– Братья, я знаю, вы слушаете эфир. Я не буду вас ни о чем просить, приказ есть приказ. Но теперь вы знаете, что мы и наши семьи для них всего лишь «издержки». А еще точнее, только доноры, такой ходячий магазин нужных вещей. Помните, сегодня это случилось с нами, а завтра может случиться и с вами. Честь имею!
Юрий отжал кнопку передачи и бросил рацию на грудь убитому охраннику.
На языке еще крутилось много слов, но распускать сопли и делать мелодраму не хотелось.
Это предательство он переживет внутри.
Иван прав: неприкасаемых среди нас, простых смертных, нет. Нас это касается всех: и по ту сторону баррикады, и по эту.
На экране планшета наконец появился сам Роевский. Видно, Иван нашел нужный канал кого-то из его ближайшего окружения. Звук из планшета доносился слабо, особенно из-за усилившегося шипения автогена со стороны двери, но все равно можно было разобрать отдельные слова, а дальше достроить картину происходящего.
Генерал торопил всех и даже достал из кобуры пистолет.
Успокаивало то, что из слов, которые удалось разобрать, было: «Чтоб с девчонки волос не упал!»
Значит, напролом не пойдут. Гранаты применять не будут. Наверное, даже со слезоточивым газом, потому что кто его знает, как он повлияет на донора.
Но готовиться все равно надо к худшему.
Юрий огляделся. Пора выбирать позиции для обороны.
Им придется отправлять людей несколькими волнами. И первые две-три Юрий надеялся отбить. Но, судя по изображению на планшете, всех все равно не перебить.
Значит, рано или поздно они войдут, и надежда только на то, что они вынуждены будут беречь Марину. Ну и, конечно, что его штурмовики успеют до них дойти.
Оставалось еще немного времени, и Юрий склонился над сидевшим на полу Иваном:
– Ну что? Продвигаются наши?
– Пока да.
Капитан положил руку на костлявое плечо Ивана:
– Знаешь, ты был прав. На самом деле это касается всех. Исключений нет.
Иван криво усмехнулся:
– Рад, что ты наконец пришел к этому. Боюсь, только ты не представляешь себе всей картины. И надеюсь, что еще не слишком поздно.
– Ты про ту информацию, которую нарыл?
– Да. Я не звонил тебе, Юр, потому что ты хороший солдат и давно расставил все приоритеты. Раньше я не хотел потерять друга, но другого случая и вообще шанса может не представиться…
Рация снова заговорила, но ее заглушало змеиное шипение автогена, разрезающего дверь.
Это была все та же волна отряда Юрия. Встревоженный голос монотонно перечислял:
– …Три БТРа с пехотой на броне, один командирский «Тигр». Судя по форме бойцов и отсутствию опознавательных знаков, это спецназ ГРУ. Как приняли, Клумба? Прием!
Сквозь шипение и помехи почти сразу пришел ответ:
– Вас понял, Тюльпан, вас понял. Тогда подключаемся и мы по полной! Ждите вертушки поддержки с десантом! Продержитесь минут десять! Как понял, Тюльпан? Прием!
– Вас понял…
Значит, генерал вызвал подкрепление. Здесь становится по-настоящему жарко. Давненько в городе не было таких, по сути, войсковых операций. Бронетехника, вертушки…
Только бы продержаться. Юрий оглянулся на входную дверь. Язык пламени резака уже вот-вот должен замкнуть контур реза по периметру полотна. Пора.
– Так, ладно, Иван, щас – даст бог – отобьемся, и ты мне все расскажешь, а я внимательно выслушаю все до последнего слова. А пока отвези Марину за томограф к окну и сиди с ней. Снаружи пока ничего не должно прилететь, а от двери сейчас лучше быть подальше. Доктора тоже заберите. Коля, Сережа, валите шкафы по левую и правую стороны. Хоть какое укрытие. Я напротив двери.
Юрий присел за томографом.
Шипение автогена прекратилось резко, словно кто-то забил змее в пасть дымящийся расплавленный шар. Раскаленный свежий шов менял цвет с белого на красный. В начале реза металл уже остыл.
Раздался негромкий хлопок – дверь подорвали с той стороны маломощным зарядом, и плоскость толщиной со стену начала медленно заваливаться внутрь. Через секунду сработали заряды, установленные Нофриным, и волна направленного взрыва ушла в коридор. Вряд ли там кого-то задело, но штурм теперь последует не сразу – лишние минута-две.
Дверь наконец оглушительно рухнула на пол, заставив содрогнуться пол и подскочить все предметы в зале.
Юрий оглядел позиции. Сергей скрылся, насколько это было возможно, за углом ниши в стене, Николай – за сваленными друг на друга металлическими шкафами, как можно плотнее к стене. Потому что шкафы вряд ли защитят от пуль… Автоматы нацелены на вход, через который из коридора вплывал дым.
Слева от Юрия на полу под окном сидел Иван с планшетом. Он оглядывал не до конца опустившийся короб, который прикрывал Марину в каталке напротив него и трясущегося доктора. Козлиная Бородка, слава богу, не пытался куда-то бежать, прекрасно понимая, какая будет реакция на любого выбежавшего в коридор.
Сам Юрий занял позицию с правой стороны бронированного короба томографа и тоже держал вход в прицеле своего укороченного АКС.
