– У меня кости переломаны и внутренности смяты! – простонал Тлемлелх, глядя на нее с тоской.
– Кхей-саро, возьмите медавтомат и проверьте, – посоветовал Лиргисо. – Если я ему что-нибудь повредил, можете мне все слуховые отростки поотрывать.
– Так и сделаю.
Она достала из рюкзака медавтомат, включила, развернула манипулятор диагноста.
– Где болит?
– Везде. Вот здесь сильнее. – Тлемлелх показал на солнечное сплетение.
Лиргисо выглядел довольным, словно все это его очень забавляло.
Никаких повреждений в тканях тела, за исключением нескольких ссадин на предплечьях, диагност не нашел, о чем в конце концов и сообщил. Потом на экранчике медавтомата появилось заключение на двух языках, общегалактическом и лярнийском: пациент здоров, но его нервная система находится в перевозбужденном состоянии, рекомендуется сделать инъекцию успокаивающего. После инъекции Тлемлелх почувствовал себя лучше и сказал, что боль понемногу затихает. Лиргисо помог ему встать. Запихивая медавтомат обратно в рюкзак, Тина мрачно подумала, что с этой парочкой ее ждет более чем веселая жизнь.
Оторвав взгляд от экрана монитора, Валов оглянулся: Стив опять куда-то исчез. Это значит, каналы связи заблокированы, он всегда так делает, когда исчезает. Но даже если бы он по случайности забыл о блокировке, Валов все равно не стал бы выходить в эфир и вызывать полицию или федеральные спецслужбы. Полторы недели назад он только об этом и мечтал, а теперь передумал, потому что неожиданно оценил преимущества своего положения.
Наконец-то он сможет увидеть истинную картину того, что происходит на Валгре! Стив держал свое обещание и добывал все больше информации, относящейся к бизнесу, связанному с браконьерством и вообще с криминалом, а Валов, структурируя эти сведения, установил, что все федеральные и окружные институты пронизаны теневыми связями сверху донизу, как рыхлая земля грибницей. Некоторые нити уходили за пределы Валгры. А некоторые брались непонятно откуда, словно возникали из ничего, и они со Стивом до сих пор не выяснили, в чем тут загвоздка.
Валов испытывал прилив азарта: пусть какой-то странный тип, которого тщетно пытается выловить Космопол, держит его взаперти – зато никто не помешает ему довести расследование до конца! Непосредственное начальство его здесь не достанет и не прикажет передать дело какому-нибудь желторотому стажеру, дабы срочно заняться квартальным отчетом, либо сдать в архив, как бесперспективное. Сколько таких «бесперспективных» дел у него в свое время отобрали как раз в тот момент, когда он начинал что-то нащупывать… Но теперь он узнает все, что от него прятали на протяжении многих лет. Отозвать его не смогут, перебросить на канцелярскую работу не смогут: он похищен преступником и сидит под замком, с него взятки гладки.
Кое-что его все же смущало: для сумасшедшего преступника Стив Баталов был слишком рационален и порядочен. Валов по-прежнему не особенно доверял ему. Не может быть, чтобы это не Стив заказал нападение на него около «Сумеречного шарма», слишком уж все совпало… Любой правильно мыслящий следователь согласился бы с этой версией, однако все дальнейшие действия Стива никак с ней не вяжутся – не тот стиль.
Сделать однозначный вывод Валов не мог, и это его раздражало, однако разворачивающаяся перед ним панорама насквозь криминализованной Валгры захватывала его куда больше, чем собственные мытарства. Начальство, которое до сих пор ограничивало и направляло его действия, до него не доберется, так что он всех тут выведет на чистую воду… Нечто в этом роде инспектор ФКОВФ Петр Валов пережил в шестилетнем возрасте, когда дорвался до припрятанной матерью трехфунтовой банки с вареньем.
Над Флассом пылал изумрудный закат: переливы всех оттенков зеленого в небе, золотая с прозеленью дорожка на текучем темном стекле, россыпь сияющих пятен жидкого света на поверхности бесцельно переползающих с места на место холмоподобных образований. Один из таких холмов заслонил уходящую к солнцу дорожку, и на берегу стало темнее.
Тина вышла на середину каменистого пляжа, энбоно стояли в стороне, около группы скал. Вначале она собиралась сходить на берег в одиночку, но Тлемлелх попросился с ней, а потом и Лиргисо заявил, что тоже пойдет с ними, так как не хочет, чтобы его сожрали здешние сулламы, – вряд ли изумительная кхей-саро оставит ему свой бластер. Тина не возражала. Пистолеты Тлемлелха она разрядила и убрала в свой рюкзак, патроны спрятала в карманы (хорошо, что у этих кожаных штанов целых четыре вместительных кармана – два внутренних и два накладных, на «молниях»). Она ждала, что Тлемлелх начнет спорить, но тот обрадовался и сказал, что сам не хочет держать пистолеты у себя: мол, Лиргисо может их отнять. Лиргисо на это заметил, что несравненный Тлемлелх впервые за последние несколько лет изрек нечто безусловно умное. Теперь бластер, в прошлом принадлежавший Омару, был у них единственным серьезным оружием на троих, и на пляж они пошли вместе.
