– Да, – ответила Дэниз.
– Что значит «да»? – вскипел Мартин. – Что ты имеешь в виду этим «да»?
– Ничего, – говорит Дэниз. – Только то, что ты действительно не стал лучше.
– Иногда эволюция также выпускает одну из своих шальных пуль, – говорит врач льстиво, – как в вашем случае. Но это происходит достаточно редко, поверьте мне.
Мартин мнется.
– Конечно, существует также только что упомянутая вами третья возможность, – говорит врач и проводит указательным пальцем по горлу. Гркс.
– Прекратите! – возмутилась Дэниз.
– О, извините, – говорит врач. – В вашем профиле не указано, что вы верующий человек.
– Я не верующая, – просопела Дэниз. – Неужели нужно быть верующей, если ты не хочешь, чтобы был убит твой ребенок?
– При таком высоком уровне, как у вас, аборты скорее нежелательны в общественном масштабе и после последней реформы здравоохранения относительно дороги, – пояснил врач. – «Бесполезные», напротив, могут делать аборты бесплатно. При полной дотации. Вам это известно? Если вы спросите меня, то им даже следовало бы давать за это премию.
– Мы это обсуждали в Парламенте, – говорит Мартин. – Но опыт в отношении премий за аборт, собранный в Стране Количества 1, говорит об обратном. «Бесполезные» там пустили беременность своих жен на поток, чтобы только постоянно получать премии. Регламент по истечении девяти месяцев и шестнадцати дней был упразднен.
– Я этого не знал, – удивился врач.
– Даже наша система используется не по назначению, – признался Мартин. – У вас есть коллеги, которые выплачивают «бесполезным» женщинам премии за беременность, чтобы иметь возможность осуществлять аборты с полной дотацией.
– Интересно.
– Некоторые врачи должны быть достаточно гуманными, чтобы заниматься беременными бесплатно.
– Как бы там ни было, – говорит гинеколог, – аборт для вашего уровня будет стоить почти столько же, сколько генетическая корректировка.
Мартин вздыхает. Он ненавидит врачей. Всем нужны только деньги. А если при этом погибнешь. Он спрашивает себя, было ли раньше по-другому.
– Мы готовы на корректировку, – говорит Дэниз.
Врач смотрит на Мартина. Тот погрузился в размышления. Если уж непременно должен быть второй ребенок, почему они тогда его просто не заказали? В The Shop есть прекрасные младенцы на выбор. Из сертифицированного высококачественного генного материала. Они, правда, тоже не совсем дешевы, но все-таки при этом ты избавляешься от девятимесячного вынашивания и токсикоза, а затем крови и слизи. Детей передают уже готовых к использованию. Чистых! С принадлежностями! С коляской, оснащенной смарт-картой, которая постоянно контролирует температуру, дыхание и состояние памперсов у ребенка. Тебе даже дают практические советы. Примерно такие: «Ваш ребенок кричит. Скажите что-то успокаивающее».
– Мартин, – вырывает его из раздумий голос Дэ-низ. – Мы делаем корректировку. О’кей?
Тогда Мартин дает единственный ответ, который, насколько он знает, устроит его жену:
– О’кей.
Проблема Петера
Старик садится и смотрит на экран. Перед монитором лежит необычайная вещь. Она состоит из шести рядов большей частью квадратных кнопок, на которых изображены числа и буквы. При этом эти знаки не имеют смысла при прочтении ни справа налево, ни слева направо.
– Это клавиатура, – говорит Старик.
– Я знаю, – отвечает Петер.
Он действительно это знает, хотя сам никогда не пользуется настоящей клавиатурой. Старик начинает барабанить по клавиатуре всеми десятью пальцами и со скоростью, за которой Петер не может уследить.
– Ну, потом посмотрим, – бормочет он.
– Что вы делаете?
– Я взламываю клиентскую базу сети The Shop.
– Разве это возможно? – спрашивает Петер. – Разве у них нет системы безопасности?
Старик в ответ только смеется.
– Но что будет, если вас вычислят?
Старик нервно смотрит через плечо, потом облегченно вздыхает.
– Что случилось? – спрашивает Петер.
– Мне сейчас показалось, что моя мать подкралась ко мне сзади.
Старик вновь пристально смотрит на экран. Через три минуты и пять секунд Петеру становится скучно, и он спрашивает:
– Почему вы сидите, собственно говоря, за этой стеклянной перегородкой?
– Может быть, ты слышал о биологическом террористическом акте в Стране Количества 9? – спрашивает старик.
Петер мотает головой.
– Группа ученых-расистов разработала искусственный вирус, который поражает людей только с темной кожей. Это была катастрофа. Более ста тысяч людей погибли, пока правительству не удалось создать антидот.
– Это ведь должно было широко освещаться в средствах массовой информации, – удивился Петер. – Почему я ничего об этом не слышал?
– Какой-то алгоритм решил, что тебе это неинтересно.
– Как это все связано со стеклянным ящиком?
– Я защищаю свою ДНК от несанкционированного доступа.
– Что это значит?
