площади Крестьянская застава (топоним первых советских лет); логично, что именно это имя должно было стать названием станции, но оно показалось старомодным, и ему предпочли название Пролетарская – по названию района. Станцию метро Крестьянская застава Москва ждала еще тридцать лет, и появилось оно на другой линии метрополитена; их соединили символичным переходом – от крестьян к пролетариям, причем это произошло уже тогда, когда оба класса почили в бозе. Заметьте: на селе теперь есть фермеры, колхозники, дачники (наиболее многочисленные), но словом «крестьянин» мы описываем обыкновенно уже только наших предков – чаще всего крепостных. Пророческим оказался столичный топоним Крестьянский тупик, его дали угловатой улочке близ заставы в 1922 году, «в честь советского крестьянства»! Как и во многих деревнях страны, в тупике осталось всего два дома – 14‐й и 16‐й. В доме 16 какое-то время назад располагался офис «Армии Спасения».
Глава 14. АХ, ИЛЬИЧ! СОВЕТСКИЙ ТОПОНИМ ПО МАТЕРИАЛАМ НЕСОСТОЯВШИХСЯ ПЕРЕИМЕНОВАНИЙ
Сведения о ранней советской топонимии скудны и разрозненны: подробные карты стали издавать с середины 1920‐х годов, а энциклопедические издания и официальные справочники более позднего времени часто меняли прежние названия по политическим причинам. Например, Энциклопедический словарь 1954 года в статье «Гатчина» не приводит промежуточных советских названий Троцк и Красногвардейск. Но если в случае с Троцком причина ясна – любые упоминания об изгнанном вожде революции Льве Троцком необходимо было уничтожить, то отсутствие топонима «Красногвардейск» (так город назывался в 1929–1944 годах) политически обосновать невозможно. Более полное представление о советской топонимике начального периода дают материалы государственного делопроизводства из фонда Административной комиссии при ВЦИК (Всероссийский центральный исполнительный комитет – так тогда называлось правительство нашей страны) в Государственном архиве Российской Федерации. В фонде комиссии достаточно полно сохранились акты исполнительной (циркуляры) и законодательной (декреты, постановления) власти, подборка прессы и деловая переписка, которую вели провинциальные и центральные партийные и советские органы, ответственные за переименования.
Сколько тут вождей?
Первые годы советской власти – время массового топонимического творчества. Не Кремль и не областные начальники, а деревни и города придумывали себе имена на сходах, собраниях, часто после освобождения от врагов – в эпоху Гражданской войны. К середине 1920‐х годов в Советской России формируется новый концепт топонима, который находит свое яркое воплощение в ходатайствах о переименованиях. Среди архивных материалов особый интерес представляют ходатайства, не утвержденные высшими органами советской власти. Я обнаружил более пятидесяти случаев отказа в переименованиях за 1918–1930 годы. Центральная власть не была готова к этим запросам – вести войну и менять названия одновременно тяжело. Первым отказали селу Иващенково в Самарской губернии, которое захотело быть городом Троцк (конец 1918 года), – по причине «нехватки средств», однако через полгода городок на реке Моче все-таки получил имя основателя Красной армии Льва Троцкого. Через десять лет Троцкий попал в опалу, покинул СССР, а город с тех пор известен как Чапаевск, река Моча – Чапаевка, в честь легендарного красного комдива Гражданской войны Василия Чапаева.
Вот карамель «Ильич» из 1920‐х, тогда пососать можно было также «Свердлова», «Дзержинского» и «Стеньку Разина», а до революции выпускали конфеты с царями. Сейчас в Петербурге снова выпускают шоколадные конфеты «Ильич»
На протяжении 1920‐х годов пензенское уездное село Керенск мечтало избавиться от ассоциации с Александром Керенским, премьером Временного правительства. Предлагали название Бунтарск (или Бунтарь), Тельмановск, Пугачевск, но лишь в 1940 году Кремль разрешил им именоваться Вадинском – по реке Вад. Старинный русский город Гурьев хотел переименоваться в Чапаевск или Чапаев. Безуспешно. Молодой сибирский Новониколаевск мечтал избавиться от имени последнего царя в пользу гидронима Краснообск (1922), потом хотел быть просто Ульяновым, пока наконец в 1926 году ему не разрешили стать Новосибирском.
Одним из самых ярких проектов 1920‐х годов стало коллективное ходатайство 216 советских административных работников о переименовании Москвы в Ильич. 23 февраля 1927 года оно было направлено во ВЦИК, его председателю Михаилу Калинину. Вот как ходатаи обосновывали свою инициативу: новое «название больше скажет уму и сердцу пролетариата, чем отжившее и бессмысленное, к тому же нерусское и не имеющее логических корней название Москва». То есть авторы ходатайства главным критерием признавали критерий семантический, включающий два обязательных компонента: понятность для носителей русского языка и смысловую нагрузку, которая в данном случае имела политическое значение.
