— Херзац! Вот же старое дерьмо!
— Что? — спросил Томаш. — Не работает?
— Сейчас… — пробормотал Насир. — Напряжение! Непонятно, что с этим корытом творится! Гравитация есть, а на компы почти ничего не подаётся.
Он яростно застучал по клавишам. Ничего не происходило. Спустя пару секунд клавиатура погасла — сошёл на нет оставшийся в ней заряд.
Томаш нажал наугад несколько кнопок на центральном терминале. Заросший пылью компьютер выдал отрывистую последовательность сигналов — непонятный звуковой код, — и на экране загорелась огромная пиктограмма с красным восклицательным знаком.
— Ага! — Насир подскочил к терминалу. — Центральный работает, херзац его так!
— Связь будет? — спросила Лада. — Или опять…
Насир что-то пробормотал, щёлкая светящимися клавишами.
— Насик!
Насир недовольно повернулся.
— Чего ты хочешь, женщина? Я работаю!
По громадному голографическому экрану пронеслась световая волна, и посреди отсека расцвёл похожий на цепную реакцию узор — соединённые горящими струнами точки.
— Работает! — воскликнул Томаш.
— Работает, хараза такая! — обрадовался Насир.
— Нас теперь заберут? — пробормотал Джамиль, неловко шлёпая толстыми губами — казалось, лицо его отходит после заморозки. — Айша ведь наверняка…
— А почему сразу не заработало? — спросила Лада. — Я же видела, были ошибки.
— Не знаю. Вначале не пускало. У нас же никаких кодов нет. Хотя почему пустила сейчас — ни хара не ясно.
— Здесь должен быть аварийный режим, — сказала Лада. — Нам просто сигнал бедствия надо послать.
— Может, он и включился, этот аварийный режим, херзац его так!
— Не похоже что-то. — Голограмма над терминалом переливалась обжигающе-яркими цветами. — Нас кто-то пустил во всю коммуникационную сеть. Причем не с первой попытки.
— Что вы хотите сказать? — спросила Фён.
— Да какая разница! — махнул рукой Насир. — Пустили и пустили! Всё работает! Кому весточку шлём? Айше?
— Погоди.
Томаш с сомнением посмотрел на светящуюся голограмму.
— А чего ждать?
— Давайте сначала с самописцем разберёмся. Просто так нас отсюда никто не заберёт.
— Сколько времени будет идти сигнал? — спросила Лада.
— До Айши? Сейчас посмотрим.
Пальцы Насира заскользили по клавиатуре. Мерцающие искорки, соединённые в развесистую голографическую паутину, начали гаснуть — быстро, одна за другой, словно вся вселенная погружалась во мрак.
— Странные пути какие! — прорычал Насир. — Всё через алхимар идёт, как моя жизнь!
Вскоре на экране осталась лишь одна изломанная нить — изображение вымышленного созвездия.
— Двадцать часов, — сказал Насир.
— Небыстро, — качнула головой Лада. — Почему так?
Насир устало потёр влажный от пота лоб.
— Такой маршрут. Я тут ничего не сделаю. Радуйтесь, что вообще хоть что-то работает, как Томаш говорит.
— Тогда отошлём сообщение прямо сейчас. Напиши, что самописец у нас, и нам нужна эвакуация.
— Вы что, — вылупился Джамиль, — вы что, собираетесь обманывать Айшу? Это очень, очень непредусмотрительный поступок. Я уверен, что она…
— Не волнуйтесь! — перебила его Лада. — Мы не обманываем, а лишь опережаем события. Она получит это сообщение только через двадцать часов. К этому времени самописец будет у нас.
Джамиль раздражённо вывернул губы, но ничего не сказал.
— Больше ничего? — спросил Насир.
— Этого будет достаточно.
— А ты как, аотар? — Насир посмотрел на Томаша. — Не против?
— Отсылай! За это время мы либо найдём самописец, либо… — Томаш не договорил. — Проверь, кстати, есть ли у нас доступ к маршрутному компьютеру. Куда сейчас эта громадина летит?
Глава 12. Неавторизованное подключение
Томаш прилёг в ложемент, и сон тут же накрыл его чёрной волной. Он вновь оказался в вирте, словно терминал утащил его в электронный сумрак даже без чёрной присоски на виске. Старый корабельный интерфейс никак не хотел его отпускать. Вирт отчаянно сбоил и работал пугающе медленно, как при замедленной съёмке. Центральный процессор плавился от перегрузки. Томаш летел сквозь густую, как кисель, темноту навстречу тусклому огоньку, похожему на координатную метку, но потом вдруг понял, что в действительности никуда не движется, что всё происходящее — безжалостный обман. Он попросту застрял в этой липкой темноте, как несчастная мошка в мухоловке — завис в сбойной симуляции, у которой не получилось родить ничего, кроме удушающей пустоты.
Он проснулся от того, что перестал дышать. Резко вздохнул, как утопающий, которого вынесло на поверхность приливной волной, и поморщился от боли — повреждённое плечо, о котором он напрочь забыл последние несколько часов, ревностно напомнило о себе.
— В порядке всё, аотар?
В рубке, кроме Томаша, остался только Насир. Из коридора доносились чьи-то неразборчивые голоса и металлический лязг. Бакариец серой тенью стоял у центрального терминала. Голографический экран не работал.
