — спросил Томаш.
— Сейчас посмотрим!
Лада вскинула резак и выжгла на стене длинный шрам. Над головой что-то отрывисто щёлкнуло, и свет отрубился.
— Что это? — дёрнулся Томаш. Свет погас даже в отсеке, из которого они пришли. — Это кабур?
— Вот мелкий елдыш! — выругался Насир. — Этого ещё не хватало!
— Не мог он что-то сделать так быстро, — сказала Лада.
Красная точка целеуказателя нетерпеливо подрагивали на стене.
— Кто-то не хочет, чтобы мы туда заходили? — спросил Томаш.
Потолочные лампы медленно, словно нехотя, налились светом.
— Намёк понятен! — Лада опустила резак.
— Пойдёмте дальше тогда, — послышался голос Фён.
Томаш обернулся. Гермодверь в конце коридора открылась.
Предчувствие Томаша не обмануло — дверь вела в рубку. Широкое круглое помещение с огромными ложементами и голографическим терминалом в центре напоминало чем-то развлекательный аттракцион для коллективных сеансов в вирте. В ложементах, разумеется, никого не оказалось. Свет едва горел.
— Если здесь нет передатчика, то… — Лада не договорила.
Она всё ещё сжимала обеими руками резак.
— Сейчас проверим.
Насир включил терминал у ближайшего ложемента. Клавиатура засветилась, но голографический экран вспыхнул и тут же погас, рассыпавшись синими искрами.