— Не… могу… — прохрипел он.
— Что не можете?
— Не могу… дышать.
Джамиль скривился, лоб его прорезали пляшущие морщины. На мгновение с его глаз сошла слепая пелена, и в них блеснула тусклая искорка, огонёк тонущего во мраке разуме.
— Это вы, да? Это, правда, вы? Но… как? Этого не может быть!
Джамиль яростно замотал головой, отрицая существование чего бы то ни было.
— Успокойтесь! — Томаш поднял ладонь. — У вас шок. Всё в порядке, прилягте в ложемент, и мы…
— Воздух! — захрипел Джамиль, схватившись за горло. — Я не могу дышать! Здесь ведь уже нет воздуха, да? Здесь просто не может быть воздуха!
— О чём вы говорите? С воздухом всё отлично! — Для убедительности Томаш вздохнул полной грудью.
— Нет воздуха! Не могу… — прошипел Джамиль, как на последнем издыхании, и повалился на колени.
Томаш и Лада подскочили к нему и подняли за плечи. Джамиль захрипел. Голова его беспомощно шаталась, как у игрушечного болванчика с вывернутой шеей.
— Давайте в ложемент его, — сказал Томаш.
Они положили Джамиля в ближайший ложемент, и тот сразу сжался, как младенец, подтянув к животу колени. Дышал он по-прежнему с надрывным хрипом — казалось, что-то забилось ему в горло, и никак не даёт вздохнуть в полную силу.
— Может, он правда не может дышать?
Фён осторожно приблизилась к Джамилю, как к бешеной собаке, которая может в любой момент кинуться на хозяина, брызгая слюной.
— С чего бы? — сказал Томаш. — С воздухом всё отлично.
Джамиль уставился на Фён.
— Как? — выпалил он, тут же забыв о своём удушье. — Как я здесь оказался? Что это всё такое?
— Идаам! — сказал Томаш. — Вы подключились к какому-то интерфейсу, наверное, к вирту. Вы помните? А до этого пообщались с Айшей. После отключения у вас был приступ, и мы отнесли вас в каюту. Мы находимся на…
— Нет! — завопил Джамиль и замахал руками, едва не заехав Томашу по лицу. — Вы всё врёте! Этого не может быть! Это гнусная, гнусная…
— Придите в себя! — одёрнула его Лада. — Мы на грузовозе Айши! А вы потратили наш последний альтаам!
— Нет! Это гнусная ложь! Вы ненастоящие! Вы — все! — Джамиль почему-то показал пальцем на Фён, и девушка испуганно отступила от ложемента. — Вы — жалкие подделки! Жалкие, лживые и…
Он попытался выпрямиться, выпятил грудь, скидывая с себя невидимые путы, но руки его соскользнули с подлокотников.
— Насир! — крикнула Лада. — Принеси успокоительное!
Бакариец пробормотал что-то и вышел заплетающейся походкой из рубки.
— Я — не подделка! — сказала Фён.
— Подделки! — истерил Джамиль, барахтаясь в ложементе. — Вы этого не понимаете потому, что все вы — подделки! Жалкие, бессмысленные подделки! Вы только и делаете, что лжёте. Вы лжёте мне, лжёте самим себе!
— Да что он несёт? — сказала Лада.
Потолочные лампы разгорелись в полную силу — взбесившийся корабельный компьютер захотел выжечь всех волной слепящего света, и лицо Джамиля на мгновение стало мёртвым и бледным, как резиновая маска.
— Что такое, чёрт! — поморщилась Лада.
Взвыли невидимые приводные механизмы, и на них обрушилась темнота.
— Нет! — бешено завопил Джамиль. — Это вахар! Спасайтесь!
Лампы нехотя налились дрожащим светом — теперь рубку окутывала беспокойная мгла.
Джамиль лежал в ложементе, дрожа и прикрываясь локтями.
— Что происходит? — спросил объявившийся из коридора Насир.
Он держал шприц для подкожных инъекций, похожий на маленький табельный пистолет.
— Джамиль тебя с каким-то вахаром перепутал, — ответил Томаш.
— Опять ерунда со светом, — сказала Лада.
Насир подошёл к ложементу и направил на Джамиля шприц так, словно собирался его пристрелить.
— Дай сюда!
Томаш отобрал у него шприц. Джамиль, почуяв что-то неладное, тут же отпрянул от него с испуганным визгом.
— Нет! Не надо меня мучить! Зачем вы так? За что? Лучше убейте! Убейте!
— Да сколько можно!
Лада оттолкнула Томаша и взгромоздилась на Джамиля, схватив его за руки и прижав его к ложементу. Тот беспомощно раззявил рот и уставился на неё, как на чудище из ночного кошмара.
— Давай!
Томаш замешкался на секунду — происходящее всё больше походило на скверный сон или бредовую постановку в вирте — и схватил Джамиля за подбородок. Идаам что-то прошипел, в глазах его сверкнула ненависть. Томаш приподнял его голову, приставил дуло к шее и нажал на спуск. Шприц сердито пшикнул, и Джамиль затрясся, как припадочный.
— Что с ним такое? — Лада слезла с ложемента.
Джамиль дико захрипел и прижал к шее ладонь, словно ему разрезали ярёмную вену. Он посмотрел на Томаша, как на друга, который нанёс смертельный удар.
— У него сейчас шок будет от укола! — крикнула Лада.
Джамиль разинул рот, пытаясь втянуть в себя воздух. Глаза у него закатились, а руки затряслись, как у эпилептика. Язык вывалился изо рта.
— Адыр елдыш! Как бы он не откинулся!
Джамиль шумно выдохнул и закрыл глаза.
