– Нужно срочно перекрасить кухню, – прошептала Беверли. – Тогда мне станет легче.
Поднявшись из-за стола, она взяла одну из кистей, валик и кастрюлю. Чтобы не испортить брызгами краски одежду, сняла рубашку и джинсы. Ножом для масла открыла банку с грунтовкой. В магазинах красок есть специальная машина, которая встряхивает банки. Ей же понадобилось использовать для перемешивания деревянную лопатку, которая нашлась в одном из ящиков. На дне грунтовка была густой, как болотная жижа, и пришлось сильно постараться, прежде чем начать процесс преображения кухни. Кто в здравом уме мог выбрать такой ужасный цвет? Как можно было изучить все образцы красок в магазине – прекрасные пастельные, спокойные тона – и решиться на такой кошмарный оттенок?!
– Хочу, чтобы стены моей кухни были похожи на тыкву в Хэллоуин?
Грунтовка наконец была готова. Беверли налила немного в кастрюлю и стала водить валиком, чтобы тот впитал жидкость. Наступил волшебный момент атаки на тыквенный цвет: она наносила грунтовку на стены, стараясь сразу захватить как можно большую поверхность. Затем взяла кисточку и с удовольствием закрасила оставшиеся пятна – вдоль шкафов.
«Вот бы найти работу по перекраске некрасивых кухонь!» – весело подумала она.
Оставив грунтовку высыхать, она вымыла кисть и валик и поставила их сушиться возле водонагревателя на заднем крыльце. Вылила остатки грунтовки обратно в банку, ополоснула кастрюлю и высушила ее бумажным полотенцем, а затем добавила в нее белую глянцевую краску. Именно ею Беверли покрасила шкафчики. Когда все наконец было сделано, она стояла посреди кухни и любовалась своей работой.
Шкафы выглядели великолепно, почти как новые. К сожалению, уродливый оранжевый цвет все-таки просвечивал сквозь грунтовку, делая стены серыми и как будто грязными. Беверли вновь почувствовала приступ головной боли.
А сейчас нужно купить Томми одежду. Нельзя, чтобы дети или учительница обратили внимание на то, как он однообразно одевается. Лишнее внимание им ни к чему.
Посмотрев на часы, Беверли прикинула, сколько времени ей понадобится, чтобы добраться до города, найти магазин и вернуться. Если быстро собраться, то можно все успеть. На то, чтобы убрать кисточку и валик, потребовалась буквально минута. После чего Беверли поднялась наверх, надела парик и бейсболку, замотала грудь бандажом. Достала из тайника немного денег. Спустя пять минут она уже шла по дороге. Проходя мимо продуктового магазина, а потом – закусочной и мотеля, она задумалась: есть ли там камеры? И если да, то как долго хранятся записи? Несколько дней? Неделю? Месяц?
В любом случае нужно оставаться незамеченной. С этой мыслью Беверли перешла через дорогу, низко надвинула бейсболку, когда проходила мимо закусочной. У мотеля она остановилась и сделала вид, что завязывает шнурки на ботинках, пока наблюдала, не вышел ли кто из дверей, не смотрит ли в ее сторону. Ничего необычного Беверли не заметила и пошла дальше, твердя про себя про необходимость быть осторожной и на обратном пути.
Как-то незаметно вокруг вырос город. По обеим сторонам дороги стали появляться торговые точки, и она пожалела, что у нее нет телефона, чтобы узнать адрес магазина. Беверли решила обратиться за помощью к женщине, как раз вышедшей из ресторана «Хардиз». Разговаривая с ней, она почувствовала аромат еды и пожалела, что не позавтракала. Женщина у ресторана сказала, что магазин подержанных товаров находится через два квартала, в торговом центре чуть в стороне от дороги.
Беверли легко нашла и торговый центр, и сам магазин. Он назывался «Второй шанс». Беверли юркнула внутрь, отвернувшись от кассирши лет шестидесяти с тусклыми седыми волосами, цветом напоминающими Беверли стены ее кухни.
Большинство товаров в отделе детской одежды предназначались для младенцев и детей ясельного возраста. В конце концов нашлись и нужные размеры. Вещи, хотя и не новые, были чистыми, без дырок и пятен, да и стоили недорого. В итоге Беверли выбрала четыре футболки, двое шорт, джинсы и пару кроссовок, пожалев, что не взяла с собой рюкзак, – понадобился пластиковый пакет.
И вот она двинулась в обратный путь. Солнце нещадно палило, стояла липкая жара. Голова кружилась от недоедания; приходилось то и дело останавливаться, чтобы перевести дух. Машина была бы очень кстати, но на той, что она ездила раньше, Гэри установил «маячок». Она заметила его под задним бампером за несколько месяцев до побега – маленький красный огонек постоянно мигал, как будто просился, чтобы его сняли.
Под кепкой и париком голова раскалилась и неимоверно чесалась, косметика потекла. Дойдя до дома, Беверли бросилась в душ, чтобы хоть немного остыть. Затем вышла на улицу – как раз вовремя, чтобы встретить автобус. Как и накануне, она приветливо помахала водителю и почувствовала прилив надежды. Может быть, все еще обойдется.
27
– Сегодня я купила тебе новую одежду, не придется ходить в одном и том же, – сказала Беверли.
