Но именно утяжеленный жилет превращает эти походы в мультиинструментальное решение, достойное приключений в Gnar Country. С утяжеленным жилетом, в более быстром темпе и в более длительном походе я также работаю над силой, выносливостью, балансом, ловкостью и гибкостью - всеми теми навыками, которые нам необходимо тренировать с возрастом.
В общей сложности мои походы с жилетом решали сразу пятнадцать различных проблем.
Однако моя цель не в том, чтобы лоббировать походы в жилетах. Для меня, с учетом моего характера, образа жизни и множества других индивидуальных факторов, такие походы - идеальный протокол и мультиинструментальное решение. Скорее, моя цель - дать вам понять, что пик работоспособности в конце жизни возможен, но для этого нужно многое сделать. Если вы не будете работать с умом, вам придется сделать слишком много, чтобы все это сработало.
Тяжелая работа работает. Умная, упорная работа работает лучше.
СЕВЕРНАЯ НЕВАДА, 14 АВГУСТА 2021 ГОДА
Реальная жизнь вернулась с грохотом. Большая часть Тахо была в огне. На севере полыхал пожар Дикси. На юге полыхал пожар Тамарак. Сегодня на западе вспыхнул пожар Калдор. Я видел, как шлейф дыма поднимается над Сьеррами. Некоторые из моих лучших друзей - деревья. Воздух был черным от их пепла.
РЕНО, ШТАТ НЕВАДА, 15 АВГУСТА 2021 ГОДА
Костры все еще горели. Мне нужно было отвлечься. Мне нужен был поток. Кроме того, пора было приступать к межсезонной тренировке.
Решение моих проблем: батутный парк в Рино.
Хотя я никогда раньше не стоял на батуте, я подумал, что он поможет мне решить проблемы, которые я не мог решить во время лыжного сезона. В частности, для отработки захватов, вращений и сальто - то есть трюков, которые слишком опасно разучивать на снегу. Но все это было в будущем.
Во-первых, мне нужно было лучше чувствовать воздух.
Проприоцепция - это способность понимать, где находится тело в пространстве и что именно оно делает. В таких видах спорта, как парковые лыжи, проприоцепция переименована в "чувство воздуха", поскольку это подчеркивает трехмерную природу активности.
Поскольку я не был парковым лыжником, я начал свой эксперимент с небольшим чувством воздуха. В течение первой половины зимы мои навыки улучшались, но затем я уперся в стену. После инцидента с Т-боннингом остаточный страх стал мешать мне вращаться в воздухе во время носовых баттеров. Почему только носовые масла? Понятия не имею. Я просто знал, что застрял.Но если бы я мог использовать батутный парк, чтобы повысить свое чувство воздуха и уменьшить свой страх, то я мог бы решить проблему до наступления зимы и начать следующий сезон более сильным лыжником, чем я закончил прошлый.
Во всяком случае, такова теория.
Реальность: Мы с Райаном обнаружили, что трамп-парк переполнен маленькими детьми. И снова я как минимум на два десятка лет старше, чем все остальные в комнате. Неважно. Оказалось, что эта реальность идеально подходит для моей реальности.
Моя реальность: Я боялась прыгать на батуте. Я боялся, что мое тело не справится с ударами и мои колени поплатятся за это. Я боялась, что моя попытка латерализовать- то есть перейти к вторичной деятельности (прыжки на батуте), чтобы улучшить свою основную деятельность (катание на лыжах), - не сработает, и я никогда не смогу с легкостью делать сальто, вращаться или хватать. Кроме того, я ненавижу плохо выступать на публике. Я не люблю толпу. Я мог бы продолжить, но вы уже знаете, что к чему.
Однако это дополнительное давление оказалось полезным, поскольку мой возраст стал другой реальностью. Мне исполнилось пятьдесят четыре года, а это значит, что "терпимость к риску" - еще один навык, который мне приходится регулярно тренировать.
С течением времени толерантность к риску снижается, начиная с середины двадцатых годов и неуклонно падая до середины шестидесятых, когда она снова выравнивается. В любом приключении в Gnar Country это проблематично по нескольким причинам.
Gnar Country - это стремление к большим мечтам, пока не стало слишком поздно их реализовывать. Риск встроен в эти усилия. Риск также является триггером потока, а управление риском имеет решающее значение для настройки баланса "вызов-навыки", который является самым важным триггером потока. Новизна и непредсказуемость также являются триггерами потока, но наша толерантность к новизне и непредсказуемости связана с нашей толерантностью к риску.
Более серьезная проблема: Сверхспособности, которые приходят со старением, не гарантированы. Если мы хотим уменьшить эго и увеличить интеллект, эмпатию и креативность, которые становятся возможными в пятидесятилетнем возрасте, нам придется преодолеть три препятствия взрослого развития - все они требуют принятия риска.
К тридцати годам мы должны разрешить кризис идентичности. К сорока годам мы должны найти "подходящее качество", которое представляет собой соответствие между тем, кто мы есть - нашими убеждениями, ценностями, навыками и сильными сторонами - и тем, что мы делаем для жизни. К пятидесяти годам мы должны избавиться от обид, и простить тех, кто поступил с нами плохо. Но даже если мы пройдем через эти ворота, мы не сможем получить доступ к своим сверхспособностям, если не сохраним толерантность к риску по ту сторону.
