— Ага. И вы опубликовали ТАКОЕ — как бульварное чтиво. Вместо того — чтобы сделать совершенно секретным материалом.
— Именно потому. Умный прячет лист — в лесу. Зато теперь любого, кто станет болтать — не будут слушать. А просто — вызовут доктора, как к повредившемуся умом. Кто знает — сколько всего было, этих… попаданцев.
— СКОЛЬКО?
— А вы думаете, я поверил бы — одному? Служба, знаете, обязывает. Первый — попал к нам совершенно случайно. После чего я приказал — докладывать мне о любой… необычности, что ли. От кого бы она ни исходила. Особо выделяя — когда обычный прежде человек начинает показывать несвойственные ему знания, навыки, да и просто черты характера. А если он еще и бывал в том городе, хоть на день..
— И… сколько же их было?
— Двадцать шесть. Это те — кого нам удалось выявить, и изъять. А сколько их всего — не знает никто. Зато теперь я абсолютно уверен — это не бред, не фантазия. Потому что — подтверждается, совпадением показаний. И непротиворечивостью, логикой картины в целом.
— И… что теперь?
— Ну, для меня это стало — последней каплей. Зачем следовать — проигрышному делу? Тем более, вас все равно бы свергли — лет через пять. Я все ж был всегда практиком — не мечтателем; это я воплощал, организовывал то, что задумывали вы. Потому, для меня всегда было важно — целесообразность и эффективность. Не вы ли сами говорили всегда — что для настоящего революционера, целесообразность должна быть выше морали?
— И что вы намерены делать — теперь?
— Разумное. Строить. Учиться. Избежать ошибок — сделанных там. Заводы — оставить как есть, общенародными. Тут вы правы — противоестественно, когда тысяча человек работают на одного. Так же и банки — чтобы не было спекуляций. А мелкие лавочки, мастерские — собственнику, почему бы и нет? Так же как и землю — крестьянам. Все же мы здесь сильнее, чем те, из 1917 года — у нас индустриализация уже прошла, промышленность развитее на тридцать лет. Надо лишь форсировать науку, особенно по открывшимся темам — ракеты, атом, электроника. И вооружаться. Быть готовым — что через двадцать лет, будет вторая война. Собрать назад земли, утраченные в смуте — а затем, и прилегающие: Европа, Азия — стать сверхдержавой. Чтобы народ был доволен — повышать благосостояние. Построить — страну, в которой комфортно жить. И чтобы никто не смел, извне — пискнуть поперек. Тогда нас — потомки вспомнят с благодарностью. Ну а вы — останетесь в истории всего лишь фанатиком, готовым сжечь всю страну в неудачном эксперименте. Что делать — должен кто-то ответить, за все жертвы, и пролитую кровь.
Раздался звук, похожий на кашель, или карканье. Ходивший по комнате обернулся — и с изумлением увидел, что Вождь смеется.
— Глупцы! — сказал наконец Вождь — предположим, что вы не лжете. Что существовал этот, СССР, где революция победила в 1917, а закончилась в 1991. И что из этого следует? Вы думаете, что исторический материализм — это канава, где катишься по единственно верному пути? А если дальше нельзя — то тупик? Нет! — это путь через пропасть, где лишь кое-где проложены мосты ПРАВИЛЬНОГО выбора! Я все ж внимательно прочем эту вашу книжку — чем еще заняться узнику, на досуге? По-вашему — отчего погиб СССР, там? Отвечайте!
— Низкий уровень жизни населения, вызвавший недовольство — быстро ответил ходивший — который определялся научно-техническим отставанием от развитых стран. Которое было вызвано неэффективностью командно-административной системы. То есть, порочностью самого экономического строя — когда бюрократия, в отличие от собственника, не заинтересована..
— Низкий уровень, определявшийся отставанием — то есть, нехватка у населения пылесосов и холодильников? Из-за этого — распалась страна? И с чего вы взяли, что коммунизму присущ бюрократизм — если все ЕДИНОМЫШЛЕННИКИ, за одно общее дело — и все мелкие вопросы решают в рабочем порядке, не отвлекаясь от главного? А осознание причастности к великому делу — что, меньшая заинтересованность в труде, чем деньги? Нет — будь этот ваш СССР там больше и сильнее, имел бы вдесятеро больше заводов, и этого, валового продукта, а также танков, кораблей, и атомных ракет — это не изменило бы ничего! Точно так же — отвалились бы территории в самостийность, пошли бы в капитулянтское разоружение ракеты и танки, были бы проданы заводы, а ученые торговали на рынке ширпотребом! Теперь же — и здесь, через пятьдесят или семьдесят лет — начнется то же самое. Вашими стараниями!
— Не начнется! — усмехнулся ходивший — перестройка там была, предательством элиты. Возжелавшей все блага — здесь и сейчас. Не желая видеть, что страна, только пережившая войну, да еще и изначально стартовавшая с более низкого уровня, пока не может этого обеспечить. Мы здесь — не допустим. А уж людей, сыгравших роль… Нэт человека — нэт проблемы!