— Что происходит? — прохрипел Томаш. — Где все?
— Ты отрубился нахайдык, мы тебя трогать не стали. Живой ещё?
Томаш слез с ложемента.
— Накопал что-нибудь?
— Накопаешь тут, адыр его елдыш! Терминал накрылся к херзац матерах!
Насир разочарованно ударил по клавиатуре. В недрах компьютера что-то уязвлённо пискнуло.
— Как накрылся? Мы что, даже ответ от Айши не получим?
— Не знаю я! Может, заработает ещё. Мин альвада, тут с электрикой полный херзац. Или глумится над нами кто-то. Один елдыш знает, что тут творится!
— Когда терминал отключился?
— Почти сразу после того, как ты на боковую пошёл. Только сообщение отослали, ничего больше не успели посмотреть.
Насир застонал и уселся на пол, прислонившись спиной к мёртвому терминалу. Под светом потолочных ламп кожа у него на лице была бледной, как у мертвеца.
Томаш помассировал затёкшую шею.
— Сходи там, девчонок проверь, — сказал Насир. — Лада остальные отсеки задумала вскрывать. А я пока, — Насир зевнул, — тут подежурю.
Лада в коридоре с азартом полосовала резаком настенную обшивку. Джамиль стоял рядом с таким видом, словно ему давали урок по вскрытию заблокированных дверей. Он избавился наконец от скафандра, свалив его грудой, как детали от разобранного механизма, в углу коридора. Фён нигде не было видно.
— Я думал, корабль не даёт двери вскрывать, — сказал Томаш.
— Даёт, ещё как! — отозвалась Лада. — Он только туда, где провода, не пускает. Пару отсеков мы уже открыли, ничего интересного. Но хотя бы санузел нашли.
— Понятно. А гермодвери в кают-компании не пытались открыть?
Лада устало посмотрела на Томаша и смахнула со лба пот.
— Зачем?
— Но как… — начал Томаш.
— Включи мозги! А если там разгерметизация? Гермодвери я вскрывать не буду.
— Да, ты права. Мозги у меня сегодня и правда в режиме энергосбережения работают.
— Насир не оживил ещё терминал?
Лада опустила резак и отошла на шаг от стены. На пол грохнулся неровно вырезанный кусок обшивки.
— Терминал по-прежнему не работает. А где Фён?
Лада показала куда-то вглубь коридора.
— Нашла себе гнёздышко.
— Понятно. — Томаш никак не мог избавиться от чувства, что спит. Или находится в вирте. — Значит, в отсеках ничего?
— Так проверь. — Лада ловко рассекла лазером блокираторы. Судя по угрожающему сиянию прорезей на дуле, резак был взведён на максимальную мощность. — У меня тут ещё дела есть.
Она вскинула на плечо раскалившееся оружие и направилась к следующей двери. Джамиль остался стоять, как изваяние, напряжённо уставившись в открывшийся проём. Можно было подумать, что у него случилось короткое замыкание.
— Здесь что-то не так! — задёргался идаам. — Как-то это не хорошо, неправильно! Так не должно быть!
— Вы о чём?
— Это же жилые отсеки! Но они же, вы посмотрите, они же совершенно пустые! Здесь как будто и не было никогда никого!
Томаш протиснулся в отсек. Датчик движения засёк его и нехотя зажёг на потолке тусклую лампу. Отсек был раза в полтора длиннее, чем личные каюты на «Припадке», но большую его часть занимала раскладная кровать — пустая металлическая доска, покрытая толстым слоем пыли. Со стены на Томаша таращился здоровый круглый экран, не слишком успешно притворяясь иссиня-чёрным иллюминатором.
— Вот! Вы видите! Это же неестественно! Такого просто не должно быть!
— Все эти отсеки могли не использовать. — Томаш опустился на колени и стал осматривать пол, хотя и сам не понимал, что ищет. — Большой корабль, наверняка тут много запасных кают.
— Или всё старательно вычистили! — послышался голос Лады.
Судя по треску обшивки, она снова жгла лазером стену.
— Такое впечатление, что здесь и не было никого. Какие-нибудь следы всё равно бы остались, как бы их ни пытались вычистить. — Томаш провёл ладонью по кровати. — Пыль одна.
— Пыль — это кожа! — крикнула Лада.
— Но зачем кому-то здесь всё вычищать?
Томаш вышел в коридор.
— Ты меня спрашиваешь? — Лада расправилась с очередной дверью и опустила резак. — Вот, пожалуйста! — добавила она, даже не заглянув в открывшийся проём. — Очередная пустая каюта!
Томаш подошёл к двери — и остолбенел. На полу валялись три человеческих тела, наспех прикрытые чёрными пластиковыми мешками, как мусор.
— Пустой отсек, говоришь? — выдавил он из себя.
— Что?
Лада отодвинула его плечом.
— Вот и члены экипажа, — проговорил Томаш.
Лада присела на колени и приподняла край пластикового мешка. Сверху лежало долговязое тело, похожее на скелет, обтянутый сморщенной, как от ожогов, кожей. Волос на голове у мертвеца почти не осталось, а глаза ввалились в череп. Труп смотрел на Ладу пустыми чёрными глазницами, приоткрыв, как для вздоха, рот. Томаш заметил на высохшем запястье украшенный потускневшими камнями браслет, и только тогда понял, что эта уродливая мумия была когда-то женщиной.