Перед баррикадой раскинулся, будто прилег отдохнуть, полковник Агаров. Который сказал, что выбор, как умереть, – это уже немало. Похоже, у него слова не разошлись с делом, он свой выбор сделал.
Так куда его ведут? Один из конвоиров сказал, что в больничку. Все правильно, у него неплохая медкарта. Легко он не отделается.
Наверное, повезут. Или, может, тут какая по месту рядом.
– Сержант, – крикнул спецназовец позади Ивана, тот, который говорил про больничку.
Возле баррикады на крик никто не обернулся, и Иван повертел головой. В стороне от завала, от ряда моек, белеющих на фоне розовой плитки, быстро шел, вытирая руки тряпкой, военный в форме, такой же, как у убитых.
Это был Нофрин! Ну хоть он жив!
Их взгляды встретились, и глаза Нофрина расширились. Он тоже узнал Ивана и тут же отвел взгляд.
Иван хотел ему крикнуть, но осекся. Что-то не так. Он что с ними?
– Поступаешь в распоряжение старшего лейтенанта Сорокина.
Один спецназовец вышел на шаг вперед.
– Есть, – козырнул Нофрин.
Говоривший повернулся к лейтенанту:
– Ведите этого на КПП. Там всех, кого насобирали, строите и маршем на больничку на Полярной. Он покажет. – Спецназовец кивнул на Нофрина. – Вопросы?
– Никак нет, товарищ капитан, – отчеканил старлей. – Разрешите исполнять?
– Разрешаю.
Капитан ушел обратно в здание. И Сорокин снова больно ткнул Ивана в спину, наверное, дулом автомата:
– Шагай.
Нофрин, все так же избегая смотреть на Ивана, развернулся в сторону дорожки, ведущей к плацу, и подождал, пока Иван пройдет вперед.
Иван прошел мимо, до последнего не сводя глаз с небритого лица. Раз не с нашими, значит, против нас. Предатель, получается? А Юрий его своей правой рукой считал.
Иван не удержался:
– А Юра тебе доверял.
Нофрин промолчал, все так же глядя перед собой.
– Говорил, что гордится тем, что служит с такими, как ты. Что плечом к плечу с такими и умереть не страшно.
Показалось, или сержант правда сбился с шага?
Иван продолжал:
– Тебе, я гляжу, тоже совсем не страшно, да? Умирать-то, как выяснилось, не тебе.
Они дошли до плаца, по пути обойдя два еще сгоревших и еще дымящихся уазика и перевернутый пазик. Везде то тут, то там лежали тела убитых.
Иван посмотрел выше прямо по курсу, на контрастно выделяющуюся на синем небе Башню…
Все вокруг было словно жертвоприношением ненасытному черному богу, бесцеремонно заглядывающему во двор части из-за крыш домов.
Видно, часть недавно взяли штурмом. Кто мог напасть на объект МВД? Только Минобороны.
Или что-то изменилось, и часть стала рассматриваться как противник? Что же сделал полковник?
Нофрин шагал слева, угрюмо глядя себе под ноги. Предатель. Но все-таки странно, что его не просто оставили в живых, но и не арестовали. Значит, они знали его? Работал на Минобороны?
За плацом начиналась асфальтированная дорожка к въездным воротам и помещению охраны, и Иван снова спросил:
– Нофрин, ты знаешь, я тоже горжусь тем, что знал тебя. Теперь мне тоже будет не страшно умирать. Ведь мы с тобой тоже практически плечом к плечу идем.
Сорокин позади Ивана не выдержал:
– Сержант, где вы так успели сдружиться?
– Было дело… – глухо и недружелюбно ответил Нофрин.
– Наверное, совсем пустяковое дело, раз он так на тебя взъелся? – усмехнулся Сорокин.
Вопросы, очевидно, задевали предателя, и Иван не собирался давать ему передышку:
– Теперь-то, конечно, пустяковое, да, Нофрин? Когда так удачно продал то, за что командир лег. А там, в больнице, кто-то собирался нелюдей рвать. Много нарвал? Где сложил?
Нофрин зыркнул на Ивана горящими глазами. Кинется прямо при старшем по званию?
Сорокин чуть задумчиво спросил:
– Подожди, а это не тот командир Юра, который вчера во второй городской шухер навел?
Нофрин промолчал. Ивану очень не понравились интонации капитана, и он прикусил язык, хотя не собирался останавливаться.
Сорокин продолжил:
– А ты не тот ли айтишник, который этот знаменитый ролик в Сеть выложил?
Иван пытался понять, в какую сторону заходит разговор:
– Прямо-таки и знаменитый? Его ж никто и не видел.
– Никто не видел, говоришь, падла…
Холодок по спине Ивана прошел за секунду до жестокого тычка.
– После твоего творчества сначала все куриные мозги на улицу полезли, а потом крышу и вроде бы нормальным пацанам сорвало. – Сорокин явно говорил про солдат полковника Агарова. – Мы в этом штурме полроты положили, червь кабинетный! Но есть, видать, справедливость. Щас ты в больничке за все ответишь. Начинай молиться.
Иван даже зажмурился, ожидая нового удара, но конвоир почему-то просто умолк.
Значит, ролик посмотрели? Так почему же ничего не происходит? Подавили все восстания? Как здесь, в части?
Они подошли к одноэтажному строению КПП и остановились, не заходя внутрь.
Сорокин приказал Нофрину:
– Сержант, выводи и строй всех, кто там есть.
– Есть, – Нофрин метнулся к двери.
