«Учения! — хмыкал Петя. — Соберутся с женами, детьми, запасутся пивом и мясом для брая (южно-африканский вариант барбекью) и на чью-нибудь ферму едут. Там разожгут брай и, пока угли прогорают, немного побегают по слабо пересеченной местности, если живот позволяет. Потом пивом обопьются и идут пострелять. Капрал с пивом в руке прибежит, посмотрит на мишень «Фак! Фак! Как я такую мишень (а в ней попаданий с гулькин нос) полковнику покажу!?» Возьмет пистолет и в упор в десятку раза три выпалит.
Отнесет мишень полковнику. Тот сидит, глаза уже налитые, осоловел от мяса и выпивки. Посмотрит на мишень — «Худ! Худ! (Хорошо значит)» и опять за пиво. Нет, ничего путного у них не получится!»
И не получилось. В 1994 году, перед выборами, когда правитель Бопутасваны, марионеточного государства для чёрных и большой друг Террибланша, попросил у него военной помощи (подготовленные ANC стихийные выступления трудящихся требовали присоединения Бопутасваны к ЮАР), AWB решило провести блиц-криг и прекратить эти безобразия. Военная акция на Мерседесах и Тойотах бесславно провалилась, а взбунтовавшиеся черные оказались неплохими стрелками, что и доказали убив четырех AWBишников. Жалко их конечно, но ведь их никто в Бапутасвану не звал (кроме проворовавшегося президента Мангопе).
После этой печальной истории Террибланш быстро исчез и, как политическая фигура, снова возник уже при новой власти, когда против него возбудили уголовное дело в связи с убийством или подстрекательстве к убийству двух черных (я могу ошибаться в деталях — честно говоря особого интереса он у меня не вызывал). Бородатого кумира африканеров даже посадили, потом выпустили и он загрустив ударился в поэзию, в прессе опубликовали несколько его лирических стихотворений. Сказать что либо о них не могу — они написаны на неведомом для меня до сих пор языке — африканес.
Нужно сказать, что с переездом в ЮАР Петино везение кончилось — богатые владельцы антикварных магазинов ему не попадались, а первый же встреченный богатый португалец увел у него очаровательную жену. Да и её понять можно — перенестись из уютного гнёздышка в Ленинграде в съемную квартиру в Berea, от размеренной жизни к безнадежному положению жены безработного… Не каждая молодая и привлекательная женщина устоит против соблазна разом вырваться в нормальную и даже лучшую жизнь. Она и не устояла.
После этого печального события Петя «поехал».
Петя еще был ничего — коммуникабельный и с реальностью связи не совсем потерявший.
Были и клинические случаи, например мой коллега Дима, по прозвищу «Пан Учитель».
Невысокий, какой-то старообразный, он выглядел старше своих лет. Наш приятель Лёнечка-Ариэль обозначал-имитировал его быстрым движением приглаживая, как бы прилепляя к черепу воображаемую прядь негустых серых волос. Было очень похоже.
Не знаю, чем он заслужил обращение «Пан» — может быть отголоски телевизионного «Кабачка», а учителем он был, и неплохим. Блестящий английский, дефицитная специальность — математика, совсем не старый еще, короче все дороги открыты. А вот не мог ужиться ни в одной школе. Работал в Йоганнесбурге, в престижном колледже, разругался с директрисой, ушёл. Переехал в Кейп, рассказывал, какие фантастические условия ему предложили, через пару месяцев вернулся, объяснял, что владелец или владелица школы его в чем-то надула, что-то ему недодали. Плохой ли характер, может быть одиночество или реальная шизофрения уводили Диму дальше и дальше от реального мира. Поработал он какое-то время в знаменитой школе «Robin Hood», прибежище для русских эмигрантов, но однажды не вышел на работу, не появлялся в школе больше недели, а когда его разыскали спокойно заявил, что ему в школе надоело и на работу он больше не пойдет.
Больше его буквально никто не видел, он затворился в своей квартире в Yeoville отключил дверной звонок, а на телефонные звонки почти никогда не отвечал. Свет в квартире не зажигал, и из внешнего мира общался только с двумя людьми: со своей мамой, которая осталась в России и почему-то со мной. Мне Дима рассказывал о том, что его телефон прослушивает КГБ, что его конечно убьют, как только смогут. Рассказывал, что причиной слежки и преследования является какое-то письмо, которое он написал российским властям и о своем плане — вернуться в Израиль, где он будет в безопасности, но при этом ставил условием обязательный приезд мамы и встречу с ней в аэропорту Тель-Авива.
Однажды я сумел вытащить его на свет божий. У нас в школе освободилось место учителя математики и я каким-то образом сумел пробиться к нему (жаль, что такие в общем-то интересные подробности начисто выпадают из памяти). Дима заинтересовался, я сумел заинтересовать нашего тогдашнего директора Джона Де Бира и тот пригласил Диму на интервью. «Пан Учитель» приехал в школу и наверное только чересчур бледное лицо — вполне понятное для затворника отсутствие загара, могло навести на мысль, да и то знающего человека, что с ним что-то не в порядке.