По иронии судьбы семья вождя революции Троцкого была отправлена в изгнание на двухмачтовом пароходе «Ильич», до 1920 года носившем имя «Император Николай II». Пароход «Император Николай II». Почтовая карточка. СПб.: Лит. Т. Киббель, 1896
В архивных документах нам неоднократно встречалось клише, согласно которому топоним должен был «соответствовать духу времени» – то есть обладать четкой политической окраской. Если же топоним ничего не говорил «сердцу пролетариата», если значение его компонентов осмысливалось как «отжившее» и «не имеющее логических корней», такой топоним требовал замены. Именно эти принципы стали основополагающими при русификации названий в Крыму, Калининградской области, Средней Азии и Приморье.
Ходатаи обосновывали переименование Москвы в город Ильич тем, что Ленин был «основателем свободной Руси»; примерно та же мотивировка присутствовала при попытках более поздних переименований Москвы в Сталинодар (1938) и Сталин (1953); главным фигурам советской политической жизни 1980‐х были адресованы топонимы-посвящения: Брежнев (Набережные Челны) и Андропов (Рыбинск).
Так концепт топонима и требования к нему у общества пошли вразрез с его традиционной функцией – адресной и его назначением – помогать ориентироваться в пространстве. Такое отношение не было изобретением русской революции: английская империя распространила по миру множество верноподданнических названий, многие из которых были сменены при изменении политической обстановки. Так случилось даже с самой высокой горой мира – Эверестом, названной именем британского чиновника Джорджа Эвереста, который руководил Геодезическим комитетом Индии; ныне общепринятым является местное тибетское название Джомолунгма – означающее в переводе «Божественная Мать жизненной энергии».
Топоним «Ильич» – популярная в советской топонимии модель. «Ильич» стоит в одном ряду с такими ранними советскими названиями, как Крапоткин (ныне принята форма Кропоткин), Чкалов, Киров, Калинин, и уже упомянутыми более поздними Брежнев и Андропов. То, что в качестве названия столицы предлагались не фамилия Ульянов или псевдонимы Ленин и Тулин, а отчество, подчеркивало его близость к народу: «наш Ильич». Эта номинация восходит к народным традициям уличных именований по отчеству: Семеновна, Николаич, Макарыч. Кстати, уже в 1923 году тамбовские товарищи ходатайствовали о переименовании поселка железнодорожной колонии и привокзальной площади в поселок и сквер Ильич. Больше повезло большевикам Азербайджана: с 1924 года поселок на берегу Каспийского моря носил звонкое имя Порт Ильич, а находился он в Заливе Кирова. В городах отчество Ленина присваивалось еще чаще: москвичи уже с 1922 года могли прописаться в Ильичевском проезде, близ улицы Тулинской (один из псевдонимов вождя), на площади и заставе Ильича, которые объединили в 1955 году. В материалах административно-территориального деления СССР за 1984 год фигурирует населенный пункт Ильич рядом с Душанбе. В эпоху оттепели одесский порт перенесли в Ильичевы Хутора, так получился город Ильичевск.
Ходатаи о переименовании Москвы сформулировали свои аргументы на праздничном собрании 23 февраля. Этот факт указывает еще на одну концептуальную черту российской топонимии XX века: улицы, площади, населенные пункты, города часто переименовывались к праздникам. К пятилетнему юбилею Октябрьской революции (1923) был переименован ряд волостей Новгородской губернии (впоследствии эти переименования были отменены). К шестой годовщине Октября симбирские трудящиеся попросили переименовать их город в Ленинск.
Ильичевск расцветал в 1950‐х годах по соседству с грецизмом Овидиополь и германизмом Ленинталь © Дарья Серебрякова
Другим важным поводом для переименований стали кончины и юбилеи политических деятелей. Пик ходатайств о переименованиях пришелся на 1924 год – после смерти Ленина десятки населенных пунктов, заводов, фабрик и других объектов боролись за право получить имя вождя. Аналогичные переименования последовали за смертью Сергея Кирова (1934), Серго Орджоникидзе (1937), Михаила Калинина (1946). К 40-летию творческой деятельности Максима Горького Нижний Новгород был переименован в Горький по просьбе местных писателей (1934; сам писатель умер в 1936‐м).
Уже в первые годы советской власти переименования занимали важное место, казались естественными и необходимыми для жизни общества. Тот факт, что на первое место в советском топониме вышел смысл названия, имевший морально-политическую нагрузку, можно сравнить с изменившимся после революции отношением к литературе и искусству, когда художественная функция уступила место воспитательной. Но если изменения в литературе и искусстве не могли произойти одномоментно и сразу завладеть умами читателей, то новые географические названия очень быстро проявились на карте и тут же оказались на слуху.