И я не смог сдержаться, наклонил голову и закрыл глаза. Когда наши губы соприкоснулись – сначала нежно, а затем со всевозрастающей страстью, – я почувствовал, как Морган прижалась ко мне всем телом. И когда наши языки встретились, внутри меня как будто прошел электрический разряд. Я крепко обнял девушку и услышал, как она тихонько застонала, а затем почувствовал ее руки у себя в волосах. Пока мы целовались, мой разум пытался осознать, что же произошло. Пока мы плавали на байдарках, музицировали и просто вместе ужинали, я влюбился в эту женщину. Я встретил ее несколько дней назад, но чувствовал, что мы знакомы целую вечность.
Когда мы разомкнули объятия, я призвал всю свою волю, чтобы совладать с волнением. В течение нескольких секунд мы молча смотрели друг на друга, а еще через мгновение я снова стал дышать.
– Увидимся завтра вечером, Морган, – пробормотал я непривычно хриплым голосом.
– Спокойной ночи, Колби, – ответила она, а потом строго и внимательно посмотрела на меня – словно стараясь запомнить мое лицо.
И вот я снова иду по пляжу и мысленно переживаю наш поцелуй. Именно тогда во мне родилась уверенность, что моя жизнь уже никогда не будет прежней.
Часть четвертая. Беверли
24
Беверли продолжала думать о камерах на автобусных станциях. Глупейшая неосмотрительность с ее стороны! Тысячи фильмов и телепередач рассказывали о том, как правительство использовало камеры для поимки шпионов и преступников. Конечно, электронное наблюдение не такое уж технически совершенное, как это изображал Голливуд, но даже на уровне местных телевизионных новостей можно было убедиться, что камеры в наше время повсюду: на углах улиц, на светофорах, над кассовыми аппаратами магазинов и в офисах. Она ведь помнила об этом, когда пошла с Томми в продуктовый магазин, так почему же забыла в других, еще более очевидных, местах?
На дрожащих ногах, с бешено бьющимся сердцем Беверли кое-как добралась до стола. Там и застал ее Томми, когда спустился на кухню. Протирая сонные глаза, мальчик сел на свое место. Беверли заставила себя подняться, надеясь, что хозяйственные хлопоты приведут нервы в порядок: она насыпала в миску хлопьев, добавила молока, накрыла на стол.
Улыбаясь сыну, стараясь скрыть свое возбужденное состояние, она начала собирать ему школьный завтрак. Главное, ничего не забыть. Сэндвич с арахисовым маслом и джемом, яблоко, мелочь на молоко в кафетерии. К сожалению, в доме не было никакого печенья. Она прокрутила в голове все известные ей марки («Доритос», «Фритос», «Орео», «Наттер Баттер») – лишь бы не броситься в ужасе к окну, ожидая увидеть там стоящего во дворе Гэри.
– Вчера ночью кто-то разговаривал, – промолвил Томми.
Услышав его голос, Беверли чуть не подскочила. Она уже не помнила, когда в последний раз сын заводил разговор первым. Ей приходилось вытягивать из него каждое слово. Когда же до нее дошел смысл сказанного мальчиком, она почувствовала новый приступ паники.
– Наверное, ты слышал меня. Я допоздна возилась на кухне.
– Нет, кто-то был снаружи.
Из крана капала вода – ритмичный стук капель накладывался на пение утренних птиц. Шурша гравием, по дороге проехал старый грузовичок, и она успела заметить приветственный взмах руки водителя. В полях все еще лежал туман, как будто туда с неба упала туча.
– На улице никого не было, – заверила сына Беверли. – Я бы услышала.
– Кто-то был на крыше.
Год назад Томми начали мучить кошмары. В то время она связала это с просмотром телевизора и с книгой, которую они тогда читали – «Где живут дикие животные». В первое время мальчик просыпался с криками, утверждая, что за ним гонится монстр, похожий на динозавра или на странную фигуру в капюшоне. При этом Томми говорил, что чудовище зовет его по имени.
– Ты уверен, что тебе не приснилось?
– Я не спал – я слышал музыку на кухне.
Беверли успокоила себя: если бы это был Гэри, он уже стоял бы здесь. Ну а помощники Гэри сейчас запихивали бы их с Томми в черный джип с тонированными стеклами.
Стараясь скрыть, как дрожат руки, Беверли нашла пенку для волос и пригладила непослушную челочку Томми.
– Я обязательно все проверю после того, как провожу тебя в школу. Но, скорее всего, это была белка.
– Кто-то звал меня по имени.
Расслабившись, Беверли подумала: «Слава богу, это был сон». Однако облегчение длилось недолго, прежний страх смыл его, словно замок из песка во время прилива.
– Вчера на кухне я подпевала радио. Вероятно, именно это ты и слышал, – сказала она каким-то не своим, глухим голосом.
Томми поднял на нее глаза, и ей показалось, что он выглядел одновременно и старше, и моложе своих лет.
– Может быть, – наконец промолвил он.
Тогда она решила сменить тему.
– А ты не хочешь пригласить к нам в гости кого-нибудь из школы?
– У меня здесь нет друзей.
– Появятся, – подбодрила Беверли. – Я уверена, что в твоем классе много хороших ребят. Может быть, ты познакомишься с ними поближе на открытом уроке. Ты ведь говорил, он скоро будет?
