— Это так странно, — Коринна повернулась ко мне. — Она очень похожа на тебя. Знаешь, она могла бы быть тобой!
Камера отъехала назад, и лицо Кэсс исчезло, но я все еще видела его перед собой.
— Да, я знаю.
Я знаю, как сильно Роджерсон ненавидел ждать. Единственный раз, когда он вышел из себя при мне, случился, когда Дейв назначил встречу у себя дома и появился только через полчаса. Роджерсон всегда был пунктуален и требовал этого от других, так что без пятнадцати пять я уехала от Коринны, и у меня как раз были десять минут, чтобы спокойно доехать до дома и вовремя встретиться с ним. На светофоре у школы пришлось остановиться, и я уже начала нервно поглядывать на часы, как вдруг увидела Рину — её машина стояла невдалеке от моей. На пятом уроке она не появилась, но пропускать уроки и приходить на тренировки было в её стиле. В этом, несмотря на все недостатки, назвать Рину безответственной было невозможно. Глядя на нее в окно, даже на расстоянии трех машин, я поняла, что с подругой что-то не так. Она курила, стряхивая пепел в окошко нервными движениями, вытирала глаза каждые несколько секунд и без конца приглаживала волосы руками. В какой-то момент она замерла, а затем её плечи начали вздрагивать, и стало ясно — она плачет.
После каждого «кризиса», как она сама называла это, будь то разрыв или ссора, Рина садилась в машину, включала радио и ехала куда глаза глядят. Обычно её маршрут пролегал по всему городу, она объезжала все места, где раньше жила, приезжала на озеро и оставалась там на какое-то время. Не то что бы она конкретно куда-то направлялась, просто, как мне думалось, она пыталась сбежать от проблемы — и от всех, кто мог увидеть её слабой. Впрочем, я в число тех, от кого Рина бежала, не входила, поэтому часто была рядом с ней, на пассажирском сиденье, оглушенная «Люблю-тебя/Да-пошел-ты» песнями. Я была нужна ей сейчас — но также меня ждал и Роджерсон, на встречу с которым я уже едва успевала. Рина не видела меня, и, когда движение возобновилось, она резко нажала на газ, и ее машина сорвалась с места. Скорее всего, она направлялась на озеро.
Она справится без меня, подумала я, но представив её дрожащие плечи и руки, беспрестанно пробегающие по волосам, я поняла, что не смогу вот так просто поехать домой. Я поехала за ней, подрезав какую-то пожилую женщину, гневно засигналившую мне вслед.
— Рина! — крикнула я, опустив стекло, когда оказалась невдалеке от нее, но радио в её машине играло слишком громко, чтобы подруга могла меня услышать. Я дважды нажала на гудок, и мини-вэн, ехавший рядом с ней, резко сбросил скорость. Она по-прежнему ничего не слышала. Я прибавила скорость и вот уже ехала возле нее.
— Рина!
Не слышит.
Мой взгляд упал на пустую бутылку от колы, валяющуюся рядом на сиденье. Недолго думая, я взяла её и швырнула в окно, угодив точно в лобовое стекло Рининой машины. Она подскочила на месте, затем обернулась, чтобы посмотреть, кто был способен на такую наглость.
— Твою мать! — заорала она, увидев меня. — Какого черта ты делаешь?!
— Остановись! — крикнула я в ответ.
Слева показалась заправка. Рина послала мне убийственный взгляд, затем включила поворотный сигнал и свернула к заправке. Я последовала за ней.
— Ты могла убить меня! — закричала она, выходя из машины и хлопая дверью. — На ней была черная юбка и пушистый свитер, волосы красиво распущены по плечам. Несколько ребят в оранжевых комбинезонах, работающих на заправке, оторвались от дел и заулыбались, глядя на нее и подталкивая друг друга локтями.
— Я о тебе беспокоилась! — воскликнула я. — Рина, что произошло?
Она тяжело вздохнула, внезапно остыв, обхватила себя руками и прислонилась к дверце машины.
— Всё, — начала она драматичным голосом, — всё кончено.
Четыре пятнадцать. Я официально опоздала. А Рине, безусловно, понадобится время, чтобы выговориться.
— Ты про Билла? — спросила я. Она кивнула, взяла прядь волос и стала накручивать её на палец.
— Вчера вечером я пошла в «Йогуртовый рай», чтобы встретиться с Джеффом и, наконец, разобраться в наших отношениях.
— Продолжай, — я подошла чуть ближе.
— По большей части мы просто разговаривали. Но в конце концов, понимаешь, все немного… Вышло из под контроля.
— В «Йогуртовом рае»? — осведомилась я.
— Мы просто поцеловались! — воскликнула Рина. — И надо же было такому случиться, что Билл как раз проходил мимо всех этих кафешек и увидел нас!
— Ой…
— Да нет, не «ой», все было гораздо лучше! С ним была вся его семья, Кейтлин, — тихо сказала Рина, и слезы снова полились из её глаз. Она внимательно уставилась на ногти, делая вид, что страшно заинтересована рисунком на них.
— Они отмечали День рождения его бабушки, Нинель. Ей девяносто. Билл познакомил нас несколько недель назад, и я понравилась ей! — плакала Рина. — Но нужно было видеть её взгляд, когда она увидела нас с Джеффом. Она просто прошла мимо, но… — она сорвалась на тихий плач, не в силах больше говорить.