— Что на него могло так повлиять? — прошептала Фён.
— Херзац матерах! — выругался Насир. — Я уже ничего не понимаю! И что со светом было? У меня чуть глаза не вылезли!
— Опять перебои, — сказала Лада. — Ты только не истери. Истеричек тут и так хватает.
— Он! — Джамиль, ещё секунду назад притворявшийся трупом, вдруг оживился и приподнялся на локтях. — Он везде, вы понимаете?
Идаам схватил Томаша за рукав.
— Успокойтесь! Сейчас вы заснёте, и всё…
Томаш не смог заставить себя сказать — «всё будет хорошо».
— Вы не понимаете! — На губах Джамиля пузырилась слюна. — Как жаль! Я видел его, я был его частью, я растворялся в нём… Но вахар! — Джамиль вывернул голову, как больная птица. — Эта тьма! Она уничтожала всё вокруг, пожирала всё вокруг! Она пожрала меня! Я должен был оказаться в альганне, в небытии. Но тут — вы! Как? — Рот у него перекосился. — Почему вы здесь?
— О чём он говорит? — спросила Фён.
— Какая ещё альганна? — удивился Томаш.
— Это наш маленький и уютный бакарийский ад, — сказал Насир. — Ближайшим аналогом на Литии будет, наверное, пустота.
— Пустота, — проговорила Фён. — Это пострашнее, чем…
Джамиль перебил её каркающим, похожим на судорожные спазмы смехом.
— Это всё ненастоящее! Ненастоящее! — Он замотал головой. — Вы — лжецы! Вы — подделки!
— Да, — сказал Томаш. — Это мы уже слышали.
Джамиль скривился и стал яростно расчёсывать отметину от инъекции на шее.
— И я тоже! — проскрипел он. — Мы все — подделки! Вы не понимаете! Мы — лишь жалкие копии! Его копии!
— Что за ерунда, херзац его так? Чьи ещё копии? Чего он несёт?
— Мы — лишь его часть, — спокойно сказал Джамиль. — Его искажения. Вас — нет. Нет и меня. Есть только он.
— Кто — он? — спросила Фён. — Бог?
— Сначала ад, — сказал Томаш, — теперь бог. К чему наш идаам вообще подключался?
Джамиль вздрогнул.
— Я… — На глазах его выступили слёзы. — Я не знаю… Я не знаю, вы понимаете? Я провёл с ним столько времени и не понял этого! Я знаю, что мы — это он. Но только искажённые, запутавшиеся. Вы! — Джамиль тут же закашлялся, голоса не хватало. — Вы должны пойти к нему!
Идаам снова протянул к Томашу трясущиеся руки.
— Вы должны пойти к нему! Я не смог, но вы… Не надо лишать себя этого! Вы не в праве себя этого лишать! Он живёт в нас, и мы живём в нём!
Жировые складки на шее Джамиля затряслись, по лбу скатилась мутная капля пота.
— Только опасайтесь вахара! Бегите от него! Бегите быстрее, чем я!
— Может, ему ещё вколоть? — предложил Насир.
— Вы… — прохрипел Джамиль, часто моргая. Видно было, что он из последних сил держится в сознании. — Вы! — Он поднял голову и посмотрел на Фён. Девушка вздрогнула и ещё дальше отступила от ложемента. — Вы должны увидеть себя настоящих!
— Что это значит?
— Воздух! — Джамиль схватился за горло и захрипел. — Какой здесь странный воздух! Я не могу…
Он разинул рот и обмяк, лишившись сил.
— Он… — дрожащим голосом проговорила Фён, — умер?
Лада приложила два пальца к шее Джамиля.
— Всё в порядке, пульс ровный. Успокоительное наконец подействовало.
— Кто-нибудь, херзац его, понимает, что за харазу он тут нёс? — воскликнул Насир. — Большего бреда я в жизни не слышал!
— Я тоже, — сказал Томаш.
Они отнесли Джамиля в пустой отсек и собрались в кают-компании. На столе стояла початая бутылка тинктуры. Томаш потянулся к ней, повинуясь какому-то невразумительному инстинкту, но вовремя остановился.
— Хватит пить, — сказала Лада.
Насир даже не смотрел на бутылку. Он сидел, смиренно повесив голову, как богомолец.
— Что всё это значит? — спросила Фён. — Кто-нибудь хоть что-то понял?
— Никто ничего не понял, — буркнул Насир.
— Возможно, неисправный вирт, — сказала Лада. — Остаётся лишь гадать, зачем наши предшественники его соорудили.
— И кто их убил, — добавила Фён.
— Ну как, капитан? — улыбнулась Лада. — Не передумал ещё сам подключаться?
Томаш предпочёл промолчать.
— После всего, что мы увидели, я… — Фён не договорила. — Этот вирт как будто на части его разобрал, а потом собрал обратно, вот только неправильно. Не надо туда лезть, пожалуйста. Никому из нас не надо.
Головная боль ещё давала о себе знать, кровь пульсировала в висках. Хотелось сделать себе холодный компресс. Или опохмелиться.
— Не знаю, — сказал Томаш. — Помнится, ты сама туда залезть собиралась. Что-то надо делать. Айша может вообще не ответить. Летим мы чёрт знает куда. Припасы у нас не бесконечные.
От усталости сложно было даже говорить, гортань горела от каждого слова.
— Надо было идти к Черне, — сказала Лада. — Сразу, как только появилась возможность. А теперь мы в огромном гробу летим на тот свет в компании с сумасшедшим.
— Да не было такой возможности! — простонал Томаш. — Куда бы мы полетели на поводке? В итоге в том же в гробу бы и оказались — только поменьше.