Томми пожал плечами и опять замолчал. Доев хлопья, взял миску и допил молоко. Глядя на него, Беверли напомнила себе о необходимости поесть, как только мальчик уедет в школу. Она с грустью подумала, что могла бы написать книгу «Диета для загнанных в угол».
Уложив завтрак в рюкзачок Томми, они пошли к бревну у дороги – ждать школьный автобус.
– Я постараюсь найти подходящую банку, чтобы наловить головастиков, – предложила Беверли. – Даже если не понесешь их в школу, сможешь понаблюдать за ними дома.
Томми сидел, глядя себе под ноги.
– Мама, я не хочу умирать, – вдруг произнес он.
Беверли поперхнулась.
– Что ты сказал?
Мальчик смотрел на нее исподлобья:
– Я сказал, что не хочу, чтобы они умирали, мама.
– Ох, – выдохнула Беверли, внезапно подумав о камерах и ночных кошмарах, о бессоннице и недостатке еды. В утреннем зное было трудно сохранять ясность мыслей. Тем не менее надо собраться, ведь только она сможет защитить Томми.
Скрипя и постанывая, подъехал желтый автобус. Когда двери открылись, Томми поднялся по ступенькам, не оглядываясь на нее и не попрощавшись.
25
Ка-ме-ры.
Слово продолжало биться и стучать голове, как шарик в игровом автомате. Чтобы успокоить нервы, нужно было чем-то заняться, но руки все еще дрожали, поэтому она не могла начать красить. Беверли решила подняться в комнату Томми, чтобы все проверить. Во-первых, она ему обещала, а во-вторых, так делают примерные матери.
Окно его комнаты было расположено в нише, поэтому было не разглядеть, сможет ли кто-нибудь забраться на крышу. Она осмотрела потолок и легла на кровать, пытаясь представить, откуда могли идти странные звуки.
Затем она вышла на улицу, отступила от дома на несколько шагов, чтобы получше все рассмотреть. Комната Томми находилась сбоку, и с первого взгляда стало понятно, что из-за крутого наклона по крыше пройти невозможно. Но у одного из стоящих рядом дубов ветка практически лежала на крыше, превратившись в удобную дорожку для белок. При сильном ветре ветка могла скрести по черепице – отсюда и звук. Теперь можно заверить сына в том, что на крыше никого не было и никто не мог звать мальчика по имени. Беверли и раньше была в этом уверена, как, впрочем, и в том, что на всех автобусных станциях установлены камеры. Поставили их сразу после одиннадцатого сентября, и Гэри, как она знала, мог получить к ним доступ.
Несмотря на уже привычный туман в голове, Беверли заставила себя думать. Вернувшись в дом, она села за стол и сильными движениями помассировали виски.
Естественно, Гэри запросит все записи с местной автобусной станции за вечер пятницы, за субботу, воскресенье и, возможно, даже утро понедельника. Перед глазами возникла картинка: вот он сидит вплотную к компьютеру, временами перематывает вперед и назад – вглядывается, изучает, рыщет. Даже если он не узнал на видео саму Беверли, он сразу заметил сына. И сколько бы времени ни потребовалось, в конце концов Гэри выяснит, на каком именно автобусе они уехали из города.
А что дальше? Если в автобусах камер не было, то где они сошли, не узнать. Возможно, Гэри попытается опросить водителей, но вспомнит ли второй водитель пару обычных пассажиров? Вряд ли. Тогда Гэри может проверить камеры на других автобусных станциях по маршруту. Там он наверняка разглядит Томми. И вновь пустится по следу, как волк, прижавший нос к земле во время охоты, – все ближе и ближе к добыче. Возможно, он даже найдет видеозапись из мини-маркета. Однако затем след должен оборваться. Ведь на трассе они остановили фургончик с женщиной-водителем. С той, которая хорошо знала жизнь, чтобы не задавать лишних вопросов. Сумеет ли Гэри найти эту женщину? Или того продавца ковров, от которого пахло одеколоном «Олд Спайс»?
Весьма сомнительно. Даже при условии, что на шоссе тоже стоят камеры. Дорожные камеры, записывающие номерные знаки.
Если предположить невозможное, – что Гэри каким-то образом выследил ее в этом городе, – что тогда? Он может проверить мотель, закусочную, может даже поговорить с официанткой, но после этого их след должен потеряться. Официантка не знала, что она хочет найти жилье, и, кроме хозяйки дома, никто не знал, что они вообще находятся в городе. Скорее всего, Гэри решит, что они поймали еще одну попутку и отправились в неизвестном направлении.
Гэри хитрый и умный, он способен использовать возможности федеральной и правительственной власти до недопустимых ни одним законом пределов. Но он не Господь Бог.
– Мы в безопасности, – произнесла Беверли как можно более громко и убедительно. – Ему нас не найти.
26
И все же тревога не отпускала. Она словно стояла на краю пропасти или шла на огромной высоте по канату без страховочной сетки. Нужно было как-то вырваться из когтей страха, вновь оценивать ситуацию трезво, мыслить спокойно, ведь она отвечает за Томми. Начинается совершенно новая жизнь, а она не может собраться, потому что стены кухни давят! Вот и сейчас оранжевый цвет стал причиной головной боли.