— И гниль полезет — изнутри. Не заговорщики — те, кто сейчас за нас. Начнут орать «дайте!» — стоит Партии лишь чуть ослабить хватку. А дети и внуки этих, человеческих остатков прежней эпохи, вырастут изнеженными потребителями, кухонными болтунами — вместо бойцов, изобретателей, передовиков труда! Что, в вашей книжке — шахтеры, стучавшие касками на мосту, не пошли бы в олигархи, ДАЙ ИМ ВОЛЮ? И никакое «поднятие жизненного уровня» не поможет — потому что человеческой дряни, что ни дай, все будет мало! И дрянь, почувствовав силу, станет диктовать законы. Энтузиазм будет считаться глупостью, героизм — психической болезнью. Зато пустота души — остроумием, и даже гнусные пороки, вроде педерастии — не более чем оригинальностью. Тогда поймете — что я был прав. Что дрянь надо было беспощадно выжечь — наплевав на сантименты, на вопли о кровожадности. Поймете — когда будет поздно.
— Сначала — фундамент надо построить. Материально-техническую базу. Которая первична — как говорит философия исторического материализма.
— И вы будете жить — на фундаменте? Или он должен быть лишь основой — для ИДЕИ?
— У нас так и будет. Только — без крайностей. Социализм — с человеческим лицом. И гражданское общество — чтобы все, по закону. Чтобы без вины — никого.
— Социализм — ставящий во главу интересы обывателя? Закон, охраняющий святое право собственности? Гражданское общество — потребителей, сутяжно считающих — сколько должен я, и сколько мне, и боже упаси чтоб недодали? Вам самому — не смешно? Да, это все нужно — потребителям. А для того, чтобы просто служить народу — это не требуется. Строителям, энтузиастам — достаточно служить, не думая о себе.
— Ну не все же энтузиасты! — ответил собеседник — а как же те, кто готов честно работать и служить, за справедливую плату? Кто — никаким образом, нам не враг? Как привлечь их — на свою сторону?
— А никак! — ответил Вождь — использовать их? Используем — как расходный материал. Заразу человечества лучше сейчас выжечь — чем надолго растянуть. И чтобы они — детей не оставили, не воспитали. Зачем они нам — в коммунизме?
Мы обыватели, нас обувайте вы —
И мы уже за вашу власть.
Так что, диалектически мысля, лучше — чтобы они все, против. И всех — в расход. Наплевав — что можем, что-то от них взять. Зато, с меньшим числом, без балласта — пойдем быстрее!
— Это ж люди, все же! — сказал собеседник — не скотина какая. И невиноватые, ни в чем — такими родились. Перевоспитаем. Культурой займемся, образованием. Духовность поднимем.
— И получите, образованного обывателя! — отрезал Вождь — НЕЛЬЗЯ из мещанина сделать коммунара. Мещанин не виноват, что таким родился? И что с того — если в коммунизме он нам не нужен?
Оба замолкли на минуту. Буравя друг друга глазами. Как боксеры — разошедшись по углам. Ожидая каждый — слова собеседника.
— Историю не обмануть — произнес наконец Вождь — мы все ошиблись. И платим за это. Мы недооценили, недопоняли — главную роль капитализма. Да, я — истинный вожак революции — буду сейчас говорить о роли капитализма в истории. О ступени, в развитии человечества — которую не обойти.
— Подготовить приход социализма. Знаю, читал.
— Не смейтесь — а вдумайтесь наконец, вы, бездарность! Последняя стадия капитализма — МОНОПОЛИСТИЧЕСКИЙ. Это значит — когда остаются лишь кучка сверхолигархов, владеющих ВСЕМ, прочие же все, без исключения, никто, и звать никак! Когда правит Железная Пята, без жалости забирая все, что нужно элите — вплоть до вырезания органов и пересадке чувств, обеспечиваемых холодной наукой. Когда у большинства населения нет ни собственности, ни семьи, ни отечества — весь мир, как одна огромная фабрика, железный оскал машины! Но, развиваясь так, капитализм сам рыл себе могилу — делая ту грязную работу, которой сейчас принуждены заниматься мы! Довольно было срезать верхушку — и социализм пришел бы сразу и легко, от мировой фабрики, к всемирной республике труда, в радости и цветах — как мы ждали. Еще немного, в историческом плане — лет тридцать, пятьдесят. Но мы выступили — прежде. Благодаря таким вот — нетерпеливым. Кому очень хотелось — самим свершить, дожить, увидеть. А мы поддались, послушали — дураки!
— Однако же, Десять Дней, которые перевернули мир, сделали вы. Организовали, пропихнули, вытянули на себе. Без вас — не было бы революции. Без вашего таланта, воли, искусства. Без вашего призыва к массам, и авторитета в Партии! Все же, вы были — Вождь!
— И это была моя — самая большая ошибка…
В комнате повисло напряженное молчание.
— Ошибка! — повторил Вождь — да, Я СЧИТАЮ эту Великую как там ее Революцию, величайшей ошибкой — как истории, так и лично своей! А вот наше поражение СЕЙЧАС — было бы исторически прогрессивно! Белый террор, огромные жертвы, виселицы и расстрелы — еще сделали бы из нас героев, дали бы нашим потомкам знамя и надежду! Но захотят ли потомки поднять знамя — оплеванное, вывалянное в грязи?
— И вы посмеете сказать это вашим товарищам, на съезде? Или нашим освобожденным пролетариям? Что все было напрасно — война, голод, миллионы жертв? Что мы построили — никому не нужное?