– Живой, дружище! Ну ты меня и напугал!
– Живой… ваша милость… – Тук зажимал на груди длинный, но неглубокий порез. Меч прорубил кольчугу и гамбизон, но тело сильно повредить уже не смог.
– Убери руки… вот… будешь жить, старина, – сделал я вывод, осмотрев рану.
Крови, конечно, натекло порядочно, но сама рана была глубиной всего несколько миллиметров, хотя и пересекала грудь наискосок до самых ребер.
– Ты сиди… я сейчас… – На радостях помчался проверять, не остался ли кто в живых.
Позволил выпятиться в себе бастарду и приколол двух недобитых лучников. На самом деле это была не жестокость, а милость. С такими ранами в эти времена не выживают.
Потом нашел еще одного с болтом в плече, прислонившегося к дереву.
– Что вы сделали с приютом доминиканцев? Говори – и я подарю тебе быструю смерть.
Лучник скривился, закашлялся, потом утер кровь с подбородка и хриплым, надтреснутым голосом заговорил:
– Барон приказал… Монахов порубили всех… Со стариком он сам забавлялся. Но приор крепким оказался… Тогда барон приказал его повесить…
– Где этот… Симон его зовут. Тот, кто меня выдал.
– Не знаю… кажется, остался в лагере… – Лучник закашлялся опять.
Кровь текла из его рта уже не переставая.
– Ладно… молись.
Лучник забормотал слова молитвы, а потом, чувствуя все-таки к себе легкое чувство омерзения, я аккуратно проткнул ему сонную артерию дагой.
– Ну и урод ты все-таки, Сашка… – почти безразлично сказал сам себе и еще раз пробежался по поляне.
Разглядел полоску крови, ведущую в лес, и, пройдя по ней, нашел успевшего уползти на пару десятков метров копейщика. Это был тот самый солдат, которому я проткнул ногу возле бревна. Разговора с ним не получилось, солдат вздумал отмахиваться мечом, и я недолго думая с облегчением приткнул его подобранным копьем. Действительно с облегчением, не пришлось раненого добивать… А так – вроде как в бою.
Собрался взять аптечку, которая досталась мне от бастарда, и обнаружил, что чертовы лучники все-таки успели здорово навредить. Лошадка, которую я получил от де Граммона как выкуп за доспехи, лежала на земле с тремя стрелами в боку и уже испускала дух.
Твари… такую лошадь погубили. Потом вспомнил, что в наследство нам достался добрый десяток лошадей, и немного оттаял. Все равно жалко, но ничего уже не поделаешь.
Прихватил аптечку и бочонок с арманьяком – сойдет вместо спирта, и вернулся к Туку, по пути проверив неизвестного виконта с несчастными мальчишками, которых только сейчас стало по-настоящему жалко.
Не знаю… К счастью или к несчастью – это, наверное, смотря кому, – виконт и его пажи уже отошли в мир иной. Горевать о них особо было некогда, да и, здраво размышляя, незачем. Они умерли с оружием в руках, как настоящие кабальеро, и, скорее всего, сами себе другого конца не желали.
Оруженосец с распоротой щекой лежал без сознания, кровь не останавливалась, продолжая толчками выплескиваться на траву… Ну что я смогу тут сделать, твою мать… Сам же напал. Чем я ему сейчас помогу? Плюнул и направился к шотландцу. Не мой это грех…
Снял с Тука кольчугу и гамбизон. Потом камизу.
– Ну что, братец Тук, будем тебя лечить, – сообщил шотландцу, с опаской следившему за моими манипуляциями.
– А чего там, ваша милость, лечить-то? Писануть на тряпку да приложить, а потом перевязать. Делов-то.
– Я тебе сейчас на голову писану! Ты что, придурок, сдохнуть хочешь? – рявкнул на него и смочил арманьяком чистую тряпочку.
– Так это же пить надо, ваша милость, зачем добро переводить? – Тук сглотнул слюну и вожделеюще посмотрел на бочонок.
– Ладно… заслужил сегодня. – Я налил половину чашки и сунул в руки шотландцу. – Жри давай и не мешай.
Особых навыков в медицине я не имею: так, лишь все то, что должен уметь любой мужик. Главное – не умение, а энтузиазм. И вообще гарант успеха любой операции – это хорошо зафиксированный пациент.
Действуя в основном по наитию, обработал края раны арманьяком; сам, конечно, предварительно пропустил внутрь полкружечки. Промокнув импровизированным тампоном кровь в ране, снял крышки сразу с обеих баночек с мазями.
И что дальше?.. Подумал и наложил ту, что пахла лучше. Кровь, кстати, довольно быстро после этого унялась. Затем сложил в несколько раз бинт, положил на рану и поверх плотно забинтовал. А что… мы, медики, такие… изобретательные.
– Все, дружище. Теперь будешь жить, – хлопнул шотландца по ноге.
– Ай!.. Ваша милость… Нога!.. – завопил тот.
– Тьфу, черт, что же ты молчал, придурок… – Я уставился на довольно глубокий разрез, зияющий на бедре.
– Так я думал, вы видите… а это… можно еще полстаканчика? Очень уж хорошо эта штука боль отшибает…
– Alkogolik… – сообщил я ничего не понявшему Туку.
– А стоит ли, ваша милость, заклинания говорить… богопротивно это… – ужаснулся шотландец.
– Это не заклинания, придурок. Пей… – Сунул кружку и принялся обрабатывать по той же схеме рану на ноге.
