Он медленно, едва осиливая страх, пошёл вперёд. Фонарик у него в руке дрожал. Света уже не хватало, чтобы разогнать собирающийся мрак. Темнота вскипала, с каждой секундой набирая силу. Внезапно впереди, в последних всполохах света, прорезались чёрные щупальца и жадно потянулись к Томашу.
Он остановился. Отступать было некуда. Повсюду властвовала темнота.
Воздуха почти не оставалось. Вахар приближался.
Луч фонаря погас, и чёрные щупальца обвили Томаша.
Глава 16. Двойная звезда
Свет ударил в глаза так, что едва не выжег роговицу. Брызнули слёзы. Томаш зажмурился и попытался втянуть в себя воздух, но лишь беспомощно захрипел — что-то застряло у него в глотке, раздирая гортань. Он дёрнулся и упал, ударившись лицом о холодный пол.
Кто-то громко выругался, схватил его за плечи. Томаш стал вырываться и понял, что изо рта у него торчит толстая резиновая трубка. Он встал на колени и, всё ещё не открывая глаз, дёрнул за трубку изо всех сил.
Его скрутило от рвотного спазма. Он схватился за живот и согнулся над полом, изрыгая из себя едкую желчь. Чья-то рука коснулась его плеча, Томашу уже послышалось до боли знакомое «друг мой!» — он отшатнулся и вновь повалился на пол.
Наконец у него получилось вздохнуть.
— Вахар! — прохрипел он. — Вахар!
— О чём он говорит? — раздался женский голос.
— Да херзац его знает!
— Не брини! — По опущенным векам Томаша скользнула чья-то тень. — Всё закончилось. Открой глаза.
Томаш открыл глаза.
Над ним стояла Фён с красным от пота лицом. Волосы у неё спутались, а под глазами набухли синяки, как у людей, которые сходят с ума от бессонницы.
— Фён? — простонал Томаш. — Фён — это правда ты?
Он потянулся к ней рукой, но испуганно замер, представив, что она сейчас рассыплется на искры, как зависшая голограмма.
— Конечно, я! — улыбнулась Фён. — Кто ещё?
— Но… — Томаш несколько раз моргнул. Глаза слезились, не успев привыкнуть к свету. — Где я?
— Ты вернулся, ты с нами на корабле. Мы тебя вывели из вирта.
— Но я… — пробормотал Томаш. — Это правда ты? Я правда вышел?
От волнения у Фён побелели губы.
— Давай-ка! — крякнул Насир. — Вставай!
Он схватил Томаша за плечи и грубо поднял на ноги.
— Приди в себя, аотар! Вышел ты из этой харазы, херзац её так!
— Да, — сказал Томаш. — Я вышел.
Думать о чём-то было тяжело, в черепной коробке застрял раскалённый стержень, и Томаш решил, что проще со всем соглашаться — тогда его оставят в покое, позволят провалиться обратно в темноту.
Насир крепко стискивал его плечи.
Томаш посмотрел на него и на мгновение увидел лицо Аскара, которое старело на глазах, превращаясь в осыпающуюся каменной пылью маску.
Он вздрогнул и зажмурился.
— Нет, нет, адыр елдыш! — Насир яростно затряс Томаша. — Не отрубайся!
— Не надо с ним так! — крикнула Фён. — Оставь его!
— Ладно! Херзац с вами!
Насир отпустил Томаша, и тот пьяно пошатнулся — пол едва не выскользнул у него из-под ног, как при сбоях в гравитационных катушках.
— Ну вот! Оставь его, говоришь!
Насир и Фён подхватили Томаша за руки и уложили обратно в ложемент.
— Ты в порядке, аотар? — спросил Насир. — С ума сходить не будешь?
— Как он может быть в порядке?
Томаш медленно вздохнул — дышать было на редкость приятно — и осмотрелся. Свет в отсеке уже не выжигал глаза. Вокруг стояли пустые ложементы. Пахло рвотой. Он опустил голову и уткнулся взглядом в валяющуюся на полу трубку, которая торчала из громоздкого, похожего на искусственные лёгкие аппарата.
— Что… — прохрипел он. — Что это?
— Это тебя вырвало! — фыркнул Насир.
— Нам пришлось этот шутвар использовать, — сказала Фён. — Мы его в медотсеке нашли. В какой-то момент ты просто перестал дышать. Мы почти тебя потеряли!
— Перестал дышать? — Томаш поднял на неё глаза. — Но что… что произошло? Я смог выйти сам?
— Как же, смог, адыр его елдыш! Девочка часов десять без передышки над этой харазой колдовала! Если бы не она…
— Я такого вирта никогда не видела, — замотала головой Фён. — Тут ни аварийного выхода, ничего. Зачем так сделали? Тут по ходу никто отключаться не планировал.
— Так оно и было в каком-то смысле, — проговорил Томаш.
— В каком ещё смысле?
— Они подключились… — Томаш сглотнул, горло пересохло. — Они подключились к нему, понимаете? Вся оставшаяся в живых команда «Ивердана». И они до сих пор там. По крайней мере, были там.
— Как это? — спросила Фён.
— Они все, — Томаш ткнул себя пальцем в висок, — в голове у Аскара. И они разрушаются. Кабур что-то с ними сделал. Мы должны…
Он попытался встать, но Фён коснулась его груди.
— Погоди, не торопись. Приди в себя.
Томаш опустил голову на подголовник, но тут же дёрнулся и сел в ложементе. Казалось — стоит ему расслабиться на секунду, как его утащит в свой ад беснующийся вахар.
— Что корабль вёз? — спросил Насир.
— Вёз? — не понял Томаш.
— Грузовоз же, херзац матерах!