– Ничто не должно проникнуть наружу. Каждый волос, каждый волосок от щетины позволит моим врагам секвенировать мою ДНК. И тогда будет возможно не только создать вирус, который целенаправленно воздействует на целые группы населения или даже на всех людей, но также и вирус, который будет направлен на поражение одной-единственной ДНК. Например, моей. Но для этого этим подонкам необходимо сначала получить от меня образец моей ДНК. Но они его не получат!
– У вас паранойя! – восклицает Петер.
– Нет. Я просто лучше информирован, чем ты.
– У вас разве есть враги?
– Не имею понятия.
Неожиданно Старик бьет ладонью по боковой стороне своего монитора.
– Ага. Попался, – говорит Старик. Он читает строки на мониторе. – Странно.
– Что?
– С целью проведения анализа The Shop помещает каждого своего клиента в определенную секцию, так называемый кластер. Например, клиенты из кластера 4096 – это белые мужчины старше шестидесяти четырех лет, которые страдают манией величия, имеют два частных джета и у которых жены, родившиеся в какой-нибудь стране количества, более чем на тридцать два года моложе, чем они.
– И что?
– Ты находишься в кластере 8191: черные женщины в период менопаузы, не имеющие партнера, без собственного дохода, имеющие слабость к старым комедиям с участием Дженнифер Энистон и имеющие как минимум двух кошек.
– Но ведь это абсурд! – восклицает Петер.
Старик окидывает его взглядом.
– Гм, действительно. Мне это и в голову не пришло. – Он смеется. – Извини. Это моя ошибка.
Он опять хлопает ладонью по боковой стороне тяжелого монитора.
Вспыхивает надпись.
– Вот! – говорит Старик. – Ты в категории 8192: белые мужчины моложе тридцати двух лет, с низким доходом, с несколько расистскими тенденциями, с небольшим пенисом и интересом к крупным спортивным соревнованиям.
– Но это тоже не так! – восклицает Петер. – Всем, кто меня знает, известно, что я… э…
– Что ты избегаешь спортивных соревнований?
– В том числе.
Рядом со Стариком стоит кислородный баллон. Он надевает маску баллона на рот и на нос и делает глубокий вдох.
– Значит, Кики права? – спрашивает Петер. – Мой профиль неверный?
Старик кивает.
– И проблема серьезнее, чем ты думаешь. Речь идет не только о твоем лиловом вибраторе в виде угря.
– Дельфина, – поправляет его Петер. – Это дельфин. И, кроме того, он розового цвета.
Старик хихикает.
– Почему проблема серьезнее, чем я думаю? – спрашивает Петер.
– Сеть производит преобразование с помощью морфинга.
– Что это значит?
– Это означает, что каждый индивидуум живет в собственном цифровом мире. Не только результаты поиска, реклама, новости, фильмы и музыка персонифицированы, но также предложения, цены и даже дизайн и структура сети меняются в зависимости от того, кто входит в этот магический зеркальный мир, и даже от того, как он себя чувствует. Если ты сексуально озабочен, то, возможно, повсюду видишь предложения на высокоэротичные леди-боты, если ты в угнетенном состоянии, то они навязывают тебе психотропные средства, а если ты испытываешь страх, то они предлагают тебе концептуальные проекты пистолета для самовыражения. Ты ведь наверняка уже слышал изречение: «Каждый живет в своем собственном мире». В цифровом пространстве это не просто пустая фраза. Это – чистая правда. Ты живешь в твоем собственном мире. Мире, который постоянно подстраивается под тебя.
Старик закрывает глаза и сразу начинает храпеть. Сначала Петер недоумевает, потом стучит по стеклу. Старик открывает глаза и как ни в чем не бывало продолжает говорить.
– Здесь мы не должны допустить ошибку, которую делают многие. Сеть, конечно, приспосабливается не к тебе, а к твоему изображению. К твоим профилям. Теперь ты понимаешь свою проблему? Если твои профили некорректны…
– …тогда я живу в вымышленном мире, – бормочет Петер.
– …тогда ты живешь в вымышленном мире, – повторяет старик, хихикая.
– И как сказал однажды Адорно: «Нет настоящей жизни в фальшивой жизни». Даже если он при этом не думал об интернете…
– А кто такой этот Адорно? – спрашивает Петер.
– Философ. Ты знаешь, кто такой философ?
– Ну, да. Тот, кто пытается самостоятельно решить проблемы путем логики.
Старик опять хихикает.
– То, что ты только что описал, больше напоминает компьютер…
– Я ведь наверняка не единственный, у кого такие проблемы! – восклицает Петер рассерженно. – Почему это не тема для обсуждений?
– Н-да. Возможно, проблема обсуждается, но не в твоей ленте новостей, – говорит Старик. – Или, может быть, дело в том, что многие люди вовсе не замечают, что их профили некорректны. Они просто становятся теми, о ком система думает, что это они.
– Что вы имеете в виду?
– Это алгоритм, который предполагает соучастие! – поясняет Старик и делает пару неловких танцевальных движений. Это выглядит неприятно. Он сам это замечает и останавливается. Он держит клавиатуру на стекле. «Qwertzuiop», – говорит он.