Тлемлелх уже достаточно оправился, чтобы изо всех сил садануть его по лодыжке. Лиргисо удержался от стона, но поморщился.
– Тина, мы же договорились, что он меня бить не будет, – напомнил он с упреком.
– Хочешь дам совет? Не говори ему ничего обидного, тогда он не станет драться.
– Лиргисо иначе не может! – фыркнул Тлемлелх. – В нем столько яда, что он сам отравится, если не будет выплескивать его на других.
– У моей расы есть золотое правило: поступайте с другими так, как вы хотели бы, чтобы другие поступали с вами.
Оба энбоно выглядели невероятно удивленными и медленно, словно в трансе, шевелили слуховыми отростками.
– До чего странные правила изобретают иногда иные расы… – произнес наконец Тлемлелх. – Такого я не встречал даже у мыслителей-игроков, которые упражняются в создании умозрительных логических систем! Одно время я сам увлекался этим искусством…
– Пока не понял, что твои жалкие попытки скорее позорят тебя, нежели украшают твою репутацию вожделенными интеллектуальными блестками, – подхватил Лиргисо. – А вот я создал несколько логических систем, весьма высоко оцененных знатоками, но до такого занятного парадокса даже я не додумался, жаль… Тина, неужели существа вашей расы всегда именно так и поступают? Например, те люди, которые убили энбоно в Кушах Миноргла и вырезали все благородные камни из его тела? Ах, вы же не знаете эту дикую историю, приношу извинения. Она случилась некоторое время назад, людей потом выследили и убили сборщики нанага. Разве эти люди хотели, чтобы кто-нибудь поступил так же с ними?
– Думаю, нет. Далеко не все представители моей расы следуют этому правилу.
– Вот видите, оно слишком ограничивает. Например, если Тлемлелх начнет ему следовать…
Тлемлелх ударил раньше, чем Лиргисо успел договорить, но тот на сей раз догадался выставить предплечье, усыпанное с тыльной стороны зашлифованными сапфирами. Тлемлелх ушиб руку и зашипел от боли, а Лиргисо растянул в ухмылке распухшие губы.
– Лиргисо, что это за проход в Яганле? – спросила Тина, не давая им продолжить.
– А… Пространственная лазейка между Лярном и Валгрой, природа которой неизвестна даже патрону. В то время, когда была Империя, ваша раса только-только начала обживаться на Валгре. Нас Валгра не интересовала, там слишком сухой и жесткий для нас климат. Лазейку патрон берег про запас, на всякий случай. И ушел через нее, когда все здесь повернулось против него.
– Эта лазейка – естественное образование?
– Почем я знаю, кхей-саро… Патрон утверждает, что она была всегда. Природа любит странные шутки, совсем как мы. На сколько нам хватит воздуха?
– Учитывая, что я могу обходиться без кислорода, – на сутки, максимум на двое. Система регенерации воздуха в порядке, но энергозапас почти на нуле. Слишком неудачно нас подбили.
– Надо было сдаваться, когда предлагали. – Лиргисо совсем по-человечески подмигнул, оставив Тину в недоумении: у энбоно тоже есть такой жест или он позаимствовал его у людей?
– Что ж, смерть – это, по крайней мере, освобождение, – вздохнул Тлемлелх.
– От чего? – повернулась к нему Тина.
– От всего, чем изобилует наша жизнь. От боли, от разочарований, от одиночества… От риска, что тебя настигнет аргхмо.
Он выбрался из кресла и достал из рюкзака золотой бокал, тускло отразивший призрачное свечение колышущихся за иллюминаторами порождений Фласса. Взял из шкафчика бутылку лярнийского вина. Вернулся на свое место. Налил, сделал несколько медленных глотков.
– Тлемлелх, у меня есть одно оригинальное предложение, – заговорил наблюдавший за ним Лиргисо. – Таю надежду, что оно тебе понравится… Давай последуем совету Тины? Нам осталось жить всего сутки, и, если каждый из нас поступит с другим так, как он хотел бы, чтобы другой поступил с ним, это скрасит наши последние часы.
Тина удивленно посмотрела на него, зато Тлемлелх понял сразу.
– Не могу сказать, что твое предложение лишено заманчивости, но где? Не на полу же…
– О, не беспокойся. Я уже летал на таких машинах и знаю, как они устроены. Эти два кресла можно преобразовать в диванчик. Если ты любезно соизволишь встать…
– Тина, извини, что мы не приглашаем тебя присоединиться, – освободив кресло, обратился к ней Тлемлелх. – К сожалению, у людей слишком ужасный облик…
– Почему не приглашаем? – возразил Лиргисо. – Я не такой ксенофоб, как ты, Тлемлелх. Я более-менее разбираюсь в людях и могу сказать, что Тина по меркам своей расы весьма красивое существо, примерно как мы с тобой среди энбоно. Тина, не хотите предаться вместе с нами интимным играм? Это будет занятный и необычный эксперимент…
– Спасибо. Лучше я отвернусь, чтобы не мешать вам. Неужели вы способны в такой ситуации думать о сексе?
Оба энбоно, переглянувшись, переливчато рассмеялись.
– А ты не способна? – с оттенком сочувствия, как ей показалось, спросил Тлемлелх. – До чего же вы странная раса!
Он сбросил плащ, расстегнул и отшвырнул в угол пояс с кобурами. Лиргисо обнял его за плечи.