Страх блокирует эмпатию и снижает креативность. Хуже того, он вызывает стресс, который приводит к проблемам со здоровьем, что еще больше снижает нашу склонность к риску и еще больше усиливает стресс. Если мы не будем осторожны, мы можем запустить эту петлю обратной связи неприятия риска до самой ранней могилы - и это иронично, ведь причина, по которой большинство из нас перестают рисковать, - страх перед этой ранней могилой.
Короче говоря, я пришел в трамп-парк, чтобы повысить свою устойчивость к риску, развить чувство воздуха, улучшить свои навыки катания в парке и, надеюсь, найти больше потока. Это еще одно многофункциональное решение - или, опять же, это теория.
Моя реальность разворачивалась поэтапно. Первым этапом было открытие. Я обнаружил, что прыжки на батуте задействуют целую кучу мышц, о существовании которых я даже не подозревал. Я обнаружил неловкость, усталость и неправильный прыжок, который отправил меня подбородком вперед в батут, и, черт возьми, это было больно.
На втором этапе нужно было настроить баланс "вызов-навыки", то есть убежать от большого и злого олимпийского батута и направиться к детскому батуту, который отскакивает в поролоновую яму.
По дороге голос в моей голове предложил: "Переднее сальто".
Боже, помоги мне...- была моя следующая мысль. Я все еще болел после олимпийского трампа, никогда раньше не прыгал в поролоновую яму, а с момента моей последней попытки сделать сальто вперед прошло двадцать пять лет. Я ни за что не хотел пытаться сделать его сейчас. И я попробовал.
Через шесть попыток я встал на ноги. Поставить цель, достичь цели - привет, нейрохимия.
Затем я начал пытаться изменить угол сальто. Вместо того чтобы делать сальто "задница над чайником", я практиковал сальто "задница вбок над чайником". Результаты были не слишком впечатляющими, но я никогда раньше не делал сальто вне оси, и - ура, поток.
Настало время вернуться на олимпийский батут и взять реванш. И это подводит нас к еще одному общему принципу, который стоит повторить: Сначала поток, потом риск.
Для достижения пика работоспособности необходимо тренировать толерантность к риску. Однако, как учил меня Глен Плейк, использовать риск, особенно физический, в качестве триггера потока - глупо и опасно. Если у вас есть выбор, вы хотите быть в потоке и уже работать на максимуме своих возможностей, прежде чем пытаться сделать что-то глупое и опасное.
На этот раз мы с олимпийским бродягой отлично поладили. Даже лучше, чем отлично. Я разобрался с основными движениями даффи меньше чем за пять минут. Затем я начал сходить с ума от захватов. Сначала немой, потом японский, наконец, клоп-вонючка. Что это были за хваталки? Неважно. Важно лишь одно: Я никогда раньше не бросал ни один из них.
Я делал успехи. Я все еще был в игре.
СЕВЕРНАЯ НЕВАДА, 16 АВГУСТА 2021 ГОДА
Больно. Очень болит. Болит. Больно двигаться. Больно думать о движении. Вместо этого я весь день провалялся в постели, думая о том, какие лыжные трюки я смогу освоить, когда пройдет боль и я снова смогу отправиться в батутный парк.
Это болезнь, я знаю.
СЕВЕРНАЯ НЕВАДА, 17 АВГУСТА 2021 ГОДА
Все еще болит, все еще больно двигаться, все еще не могу перестать думать обо всех трюках, которые я хочу выучить во время следующей поездки в трамп-парк.
И это подводит нас к Джину Коэну.
Если бы я вел прием, я бы сказал, что Джин Коэн - крестный отец пиково-производительного старения. В 1970-х годах Коэн стал первопроходцем в области гериатрической психиатрии, которая занимается психическим здоровьем пожилых людей. Если вы задаетесь вопросом, почему нам потребовалось до 1970-х годов, чтобы понять, что психическое здоровье пожилых людей - это тема, достойная научного изучения, - что ж, хороший вопрос.
До 1970-х годов ученые считали, что старение - это неизбежное долгое и медленное гниение. Все с этим соглашались: Депрессия, одиночество и снижение когнитивных способностей были встроены в процесс гниения, и с этими фактами ничего нельзя было поделать.
Не так быстро, сказал Коэн.
В 1973 году, будучи молодым психиатром, работавшим в Национальном институте психического здоровья, Коэн подумал, что в этой истории есть нечто большее. Он также знал, что поколение бумеров - самое многочисленное в истории Америки и начинает прибавлять в годах. Если показатели психического здоровья пожилых людей не улучшатся, то нагрузка на общественные ресурсы со стороны бумеров будет огромной. Поэтому Коэн пролоббировал создание исследовательского института, посвященного радикальной на тот момент идее "успешного старения".
Это сработало.
Коэн стал первым руководителем Центра по проблемам старения NIMH, который он занимал почти пятнадцать лет, а затем еще пять лет был директором Национа