Закончил и предупредил шотландца:
– Смотри у меня, лежи без движения. Крови ты все-таки много потерял. Времени у нас много. Пока барон приведет подмогу – не меньше десяти часов пройдет. Мы успеем далеко уйти. И пойло больше не трогай, по башке получишь.
Немного посидел, соображая, что в первую очередь надо сделать. Лошади и трофеи… у меня всего хватает с избытком, а Тука надо по первому классу экипировать… заслужил парень. Виконт-то неизвестный вроде размерами подходит. Значит…
Притащил за ногу его труп к шотландцу и обязал обдирать по мере сил. Потом собрал все оружие и сложил в кучу, откинув в сторону более достойные на первый взгляд образцы. Хотя в эту категорию попал только цвайхандер виконта и шотландский палаш его оруженосца… Вру, еще мизерикорд[70] и кинжал того же неизвестного кабальеро. Остальные образцы ни качеством, ни особой красотой не поражали. Да и куда нам столько…
Юшман с оруженосца тоже вознамерился отдать шотландцу, но сам его снять с трупа не смог. Противно… Крови как со свиньи натекло.
После недолгих раздумий и этот труп отволок поближе к Туку, который, несмотря на раны, с энтузиазмом уже почти полностью ободрал доспех с виконта.
Большая часть лошадей разбежалась, но боевой конь виконта и еще пара лошадок так и стояли, привязанные к дереву.
Опасливо подошел к караковому жеребцу. Зверюга здоровенная, похоже, той же породы, что и мой Роден.
– Тише. Тише, мальчик, ты же не будешь возражать, если у тебя появится новый хозяин… – приговаривая, я зашел сбоку, стараясь не испугать коня.
Жеребец всхрапнул, покосился глазом, вздрогнул, но не укусил.
– Умница, хорошая лошадка… – Похлопал коня по шее и, нащупав пряжки седельных сум, осторожно расстегнул и сбросил их на землю. Затем отстегнул кобуру с арбалетом и ножны с полуторным мечом, при виде гарды которого память услужливо подсказала название. Скьявонеска это. Предок скьявоны[71] – палаша, которым вооружены ватиканские гвардейцы. Полетел на землю тяжеленный тарч в чехле. Потом по гербу Тук разберется, кого я на тот свет отправил.
Отвязал поводья – и чертово животное… Ну, как его еще можно после этого назвать? Коняка хватанула меня зубами за руку, выдрала поводья из рук и галопом умчалась в лес, задрав хвост грубой.
– Долбаная скотина… – с чувством выругался.
Еще хорошо, что рука в защите, а так прокусил бы, как пить дать.
– Чтоб тебя волки сожрали!
– Ваша милость… Так надо было ему морду коттой закутать… – подал голос шотландец. – Эх… жаль. Хороший крессе был. Ладно хоть что-то с него досталось.
– Не жалей, пути Господни неисповедимы. Только он знает, что дать, а что забрать. Ты доспех ободрал?
– Ну да, делов-то, тут у кабальеро еще три десятка дукатов[72] и чуток серебра в мошне было…
– Это хорошо. Теперь все это твое… Кроме дукатов, конечно. Серебро пополам.
– Благодарю, ваша милость… – Шотландец, покряхтывая, встал и вознамерился произвести свой обычный ритуал целования моих рук.
– Брось… Сам знаешь, не люблю. Слушай задачу. Уроды подстрелили нашу лошадку; значит, надо выбрать из трофеев коня получше и перегрузить все. Забираем все что нужно и валим куда-нибудь подальше. Куда, чуть позже решим. И не хватайся за все. Я делаю, а ты подсказываешь, как лучше, и помогаешь. Время пошло… Только нос не задирай, пришибу…
– Благодетель вы мой… Как можно…
– Еще раз так выразишься, собака, сдам в инквизицию на опыты. Какая тут лошадь лучше?..
Со всеми делами справились довольно быстро. Теперь встал вопрос, куда податься.
От своих намерений посетить замок Бюзе я отказываться не собираюсь, все равно сделаю, что задумал, но… Но барон поднимет всю округу на уши, и так просто по дорогам не попутешествуешь: схватят, со всеми вытекающими из этого последствиями.
– Ну? В какую сторону отправляемся?
– Я думаю, ваша милость, нам следует продолжить путь по тому же направлению. Обойдем Лектур с востока по большой дуге. В лес они больше не полезут, будут на дорогах дежурить. С божьей помощью как-нибудь проскочим. А пока желательно убраться как можно подальше от этого места и переждать денек-другой. Так что туда. – Шотландец рукой показал на восток.
– Туда так туда… – Мне было почти все равно, как раз стала наступать разрядка после боя, и голова практически ничего не соображала.
Хотелось просто лечь и заснуть. К тому же тело бастарда еще не привыкло к темпу, с которым я махал оружием, и отчаянно протестовало. Болели все мышцы без исключения: сам себе казался столетним стариком.
К вечеру забрались в неимоверную глушь, даже солнце с трудом пробивалось через кроны вековых деревьев. Я приметил полянку около небольшого озерца и скомандовал привал.
Тук себя чувствовал неважно, был бледный как мел, даже разговаривал с трудом. Уложил его на попону и опять осмотрел раны. К счастью, воспаление не началось, только слегка покраснели края, но главное – раны перестали кровоточить. Не знаю, что за мазь досталась мне от бастарда, но она работала неплохо. Наложил ее опять и перебинтовал, прописав шотландцу полный покой до завтрашнего утра. Попутно наорав, когда он собрался натаскать хворосту.