В приглушенно-болотном небе скользили птицы, изредка тишину разрывали их тонкие печальные крики. Энбоно вполголоса обменивались впечатлениями о закате. Тина, чуть прикусив губу, смотрела на аэрокар: с воздуха он хорошо заметен – отличный ориентир для союзников Лиргисо, если те начнут на всякий случай прочесывать побережье. И замаскировать нечем. Хорошо бы Фласс утащил его, тогда не останется никакой зацепки для поисков… Завтра утром они отправятся к Соосанлу – ближайшему, судя по карте, городу; Лиргисо сказал, что там есть пара заводов, контролируемых его организацией. Значит, будет и транспорт.
Громадная, высотой с двухэтажный дом, волна вздулась над черной поверхностью студня и надвигалась на берег.
– Отходим! – крикнула Тина спутникам. – Быстро!
Те уже и сами заметили, попятились к скалам. Тлемлелх дрожал.
– Это за мной! – пробормотал он в истерике. – Фласс знает, что я должен умереть, а я не пришел к нему, и теперь он сам идет за мной…
– Да успокойся ты, успеем уйти, – отозвался Лиргисо. – Смотри, оно перемещается медленно.
Тина слегка удивилась: чего это он изменяет своим привычкам? Но потом подумала, что Тлемлелх, охваченный паникой, – это бедствие похуже Фласса, а Лиргисо как-никак достаточно практичен, чтобы это понять.
– Бегом к стоянке, – распорядилась она. – Я догоню вас.
Ей хотелось посмотреть, что Фласс станет делать дальше. Волна двигалась прямо на аэрокар. Вот она накрыла его, заскрипели камни… Потом подрагивающий желеобразный холм пополз обратно. Ни следа «Торнадо» – только первозданно пустой берег.
«Хорошо, что я успела забрать оттуда все, что нужно!»
Она повернулась и нагнала энбоно.
– Тлемлелх, все в порядке, волна ушла.
– Просто так ушла и не стала меня искать? – дрожащим голосом переспросил Тлемлелх.
– Да. Похоже, что Фласс коллекционирует пустые консервные банки.
Аварийные комплекты лежали под сенью деревьев с извилистыми узловатыми стволами и торчащими прямо из ветвей, без черенков, мясистыми пластинками вместо листвы. Ветви сплетались в сплошной навес, заслоняя стоянку сверху. Тина включила все три термоплиты в режиме «тепло/свет», и сейчас они изливали золотистое сияние. Энбоно объяснили, что сулламов свет отпугивает.
– Сулламы живут в водоемах, – добавил Тлемлелх. – Тот, которого ты убила в Кущах Миноргла, вылез из пруда. Кажется, рядом с нами нет водоемов…
– Сулламы слоняются где угодно, – глядя на него с едва заметной улыбкой, возразил Лиргисо. – Они селятся и охотятся поодиночке, и молодняк, когда подрастает, отправляется на поиски нового жилья. Нас ожидает нескучная прогулка… Кхей-саро, как вам удалось убить суллама?
– Он решил, что я съедобна.
Выдавать ему избыточную информацию о себе – это, пожалуй, будет лишнее.
Она свернулась прямо на траве, не раскладывая спальный мешок. Перед этим ей пришлось помочь Тлемлелху, а Лиргисо со своим аварийным комплектом управился без затруднений.
– Дорогой Тлемлелх, – донеслось из переводчика, – ты в любой обстановке вызываешь желание, неистовое, как изумрудное солнце над экватором…
– Лиргисо, у меня до сих пор все болит после дуэли! – жалобно отозвался Тлемлелх.
– Ты мне отказываешь? Подумай, несравненный Тлемлелх, я ведь могу расценить это как оскорбление…
– Лиргисо, оставь его в покое! – приподнявшись на локте, потребовала Тина.
– Кхей-саро, это наши личные отношения! – запротестовал Лиргисо. – Вы принадлежите к иной расе, поэтому вряд ли поймете все их нюансы. Тлемлелх, объясни великолепной Тине, что мы прекрасно между собой договоримся.
– Тина, это так, – после паузы подтвердил Тлемлелх. – Это наши личные отношения.
– Да? Мне показалось, что он оказывает на тебя давление. Ладно тогда, извините.
Она выключила переводчик и окунулась в полудрему, отдыхая и в то же время чутко прислушиваясь к ночным звукам. Характерный стрекот суллама она запомнила еще по прошлому разу: если что-нибудь в этом роде – она сразу проснется. Но теплая, наполненная шорохами и мерцанием крупных лярнийских светляков ночь прошла спокойно, а под утро Тине приснилось, будто она разговаривает с Флассом и пытается убедить его, что Тлемлелх и Лиргисо – не еда, а разумные существа.
«Мало части осознавать-решать – можно есть съедобную часть, – коряво выстраивая фразы, возражал на это Фласс. – Твоей части осознавать-решать много, и я твою съедобную часть не ем. То, что твое – твое. Говори со мной. Ты первый раз отвечаешь. Было долгое ожидание. Не с кем говорить – плохо».
«Но ты же где-то научился разговаривать на общегалактическом, пусть и мысленно?»
«Ты содержишь эти сигналы. Я взял их у тебя, понял смысл. Чтобы говорить. Когда без этих сигналов, ты не отвечаешь. Твой твердый предмет внизу, – возникла смутная картинка: „Торнадо“ на дне, в толще студня. – Как тебе надо. В моем теле предмет испортится. Процесс распада-растворения».
«Пусть испортится».
«Твои картинки – есть места, куда я имею протянутое пространство. Я знаю место-Нез, место-Рошеген, место-Ниар, место-Кесол, другие места».