— А! — усмехнулся Томаш. — Никакой это не грузовоз. Может, конечно, и был когда-то, но уже давно нет. Они тестировали новый двигатель, который мгновенно перемещает в пространстве.
— Вот же хараза! И как? Переместились?
— Видимо, да, — сказала Фён, — но обратно они вернуться не смогли и шли до сектора на досветовой?
— Наверное, я не уверен. Я так и не понял, как они вообще добрались до сектора. Я… — Томаш перевёл дыхание. — Я запутался. В любом случае, сейчас это уже неважно. Я знаю, что бо́льшая часть корабля заблокирована из-за…
— Радиации? Ну да, мы это тоже знаем.
Ощущение реальности постепенно возвращалось к Томашу, но кожу всё ещё резал сверхъестественный холод.
— Как Лада? — спросил он.
— Не очень, — ответил Насир. — Но держится. Пока ещё держится.
— Тут электричество на несколько минут отрубалось, — сказала Фён, — только медицинская капсула и ложементы работали. Но всё равно, вероватно, в вирте твоём перемкнуло что-то. Свет включился, а ты дышать перестал. Я из медички аппарат притащила, стала подключать. Насир Ладу проверить пошёл. А у неё сердце остановилось. Еле вытащили. Я уж думала, что вы оба сразу…
Фён прикрыла ладонью лицо.
— Тогда нет смысла терять вре…
Голос Томаша сорвался на кашель.
— Насир! — крикнула Фён. — Принеси воды! А ты не дёргайся. Состояние у неё сейчас стабильное.
Насир быстро вышел из отсека.
Томаш лежал и смотрел на Фён.
— Чего? — смутилась она.
— Извини, — улыбнулся Томаш. — Я уже не верил, что тебя когда-нибудь увижу.
— Увидел же.
— Значит, я сутки там был?
— Да, почти сутки.
— Мне казалось, гораздо дольше. Это был ночной кошмар. Я даже начал верить в то, что я не в вирте, а…
— А где?
— Неважно. Важно то, что сейчас я здесь.
— Хоть какой-то прок от этого был? Или просто себя намучил?
Открылась дверь — вернулся Насир.
— Держи!
Он протянул Томашу пластиковый стакан, тот схватил его и жадно осушил несколькими глазами. Жжение в горле немного улеглось — по крайней мере, гортань теперь не сводило от боли.
— Прок от всего этого есть. — Томаш слез с ложемента. — Надеюсь. Возможно, получится улететь отсюда в шаттлах.
— В шаттлах? — спросила Фён. — Каких ещё шаттлах?
— Я потом всё объясню. Для начала я должен кое-что сделать.
— Еда ждёт в камбузе, — сказал Насир.
Перед глазами у Томаша возникла отвратительная серая масса, растекающаяся по тарелке.
— Еда подождёт.
Томаш повернулся к Насиру. Держаться на ногах всё ещё было тяжело, как будто он провалялся без чувств несколько лет, оплетённый проводами, как паутиной. Теперь паутину порвали, но остался паук.
— А что тогда?
— Где резак?
— Какой ещё резак, херзац матерах?
— Я в порядке, — твёрдо произнёс Томаш. — Но мне нужен резак.
— Резак в рубке, — сказала Фён. — Я сейчас принесу.
— Куда? — вытаращился Насир, но Фён уже вылетела в коридор.
Насир поморщился и смерил Томаша недоверчивым взглядом.
— Ты чего собираешься делать, аотар? Что там с тобой произошло?
— Ничего хорошего. Неудивительно, что у Джамиля крыша поехала. Мы-то с Аскаром были друзьями. Но, возможно, у нас и правда есть шанс отсюда выбраться. Не знаю, правда, насколько реальный.
— Ты про шаттлы эти? Понятно, что на таком здоровом елдыше должны быть шаттлы. Ты узнал, как к ним добраться?
— Возможно.
Томаш подошёл к гермодвери. Ноги едва слушались.
— Возможно, невозможно. Нормально отвечать можешь, херзац его так?
— Я пока не уверен, — проговорил Томаш. — Сначала нужно сделать кое-что другое.
— Сделать что?
Томаш открыл дверь. По полу змеились бурые провода, которые напоминали гниющие внутренности. В другом конце коридора появилась Фён — она вышла из рубки, прижимая к груди резак. Томаш помахал ей рукой.
— Ты куда, аотар?
Фён остановилась в нескольких шагах от Томаша, не решаясь подойти ближе, словно боялась, что он сейчас кинется на неё и отберёт резак.
— Дай резак, — сказал Томаш.
— Нет. — Фён покачала головой. — Скажи мне, я сделаю.
— Хорошо. Тебе я верю, ты сделаешь.
Томаш зашёл в медицинский отсек.
— Фён, — озабоченно проговорил Насир, — надеюсь, ты не собираешься по его указке какую-нибудь харазу творить.
— Я без понятия, что такое «хараза», — ответила Фён.
Томаш остановился у стеклянного саркофага, в котором лежало искалеченное тело Аскара, и опустился на колени. Кабур зарылся в проводку у подножия медицинской капсулы, самодовольно подёргивая конечностями, как сосущий кровь паразит.
— Вахар… — пробормотал Томаш.
— Что? — не поняла Фён.
Томаш поднялся и показал на кабура пальцем.
— Режь его!
— Эй! — заорал Насир. — Вы чего! Это же наш единственный…
— Без проблем! — ответила Фён.
Насир не успел ничего сделать. Фён прицелилась в таракана и сдавила спусковые крючки. Резак стоял на максимальной мощности. Кабур взвизгнул, подпрыгнул на добрые полметра над полом и грузно повалился к ногам. Он несколько раз дёрнул лапами и замер — из его расколотого корпуса потекла густая чёрная масса, похожая на мазут.