Нажав на кнопку в подлокотнике, Тина развернулась к пульту. Если энбоно не очень-то понимали ее, то она не очень-то понимала их. С такой интерпретацией знаменитого золотого правила она еще не сталкивалась… Ладно, их отношения – это их личное дело. Она знала не так уж мало людей, которые в аналогичной ситуации предпочли бы напиться до свинского состояния, и это было бы соседство похуже, чем предающиеся любовным утехам энбоно.
Остановив дыхание, она переключилась на замкнутую систему кислородного обмена, засекла время. Снаружи, за триплексом, волновались во тьме покрытые тонкими волосками белесо мерцающие нити, не имеющие ни конца, ни начала.
Будь здесь Стив, они бы выбрались. Он бы вывел разбитый аэрокар из Фласса одним усилием воли. Он не раз пытался научить этому Тину, но она, видимо, не обладала необходимыми задатками. А сейчас это для нее вопрос жизни и смерти.
«Двигаться к берегу!»
Она постаралась представить во всех деталях, как машина сквозь темную студенистую толщу движется к берегу, где воздух и солнечный свет. Сформировать мысленный приказ. Вложить в него как можно больше силы. Так это делается или нет?.. В какой-то момент ей показалось что у нее кружится голова (что для киборга невозможно) и перед глазами все плывет, а потом, сообразив, что происходит, она в изумлении уставилась на меняющуюся среду за лобовым стеклом.
Аэрокар двигался сквозь толщу Фласса. Непонятно куда.
Глава 11
…Затуманенная снегопадом равнина, машина ползет по шоссе. Тина, сидя между матерью и служанкой, вытягивает шею, чтобы рассмотреть странные вещи за окном: грязноватые наплывы сугробов вдоль обочины; неправдоподобно пустое пространство, белизна которого кое-где нарушена черными росчерками (то ли кустарник, то ли выброшенная арматура, как предположила она позже, вспоминая); какие-то ветвистые темные конструкции вдали, еле видимые, так что непонятно, есть они или только кажутся. Это ее первая поездка в другой город.
Потом пустоту заслонили расплывчатые за снежной пеленой здания. Затормозив, шофер открыл дверцу и доложил кому-то, маячившему снаружи, что он, работник шестого уровня Левсал, личный шофер администратора второго уровня господина Хэдиса, по распоряжению его превосходительства привез жену и дочь последнего из Аргамана в Кубнан, в гости к почтенным родителям кроткой и плодородной супруги его превосходительства. В салон просунулось металлическое щупальце с глазком видеокамеры на конце, после чего дверца закрылась и машина двинулась дальше. Теперь за окнами плыли первые этажи домов, украшенных массивными колоннами и скульптурными портретами каких-то строгих мужчин.
Вдруг открылась площадка, на которой находились люди. Их трое, они легко одеты, посинели от холода, но уйти не могут – на них, как на собаках, ошейники, соединенные цепями с перекладиной меж столбов на заднем плане. Двое трясутся и переминаются с ноги на ногу, третий скорчился на снегу.
– Мама, что это? – привстав, спросила Тина.
– Наказание. – Мать усадила ее на место. – Видно, они в чем-то провинились.
– Они же замерзнут! Это неправильно!
– Тихо, тихо… – засуетилась мать, вытаскивая что-то из сумки. – На вот лучше булочку скушай, а то совсем проголодалась… Скоро к бабушке с дедушкой приедем!
Возмущенная Тина пыталась еще что-то сказать, но тут мать ловко засунула ей в рот сладкую булку. Рядом шофер и служанка, они могут донести его превосходительству, что его дочь говорила нехорошие вещи, и девочку накажут, чтобы в следующий раз знала, что можно говорить, а что нет.
Насупившись, Тина энергично жует, а мать вслух сокрушается, что дети такие глупые, совсем ничего не понимают… Ее жалостливый монолог предназначен для ушей прислуги, которую она в глубине души побаивалась.
Тине тогда было лет пять или даже меньше, но вкус той булки она запомнила на всю жизнь.
…Яркое, с фиолетовым отливом, небо над Тергароном. Тина в кабине аэрокара, это ее первый самостоятельный полет. Рядом сидит парень, обучавший ее пилотированию – молодой врач-ординатор из больницы, где ее оперировали. Ночь они провели вместе. Он предложил научить ее управлять аэрокаром, рассчитывая добиться в процессе обучения более близких отношений, и Тина ничего не имела против.
Неумело закладывая виражи в пока еще пустом утреннем небе, она счастливо улыбается. Ее распирает от восторга: она летает, ее мечта сбылась!
– Рычаг не сломай, – смеется ее спутник. – Ты же теперь киборг. Смотри, пластик треснул!
Городской массив внизу опрокинулся набок, машина мчится навстречу солнцу.
…Вокруг громоздятся заснеженные горы – Рисахэи, один из хребтов Рошегена, пронизанный выработанными и давно заброшенными желийскими шахтами. Слоистое небо с серыми, лиловыми и желтоватыми облаками опирается о самые высокие вершины и слегка провисает. Тина в белом комбинезоне легко скользит по насту. Ее напарник из «Галактического лидера» сказал, что где-то здесь находится логово террориста по кличке Гонщик, которого она подрядилась ликвидировать. Манокарская группа захвата вместе с человеком Руческела Саймоном Клиссом тоже затаилась поблизости, но она об этом пока не знает…