В проем проскакали, стуча по плитке, две гранаты, и Юрий инстинктивно подался назад, прячась за броней. Черт, а как же забота о доноре?
Второй запоздалой мыслью было: «Световые!», и он успел крикнуть:
– Не смотреть!
Даже через закрытые веки резануло, как прожектором, и еще какое-то время все было будто залито молоком. Зайчики скакали перед глазами, словно в белой метели.
Юрий проморгался и все же различил в проходе тени, когда первая группа ворвалась в зал, намереваясь уйти с линии огня и рассредоточиться вдоль стен. Но теперь сработал второй ряд зарядов, и первые вошедшие упали на пол. Остальных от дальнейшего продвижения отговорили три автоматные очереди с трех точек зала.
Штурм захлебнулся, так и не начавшись.
Юрий не хотел бы быть сейчас на их месте, пока приоритетом стояла полная невредимость донора. Ни стрелять, ни использовать гранаты со слезоточивым газом. А световые гранаты – это наудачу.
Но разведку боем они провели, и теперь знают их позиции, которые сейчас бы сменить – да некуда. Тут вообще того зала… Юрий с досадой сплюнул и потер еще подслеповатые глаза.
За окном позади него послышались звуки перестрелки. Работали пулеметы БТРов, им вторили автоматные очереди. Раздалось несколько хлопков гранат.
Жарко там сейчас ребятам приходится. Часть отряда ведет бой в здании, прорываясь к ним, а оставшаяся группа прикрытия должна выстоять до прибытия обещанных вертушек с десантом. Но высадить десант в непосредственной близости нельзя – их сразу собьют. Значит, как минимум за квартал до больницы, а это еще минут пять.
Юрий стиснул зубы. Жарко будет, очень жарко.
– Юр, – позвал Иван, – либо сейчас, либо уже не знаю когда. Давай уж как получится.
Юрий посопел: момент был не самый удачный для историй, но друг прав: неизвестно, как оно дальше будет.
– Ну давай, пока тихо.
Иван заговорил чуть громче, чем надо, наверное, чтобы Нофрин с Николаем тоже слышали:
– Короче, помнишь, ты все удивлялся, что они ничего не делают, а только завинчивают гайки?
Юрий, не отрываясь от проема двери, нехотя признал:
– Ну, было, но ведь вроде же опять зашевелились, начали продукты раздавать.
Голос Ивана слева продолжил:
– Продукты – это лишь для отвода глаз, чтобы завтра народ не колебался идти или нет за помощью.
– За какой помощью?
– Ты же слышал Роевского? Он сказал, что опередил твоих из МВД сегодня, и предлагал помощь завтра.
Юрий помолчал. Эти вопросы насчет завтра ему самому не давали покоя.
– Говорил что-то.
– Так вот, то, что ты видишь у Марины, – это не препарат перед операцией, это эффект от вакцины, которую всем ввели неделю назад. – Иван показал на Марину. – И именно сегодня она должна была обратиться за помощью в больницу по месту жительства, потому Роевский и торопился. А завтра такая конечная стадия начнется поголовно у всех, и все пойдут в больницы и в подготовленные центры оказания помощи. Сегодня ведь уже всем хреново?
Юрий онемевшими пальцами левой руки пощупал теряющую чувствительность кисть правой. Это особенно мешало контролировать спусковой крючок. Нофрин и Николай тоже шевелили руками и с тревогой поглядывали на командира. Но что-то не клеилось. Юрий покосился и на Ивана, и на Марину и тряхнул головой:
– Подожди, ты говоришь, у всех это начнется только завтра. А почему, у Марины сегодня?
Иван сидел на полу, раскинув ноги, между которыми на куче его железок лежал планшет.
– Помнишь, когда вы переезжали с района, я тебя спросил, когда вакцинировали Марину?
– Ну.
– Ты сам сказал, что ее вакцинировали на день раньше, чем всех остальных. Я нашел списки тех, кому досталась такая честь. Это все те, у кого в медкарте записи об исключительном донорском потенциале. Их вывели из общей массы на день раньше. У нас похожие записи, и я сам должен был идти по тому списку, но забил, и за мной на следующий день даже приезжали на дом.
В животе как-то неприятно засвербило. Немного похоже на мурашки в немеющих пальцах рук и ног. Догадку об ответе на следующий вопрос Юрий старательно загонял вглубь сознания.
– Но зачем? – Он в упор смотрел на Ивана.
Тот выдержал взгляд и спросил:
– Как ты думаешь, что будет завтра?
Доктор испуганно моргнул и покосился на Юрия.
Юрий сплюнул на пол и, глядя на своих бойцов, ответил:
– Да хрен его. Мы и военные получили на завтра приказ стрелять на поражение в провокаторов.
– Посмотри на Марину. Ты не понимаешь, как действует вакцина?
Юрий повернул голову. Неестественная поза, будто Марина не владеет своим телом. На ум пришла картинка действительно инвалида в кресле.
Иван продолжил:
– У нее развивается паралич.
Юрия почти физически укололи слова о том, в чем он сам не хотел себе признаваться:
– И на кой им это?
Иван чуть помедлил и заговорил, будто пробуя брод ногой:
– Юр, сейчас я тебе скажу что-то, во что трудно поверить, но я нашел слишком много подтверждений, чтобы не считать себя сумасшедшим.