Иван покосился на спецназовца, опасаясь продолжения разговора, но тот, похоже, уже все для себя решил относительно Ивана и не обращал на него внимания. Он окликнул бойца у ворот:
– Ну как там?
Боец поправил автомат на груди и ответил с едва заметной брезгливостью:
– На въезде расчистили, товарищ капитан. Дальше не ходили. Там скоро технику обещали…
Слова о технике как-то нехорошо отозвались в животе, но разобраться с ощущением Иван не успел: дверь снова открылась, и двое военных вынесли носилки с мужчиной с родинкой на лбу, как у индуса, за ним двое других – еще носилки с девушкой, а потом… Внутри у Ивана все опустилось: за ними следом вышел Кирилл.
Видно было, что он плакал, но сейчас, шел, распахнув глаза и выискивая кого-то вокруг. Родителей, конечно… Сердце у Ивана сжалось.
Кирилл увидел его и сорвался с места:
– Дядя Ваня!
Его никто не перехватил, и он подбежал к опустившемуся на одно колено Ивану; из-за скованных за спиной рук он не мог обнять мальчугана.
– Кирилл!
– Дядя Ваня! А где папа? Они говолят, что он не плидет! А он плидет! И мама плидет! Скажи, дядь Ваня! Скажи им, что они плидут! И что папа им всем покажет!
– Ну, конечно, Кирилл. – Иван прижался подбородком к худенькому плечику, взгляд затуманился, и он отвернулся проморгаться, чтобы мальчик не увидел его слез.
В голове, словно фотовспышка или стробоскоп, мигала одна мысль: «Надо бежать!» Брать Кирилла и бежать куда угодно подальше. Нельзя допустить, чтобы пацан попал в больницу…
Нофрин подошел к Сорокину:
– Это все.
– Не густо. Из-за них только и идти? Да еще тащить на носилках? Что у них там в картах? Ну, ясно, малька на адренохром, а этого пердуна куда?
Нофрин ответил:
– Этот сам пришел. Привел подругу уклонистку. Говорит, хотела спрятаться, а он не допустил. Хотел, чтобы его оставили. Да вот обоих и накрыл уже паралич.
– А пацан как же?
– Он тут со вчерашнего дня. Ему антидот ввели.
– Антидот, говоришь? А много там у вас его еще?
– Да немерено. Целая аптечка неиспользованная. Около ста доз.
– А если мы этим тоже уколем, они дойдут своим ходом до больнички? А там пусть потом с ними делают, что хотят.
Нофрин раздумывал секунду:
– Думаю, да.
– Ну, так действуй, сержант, а то носи еще их, как королей.
– Есть!
Через десять минут ожидания, пока Иван рассказывал Кириллу про то, как сова видит ночью, Левин и девушка, морщась и спотыкаясь, плохо координируя движения в наручниках, засеменили к выходу.
На выходе из части Нофрин взял Кирилла за руку и хотел поднять, но тот прижался и уткнул лицо в штанину Ивана, который сделал шаг между ним и Нофриным, понимая, впрочем, что ничего сделать не сможет. Только прошипеть в бессильной злобе:
– Не трогай его!
Но Нофрин не отвел взгляд:
– Ни к чему ему видеть, что там. Я его понесу.
В глазах Нофрина было что-то такое, что заставило Ивана отступить. Он взглянул на распахнутые ворота, за которыми вот уже полдня творилось то, о чем он сделал ролик, но чего сам еще не видел. И если хотя бы десятая часть из его предсказаний сбылась, Кирилла действительно лучше держать как можно подальше.
Иван наклонился к Кириллу:
– Не бойся, дядя Сережа тебя понесет, все будет хорошо. Ты мне веришь, Кирилл?
Мальчик кивнул, хоть и не очень уверенно:
– Да.
Иван тоже одобрительно кивнул:
– Ну вот и хорошо. Ничего не бойся, ладно?
– Холошо, – чуть бодрее ответил тот.
Иван поддержал его улыбкой:
– Я рядом.
Кирилл оглянулся на Нофрина. Тот поднял его и прижал к себе. Мальчик испуганно смотрел на Ивана, и тот подмигнул ему и снова улыбнулся.
Они вышли из ворот на улицу.
Нофрин повернул направо и пошел по тротуару.
Сразу возле части на проезжей части еще дымились ряды развороченных и сгоревших контейнеров. Ребристый пол морозильников был устлан почерневшими металлическими стеллажами и осколками стекла…
Наверное, это еще бойцы Агарова выходили на улицу ночью.
Через метров двадцать Нофрин остановился, пригляделся вперед, все так же держа Кирилла развернутым лицом назад к Ивану. Потом прижал голову Кирилла к своему плечу:
– А сейчас будут очень нехорошие вещи. Ты не смотри, ладно? Приляг вот так.
Сорокин нетерпеливо спросил:
– Ну что там, сержант? Почему заминка?
– Уже идем, товарищ капитан. – Нофрин пошел дальше.
Ивана подтолкнули в спину, и он зашагал вместе с поравнявшимися с ним Левиным и его подругой.
На улице было непривычно тихо. Ни шума машин, ни голосов и шагов прохожих. Город опустел.
Где-то далеко, кажется, работала какая-то строительная техника. Было похоже на бульдозер или экскаватор.
В животе похолодело, Иван судорожно вздохнул и остановил поток воздуха на полпути в легкие. А вдруг уже запах?..
Нет, так быстро не могло. Сейчас не лето, и даже если все умерли еще утром, до разложения дело дойти не могло.