Интервью прошло блестяще, полностью очарованный директор предложил ему не только пост учителя математики, но и АНГЛИЙСКОГО языка, на выбор.
Казалось всё могло измениться в жизни Димы, но к сожалению Де Бир и директор школы «Robin Hood», где, как вы помните, Дима некоторое время подвизался в качестве учителя, были хорошими приятелями.
На следующий день Де Бир вызвал меня в свой кабинет. Отводя глаза он сказал:
— Я позвонил твоему приятелю и сказал, что не могу принять его на работу.
— Почему? — Задал я вполне естественный вопрос, хотя об ответе догадывался.
— Я разговаривал с *** (Последовали имя директора «Robin Hood» и история уже известная мне — бросил работу в середине года, неуживчивый, скандальный…)
После отказа Дима пропал совершенно, дозвониться по его номеру стало совсем невозможно, двери не открывал.
Больше я его не видел. Говорили, что он все-таки уехал — одни утверждали в Израиль, другие — к маме в Россию. Рассказывали, что кто-то почти насильно отвёз бедного учителя в аэропорт и усадил в самолёт. Наверное все так и было, но каждый раз, когда мне приходится бывать в Yeoville, меня посещает одна и та же мысль. А что если это только слухи, что если он никуда не уехал и вот в этом доме, за плотными занавесками в темноте и тишине всё еще сидит обросший, бледный и наверное уже совершенно седой человек. Раз в месяц он с опаской выбирается в город, может быть получить деньги которые ему переводит сердобольная мама, заплатить за квартиру, пополнить запасы, и снова сидит вглядываясь в никуда, вздрагивает от каждого шороха за окном и думает, думает, медленно пропускает сквозь воспалённый мозг какую-то бесконечную мысль…
Но пора вернуться к Петиной истории.
Петя не боялся КГБ, он вообще никого не боялся. По ночам гулял по бандитскому Hillbrow, куда и днем было появляться небезопасно, с огромным тесаком на поясе и с двумя или тремя ножами в карманах. Почему он делал это? Искал приключений или старался доказать всем и самому себе, что, несмотря на катастрофу с женой, он настоящий «мачо». Во всяком случае рассказывали, что на ночных улицах при любой опасности, реальной или воображаемой он выхватывал тесак, вставал в позу Сталлоне или Шварцнигера и разгонял нападающих (а может быть мирных прохожих) как Вещий Олег хазаров.
Позже он устроился все же на работу в магазин торгующий оружием и вместо ножей носил в карманах пару пистолетов (тесак на поясе не снимал).
Нужно сказать, что через детскую страсть к запретному на родине огнестрельному оружию прошли пожалуй все эмигранты. Мы тоже получили разрешение в полиции и купили автоматический пистолет, который к счастью не разу по назначению не использовали.
Но эмиграция знала и другие примеры. В своё время на всю русскую общину, да что там, на весь Yeoville прогремела, буквально прогремела, история военных действий открытых на тихой улочке этого района тихим евреем Мишей Д***.
Однажды утром, рано проснувшись и выглянув из окна он увидел, что несколько черных открывают не принадлежащую им «Тойоту» припаркованную у тротуара напротив Мишиного дома соседом по лестничной площадке.
Мирного инженера охватило предчувствие битвы. Выхватив из-под подушки револьвер, он смело вступил в бой с пороком. Прокричав что-то вроде «Стой! Стрелять буду!» (возможно, даже на русском языке — не до перевода было) Миша открыл беспорядочный огонь по грабителям.
Недостаток тренировки сказался — пулями оказалась пробита неповинная машина, разбито зеркало в приемной врача в доме напротив. Невредимые злоумышленники разбежались, «Тойота» была спасена.
Правда сосед, владелец «Тойоты» с того памятного дня с Мишей больше не здоровался. Почему? Может быть из-за урона нанесённого его машине, а может быть, как утверждали злые люди, потому, что «Тойота» была далеко не новой, но застрахованной и её владелец очень надеялся, что ее угонят, а может быть и сам организовал «угон».
Миша по праву получил прозвище «Вильгельм Телль» и с квартиры вскорости съехал.
Любовь к оружию привела Петю с самому пожалуй трагическому эпизоду в его жизни — он убил человека.
Дело было так. Где-то в Berea, в неоплаченной комнате без электричества проживала последние деньги семья — мать и два взрослых безработных сына. Жизнь повернулась к ним не лучшей стороной и нужно было что-то делать, причем срочно. Эмиграция и связанные с ней зигзаги судьбы иногда приводят к неожиданным решениям, которые вряд ли даже пришли в голову в регламентированной советской действительности.
После раздумий, как жить дальше, мама разработала план позволяющий ухватить за хвост синюю птицу удачи. Она предложила сыновьям ограбить магазин и пока их будут искать уехать в Израиль.
Дело было за малым, но главным — для вооруженного налета необходимо было оружие. Сразу вспомнили о Пете, с которым они были хорошо знакомы. Зная, что Петя не расстается с парой пистолетов, решено было под каким-то благовидным предлогом зазвать его в машину, вывезти в пустынное место и там, оглушив или пригрозив ножом завладеть оружием.