Они сидели за столом, и Томми уплетал сэндвич, запивая его молоком. Беверли, как всегда, поразилась тому, сколько может съесть и выпить такой маленький человек.
– Я начала перекрашивать кухню, – добавила она.
Томми поднял глаза. Стало понятно, что он не заметил изменений.
– А почему ты покрасила в серый цвет?
– Это грунтовка, – ответила Беверли. – Я собираюсь сделать стены желтыми.
– Понятно, – равнодушно кивнул Томми. Большинству детей в его возрасте нет никакого дела до цвета стен, успокоила себя Беверли, а сыну предложила: – Хочешь, после еды пойдем ловить головастиков?
Мальчик снова кивнул.
– Кстати, я проверила крышу. Она слишком крутая, чтобы по ней можно было ходить, но там есть ветка, по которой могли залезть белки, и она же скребет по крыше. Возможно, этот звук ты и слышал. Или тебе все это приснилось.
– Мама, я не спал.
Она улыбнулась, зная, что он всегда так говорит после кошмаров.
– Хочешь еще молока?
Когда он отрицательно покачал головой, его сходство с Гэри стало особенно заметным – у них одинаково падали волосы на глаза. Интересно, когда же Томми спросит про отца…
И тут же мальчик промолвил:
– Папа скоро приедет?
Как же хорошо она знала своего сына, порой это походило на мистику.
– Он все еще работает. Помнишь, я тебе говорила, когда мы уходили из дома?
– Помню.
Томми запихнул за щеки остатки еды и запил молоком. Беверли убрала со стола и вымыла посуду, а потом полезла в шкафчик – еще липкий от краски – за банкой с завинчивающейся крышкой. Она показала ее мальчику.
– Ну что, за головастиками?
28
Они спустились к ручью, однако на этот раз Беверли не полезла в воду с Томми. Она помогла ему разуться и закатать брюки, а потом устроилась на покрытом травой берегу. Мальчик взял банку и стал медленно двигаться по течению.
– Прежде чем ловить, набери в банку воды из ручья.
Томми зачерпнул воду, наполнив банку до краев.
– Отлей немного, а то головастики не поместятся.
Первого головастика он упустил, но потом сумел поймать сразу двух.
– Сколько в банку поместится? – спросил Томми.
– Вот уж не знаю. Они совсем маленькие… может, семь или восемь. Сможешь столько поймать?
– Смогу, – уверенно сказал мальчик, и Беверли почувствовала прилив тепла. С момента появления на свет Томми стал смыслом ее жизни, центром ее вселенной. Глядя на него, она попыталась представить себе, каким он будет, когда вырастет. Красивым, в этом она была уверена, но детали были ей неведомы.
– Как дела в школе? Делали что-нибудь интересное?
– У нас был урок рисования. Я рисовал картину.
– И что ты нарисовал?
– Нас попросили нарисовать наш дом.
Ей стало интересно, какой дом он выбрал: старый или новый – где они живут сейчас и наконец-то чувствуют себя в безопасности.
– Картина у тебя в рюкзаке?
Томми кивнул. Видно было, что разговор ему не очень интересен – в этот момент он наклонился и поймал еще одного головастика.
– Можно мне посмотреть, когда мы вернемся домой? Ты покажешь?
Мальчик снова кивнул – захваченный своим собственным маленьким приключением. Беверли вспомнила, как за несколько месяцев до их побега учила сына раскрашивать. Она не относилась к той категории родителей, которые считают, что все, что делает их ребенок, гениально. Но у Томми действительно хорошо получалось. Беверли также научила сына основам письма, так что уже в детском саду он мог самостоятельно писать свое имя и некоторые другие слова. Нужно было купить книжки-раскраски и цветные мелки, когда она ездила за покупками. Это помогло бы мальчику адаптироваться к новой жизни, ведь ему сейчас тоже тяжело. Его сон прошлой ночью показал, что в своей детской манере он испытывает серьезный стресс. Наверняка скучает по отцу, скорее всего, не понимает, зачем нужно было бежать… Скоро ли он поймет, что отныне они будут только вдвоем?
Они провели у ручья еще полчаса. За это время Томми поймал восемь головастиков. Беверли закрыла банку крышкой, а Томми надел носки и ботинки. Еще год назад она научила его завязывать шнурки, и, хотя петельки были неровными, мальчик хорошо справлялся. По пути домой Томми нес банку и смотрел на головастиков. Они почти обогнули сарай, когда Беверли случайно взглянула в сторону дома и увидела старый грязный пикап, припаркованный на подъездной дорожке.
Она зажмурилась, решив, что разыгралась ее больная фантазия. Но потом поняла: то, что она видит, – реальность. Сердце молотом застучало в груди. Взяв сына за руку, Беверли отступила назад, за сарай.
– Мама, что случилось? – спросил Томми. – Почему мы остановились?
– Боюсь, я потеряла свой браслет, – тут же придумала Беверли, зная, что бросила все украшения при побеге. – Пойдем, поищем. Наверное, у ручья…
Ноги не слушались. Перед глазами стоял пикап на подъездной дорожке. Кто и зачем приехал в этот дом?.. Надо успокоиться, ведь за ней наблюдает Томми.