ти нумерованные реки!), включая Братолюбовку, Ельцовку и Сухарку, а также Малую и Большую Нахаловки. «Своих здесь в обиду не дают, почти все друг друга знают, поликлиники и общественный транспорт – в 10–20 минутах пешего хода», – пишет сегодня о Нахаловке Арсений Арсеньев, очерки которого рекомендую всем любителям городских историй.
Нахаловка в Новосибирске. Улица Ногина когда-то называлась Нобелевской. Кто такой Ногин – помнят немногие, а вот Нобелевская премия известна всем. Но Нобелевской улицы в Новосибирске больше нет. Фотография Юрия Сахарова
Секрет происхождения Нахаловки в Новосибирске и ее аналогов – в неудобном месте, сложном рельефе – там никто не хотел строиться. В столице Сибири в первые годы XX века такое место располагалось между железнодорожным вокзалом, Обью и складскими помещениями. Хозяева – Товарищество нефтяного производства «Братья Нобель» – справедливо жаловались на опасность самостроя вблизи бензиновых емкостей, а в итоге Нобелевская улица стала главной в новенькой Нахаловке. Ныне она носит имя Ногина, а на бывшей территории Нобелей разместились нобели нынешние: «Газпромнефть»-терминал.
Хотя мы находимся в географическом центре Новосибирска, район выглядит как деревенька. Здесь доживают свой век дореволюционные избы, двухэтажные бараки – иной раз с интересной резьбой, заборы и кособокий самострой советского времени. У каждого хозяина своя выгребная яма. «Зимой трубы часто промерзают, и по улицам Нахаловки движутся сани с флягами – жители везут воду. Можно видеть желтые характерные газовые трубы, не всем доступные. Цены на газ кусаются, а ведь зарабатывают местные жители немного. Не всюду проложен асфальт. Весной и осенью грязь делает отдельные участки улочек и переулков непроходимыми. Зимой, конечно, обычны снежные заносы». Есть там и улица Территория Кожзавода (лучше только улица Территория Спиртзавода в Рождествено). Над всем районом господствует Красная башня – кирпичное сооружение рубежа веков, часть местного спиртзавода, в которой теперь сауна.
По свидетельству одного из местных жителей, в советское время права собственности на дома в Нахаловке не признавались: «Еще в 70‐е годы в паспорте БТИ моего „родового гнезда“ стоял штамп: „Дом построен на неплановом месте. Сделка по купле-продаже дома будет считаться недействительной“. Если жильцы таких домов получали на производстве квартиры, дома продавали только на слом. Лишь в 1980‐е – начале 1990‐х дома, построенные на неплановых местах, обрели полные права». Среди уроженцев Нахаловки – новосибирской инженер Николай Никитин, создатель Останкинской телебашни, одного из символов Советского Союза; не забудем и другого уроженца Нахаловки трижды героя Советского Союза летчика Александра Ивановича Покрышкина.
Это Сибирь, которую именно на рубеже прошлого и позапрошлого веков начинали строить-обустраивать. Но аналогичные нелегальные райончики появлялись и в другой части страны, например в Ростове-на-Дону. Началось с Богатяновки и Бессовестной слободки, потом появилась Нахаловка. Городская дума Ростова сразу же выступила против нелегалов, «но ее приговоры… не приводились в исполнение, так как полиция боялась серьезного сопротивления со стороны поселенцев новой слободки». Эта история, словно мантра, повторялась в книгах про Ростов почти сто лет, пока ею не занялся историк Александр Овчинников.
Овчинников выяснил, что Нахаловка в Ростове была примером дореволюционной коррупции. Для этого ему пришлось разобрать фельетон Сокальского из «Донской пчелы» под названием «Поселок Нахаловка, близ Ростова», который имеет смысл прочитать полностью – вероятно, так возникали нахальные по стране.
«Поселок Нахаловка, близ Ростова». «Более 10‐ти лет назад городское управление разрешило некоему Б. построить ветряную мельницу на городской общественной земле. Он устроил мельницу и при ней избу для мельника, затем огородил хороший кусок городской земли, насадил сад, наконец, устроил дом и все службы, и таким образом, образовалась у Б. дача. Время текло, а у Б. нашлись родственники и знакомые, которым он, как гласный Ростовской н. Д. Городской думы, произвольно разрешил построиться около своей дачи. Три года назад, по примеру Б., пришлый народ, преимущественно рабочий бедный класс, начал там, не спрашивая ни у кого разрешения, строить себе избушки, и Б. не понравилось, что без его разрешения строятся. Он сначала принимал сам энергические меры, а наконец заявил городской управе о нахальстве каких-то людей, произвольно возводящих постройки на городской земле. Но пока суд да дело, а в настоящее время в поселке Нахаловка построено более 1,5 тысяч домиков, наскоро срубленных из дерева и обмазанных, в которых живут нахаловцы. По просьбе городской управы, городская полиция принимала все меры, чтобы не дозволить возводить самоуправно на городской земле постройки, но нахаловцы взяли хитростью: около самой Нахаловки имеются лесные склады гласных думы Д. и С., которые по договору, за хорошую цену, строили на своих складах деревянные домики, приспособляя их, по времени года, на полозьях и колесах, затем, в одну прекрасную ночь вывозили и ставили по указанию заказчиков. Таким образом, каждую ночь в Нахаловке вырастало по несколько готовых домиков, а в течение трех лет образовалось более полутора тысяч дворов, огороженных заборами. Все эти домики и дворы устроены без всякого порядка, как кто успел поставить ночью. Нет ни улиц, ни переулков, так что если незнакомый человек попадает в Нахаловку, то с трудом выйдет из нее. Нахаловцы выбрали себе старосту, какого-то Кузьмича, имеют архитектора, в должности которого состоит лысый Папка и еще несколько распорядителей. Много домиков построено ростовскими жителями, имеющими свои дома и богатые торговли в городе, как, например, Д., который отдает в наймы свои домики бедным рабочим. В апреле месяце член городской управы отправился в Нахаловку с целью воспретить дальнейшие постройки, но и член управы не успел в этом. Подлинно, Нахаловка!»