— Ох, — произнесла я, не зная, что и сказать, и попыталась незаметно взглянуть на часы: прошло пять минут.
— Я просто разбита, — сказала подруга, вытирая глаза. — Понимаешь, там были его тётя Камилла, его мать и отец, его Ба-Ба…
— Ба-Ба?
— …и сам Билл, конечно. Они все видели меня, а я просто сидела рядом с Джеффом, и его рука лежала у меня на колене! Он ничего не сказал. Просто повернулся и ушел. Это было ужасно, — она скрестила руки на груди и откинула волосы с лица, мотнув головой прямо как Джефф.
— Так что, понятное дело, я не могла встретиться с ним сегодня в школе. Но на тренировку я пришла, хотя пришлось пробираться через черный ход.
— Я пропустила тренировку, — виновато сказала я ей.
— Я заметила. И знаешь, говорю, как друг, — ее голос стал серьезным, — тебе лучше следить за ситуацией. Девчонки сегодня голосовали, и все, кроме меня, считают, что твой уровень серьезно упал, и ты подрываешь дух команды.
— Господи, — пробормотала я. Воинствующие болельщицы, прекрасно. Только этого мне еще не хватало!
Половина пятого. Ничего, Роджерсон поймет, к тому же, он знает о церемонии, если что, я все объясню ему, и мы сможем купить подарок завтра.
— Так вот, — Рина глубоко вдохнула, готовясь продолжить рассказ. — Билл ждал меня после тренировки.
— И что он сказал?
— А что он мог сказать? — раздраженно взглянула она на меня. — Он забрал назад свое кольцо, — она подняла руку, и я увидела, что на пальце, где раньше был тонкий серебряный обруч, осталось лишь небольшая вмятинка. — Он вернул мне все мои фотографии и ту футболку, что я подарила ему на День рождения. А потом… — она замолчала и махнула рукой, не в состоянии продолжать.
Я ждала. Сейчас, наверное, Роджерсон отъехал от моего дома, спрашивая себя, куда же я провалилась. Вдруг проснулось неприятное предчувствие.
— …потом, — вновь начала она, судорожно всхлипнув, — он сказал, что разочаровался во мне. И это было хуже всего! Я имею в виду, называй меня стервой, шлюхой или еще как-то — с этим я могу справиться, понимаешь? Но сказать так…
Рина опустила голову, волосы упали ей на лицо. Начинало темнеть, огни заправки становились ярче. Я подошла к подруге и положила руку ей на плечо, затем обняла её.
— Он все равно тебе не подходил, — сказала я. — Он был слишком…
— Хорошим, — прервала она, вскидывая голову. — Слишком хорошим! Слишком… правильным?
— Точно.
— Да, слишком правильным, — она снова всхлипнула.
Мы стояли рядом, обнявшись, и я миллион раз повторила ей то, что подруги говорят друг другу после расставания с парнями — всё будет в порядке, не переживай, я здесь, отпусти это, пошел он, и так далее. Но все это время в моих мыслях был Роджерсон, я представляла, как он, сердитый, едет по шоссе, так же разочаровавшись во мне, и неприятное предчувствие внутри становилось все сильнее.
Когда я приехала домой к шести часам, Роджерсона поблизости не было, как и следовало ожидать. Родители и Боу со Стюартом уже заканчивали ужин, и по дому носились аппетитные запахи стейка, а в гостиной были включены «Скандалы Ламонта»
— Милая, где ты была? — поинтересовалась мама, услышав мои шаги. — Я уже начала волноваться. Церемония начинается через час, и, если мы хотим занять нормальное место на парковке, то…
— Ты голодна? — перебила её Боу, откладывая вилку.
— Я положила для тебя голубое платье на кровать, а еще купила новые колготки, — повысила голос мама.
— Хорошо, — я скинула туфли и уже направилась в комнату, когда мама крикнула мне вслед:
— Роджерсон заезжал, искал тебя. У вас, кажется, были планы на сегодня?
Я обернулась и просунула голову в дверь.
— Он сказал еще что-нибудь?
Мама пожала плечами, вытирая губы салфеткой.
— Я передала ему, что ты все равно заедешь домой перед церемонией. Он обещал позвонить тебе позже.
— О. Ну, ладно, спасибо.
Я тихонько закрыла за собой дверь, пытаясь успокоить странное волнение и говоря себе, что волноваться не о чем. Мы ведь просто собирались в магазин. Он все поймет, это ведь не катастрофа!
Церемония награждения спортсменов была в точности такой, как я и предполагала: бесконечные поздравления, дипломы, ленты и букет для меня. Рина пришла в себя, во всяком случае, внешне, и улыбалась своей фирменной сияющей улыбкой, поднимаясь на сцену и спускаясь обратно в зал. Билл сопровождал Элизу Дрейк, а меня объединили в пару с нападающим нашей футбольной команды, низкорослым парнем по имени Тед Уикер, который без конца жевал жвачку, что, впрочем, ничуть не помогало ему решить проблему дурного запаха изо рта.
Роджерсон появился как раз во время речи директора Хоторна. Я увидела, как открывается дверь, и он проскальзывает в зал, затем останавливается у стены. Я была удивлена, увидев его, и бесконечно счастлива — все же он был заинтересован, раз пришел! Его волосы были влажными, видимо, теплый солнечный день превратился в дождливый. Роджерсон оглядел собравшуюся толпу и, заметив меня, поднял подбородок, затем снова обвел взглядом зал и засунул руки в карманы.