Пытаясь выяснить, кого же автор фельетона скрыл за Б., Д. и С., историк не пришел к однозначному выводу, но кандидатов на интересы в Нахаловке среди гласных Думы оказалось более чем достаточно. Одни извлекали выгоду из самозахвата, другие продавали стройматериалы самозахватчикам.
Примерно в то же время район неприглядных домишек возник и в Тбилиси – на Лоткинской горе, по-русски он назывался Нахаловка, а по-грузински – Надзаладеви (буквально можно перевести как Понудиловка). Поставили храм Иверской Божьей Матери, надеясь на то, что местность станут называть Иверской; потом власти переименовали район в Завокзалье; после революции он получил название Ленинский, но сама Нахаловка никуда не делась. И сейчас станция метро, которая при Советах гордо несла имя Октябрьской революции, зовется Надзаладеви – как и сам район. В наши дни ее показывают как один из интереснейших уголков нетронутой старины. Здесь начиналась творческая биография самого успешного российского писателя и спонсора коммунистической партии Максима Горького.
Что же было после революции, после победы пролетариата в Гражданской войне? В годы первых, предвоенных пятилеток вблизи строившихся и расширявшихся заводов и фабрик стали возникать новые поселки. Бараки, которые до сих пор сохранились кое-где в обеих столицах, были люксом по сравнению с условиями копай-городов.
Фонд Александра Яковлева опубликовал спецсообщение Лаврентия Берии и Лазаря Кагановича Сталину о проверке временных жилых строений вблизи железных дорог от 1 декабря 1939 года. Из него можно узнать о топонимах и условиях, которые они отражают:
«Проверкой установлено, что временных строений („землянок“, „шанхаек“, „китаек“, „копай-городов“), прилегающих к железным дорогам, имеется 80 945, и проживает в них (с семьями) 318 260 человек. При этом 77% всех временных строений с 72% населения расположены вдоль 12 железных дорог: Южно-Уральской, Сталинской, Туркестано-Сибирской, Томской, Омской, Ашхабадской, Южно-Донецкой, им. Ворошилова, им. Кагановича, Закавказской, В[осточно-]Сибирской, Ташкентской».
Пейзаж цыганской Нахаловки в Тюмени. Фотография Юлии Давыдовой, «Наша газета»
На станции «Боготол» Красноярской железной дороги рядом с элеватором, паровозным депо и складом топлива «стихийно возник поселок из 150 временных жилищ под названием „Копай-город“. На станции „Ташкент“ на небольшом расстоянии от полотна железной дороги возникла улица из 110 мазанок, выстроенных без разрешения органов власти. Часть этих мазанок кольцом охватила водоемные здания, нефтекачку и угольную эстакаду. На станции „Кислотная“ Пермской железной дороги в 30 метрах от полотна расположены 2 поселка из 233 землянок и времянок, имеющие местное название „Тараканья горка“ и „Нахаловка“. Вокруг станции „Пермь II“ создан поселок под названием „Шанхай“ из 252 временных жилищ и т. д.»
Хабитат после инсульта – Нахаловка близ станции Резиновая в Барнауле. Фотографии Максима Шемарова
В итоге было принято решение уничтожить эти городки, поскольку они могли мешать железнодорожному сообщению. Но в других частях городов они сохранялись – альтернативы им не было. Лишь во второй половине XX века, в период строительства массового жилья, условия жизни улучшились и трущобные городки были расселены.
Нахаловка в Тюмени по-прежнему остается в активном обиходе горожан, и не мудрено – она сравнительно молода по сравнению с аналогами во Владивостоке и Красноярске. При Хрущеве крестьяне наконец получили паспорта и право выбора места жительства. Тюменский историк Александр Петрушин объясняет, что в Нахаловке (которая официально именуется поселком Нефтяников) до сих пор «можно найти старые дома, на бревнах которых выцарапаны цифры. Тогда, в начале 1950‐х, деревенские жители перевозили свои дома из деревень в