В письме было прямым текстом сказано, что чек предназначался дочерям Уоррена Дэндриджа. Следовательно, Марвина можно вообще не спрашивать, а что до Руби…
– О, они только за, – уверенно сказала Летиша.
Надпись на стеклянной двери гласила: «Харолд Бейли, риелтист» – то есть чернокожий посредник по сделкам с недвижимостью (не путать с риелтором, членом Национальной ассоциации риелторов США, куда негров не принимали). Рядом висели наклейки, уведомлявшие, что мистер Бейли является также членом масонской ложи Принса Холла и Ордена Лосей[20].
Летиша вместе с Руби ждала в коридоре, у запертых дверей, борясь с раздражением.
Со стороны трудно было догадаться, что они сестры. Летиша – стройная, не очень темная, лицом в отца. Руби же – фигуристая и совсем черная, вылитая мама в юности, только безвольная. Впрочем, ее податливость имела свои пределы, и порой внутри нее, как подводный вулкан, просыпался подлинный мамин характер. Хитрость состояла в том, чтобы добиться желаемого и убежать, пока не попал под раздачу. Сейчас Летише удалось склонить сестру на свою сторону, но если сегодняшнюю встречу с посредником придется переносить, она может и передумать.
– Блин, ну договорились же в девять…
– Я, между прочим, обещала миссис Паркер, что приду посидеть с Клэрис к половине двенадцатого, – сказала Руби. – А еще очень хотела успеть в подвальчик братьев Мэндел, прикупить себе новые туфли для обслуживания банкетов.
– И зачем тебе еще одна работа? Не понимаю. У нас теперь есть…
– Не понимает она! Конечно, куда тебе? Сначала хотя бы на одной сумей задержаться.
– А вот и сумею! У меня теперь будет постоянная работа, притом очень надежная! Так-то.
– Ну да, ну да, большая хозяйка с тихой улочки, пара пустяков. – Руби вздохнула. – Знаешь, еще не поздно пожертвовать деньги церкви.
– Руби, ты что?! – ужаснулась Летиша. – Ты всем разболтала? Признавайся!
– Да не бойся ты, тетушка Толстосум[21], никому я ничего не рассказывала.
– Вот и не надо. Папа оставил эти деньги нам, понимаешь? Нам.
Руби фыркнула.
– Как будто тебя заботит, что там хотел папа.
– Заботит! И о тебе я тоже забочусь. – Сестра снова фыркнула. – Неужели ты хочешь остаток жизни ютиться в той комнатушке?
– Конечно, нет. Но…
– Вот! А что толку от твоих ста трех работ? Ты хоть раз видела такие деньжищи?
– Ни разу. И именно поэтому чую, что здесь какой-то подвох.
В дальнем конце коридора открылась дверь. Сестры обернулись: оттуда на них смотрел белый мужчина.
– Мисс Дэндридж? – спросил он.
– Это я, – отозвалась Летиша. Руби нахмурилась, и она поспешила добавить: – Точнее, мы.
– Очень приятно. Джон Арчибальд, друг мистера Бейли. Он просил передать, что не сможет сегодня уделить вам время…
– Ну вот…
– …а также рассказал о вашем деле. Если хотите, с радостью им займусь.
Он вышел в коридор, и Летиша быстро заглянула в его кабинет. На стекле задом наперед было написано: «Риелтор». Мистер Арчибальд истолковал заминку по-своему.
– Конечно, если вы предпочли бы работать с мистером Бейли…
Руби потянула Летишу за руку, мол, пошли отсюда. Но когда у нее снова выдастся свободное время? Через неделю? Слишком долго!
– А вы с мистером Бейли – так, приятели, или?.. – спросила Летиша.
– Партнеры, – сказал Арчибальд. – «Молчаливые» партнеры.
– Да это же все белые районы!
– Так и есть, – сказал мистер Арчибальд. – Хэл говорил, что вас интересуют именно они.
– А мне почему никто не сказал?
Руби сурово воззрилась на сестренку. Та сосредоточенно листала страницы в папке, которую ей предложил риелтор.
– Я что-то не очень понимаю… – Летиша ткнула в разворот. – Взять вот эти два дома: участки почти одного размера, метраж тоже. А первый в разы дешевле. Почему?
– Все зависит от местоположения, – объяснил мистер Арчибальд.
– Так они на одной улице.
– Зато в разных микрорайонах. Первый дом находится целиком в белом квартале. Думаю, не мне вам рассказывать, как трудно первым темнокожим, въезжающим в такой район…
– Нет, нам трудности не нужны. Совсем не нужны, – встряла Руби.
– …и поэтому продавец – инвестор и наш с Хэлом хороший знакомый – согласился на так называемую «скидку для первопроходцев». После первой сделки все станет гораздо проще, и, соответственно, цены будут расти, как видно из второго варианта. Потом наступит переломный момент, все больше людей начнут переезжать, и через год-два в таком квартале будут жить только темнокожие.
– А значит, больше новых клиентов для вас, – сделала вывод Летиша.
– Не только. Для мистера Бейли тоже, – поправил ее Арчибальд. – И к тому же новые дома для достойных негритянских семей.
Летиша кивнула.
– Справедливо.
Конечно, ни о какой справедливости речи не было, но не срываться же на человеке, чьими услугами собираешься воспользоваться. Главная беда заключалась в другом: даже с такой «скидкой» денег едва ли хватало – и как бы мистер Арчибальд ни корчил из себя честного дельца, Летиша нисколько не сомневалась, что риелтор с радостью подпишет с ней договор на дом, за который она в итоге не сможет расплатиться.
Она перевернула страницу.
– Чего?!. Нет, такого точно не бывает, – проговорила Летиша, снова и снова перечитывая объявление. – Это ведь опечатка, да?
Мистер Арчибальд наклонился посмотреть, что она имеет в виду.
– Ах, вы про этот, – сказал он. – Это дом Уинтропов.
– Чей-чей дом? – переспросила Летиша.
– Он страшный, – сказала Руби.
– Потому что не наш. Будет наш, сразу станет красивым, – ответила Летиша. – Это как с детьми.
Был полдень воскресенья, со встречи с риелтором прошла неделя. Сестры, прямиком из церкви, не переодеваясь, приехали к угловатому сооружению, кирпичный фасад которого настойчиво навевал воспоминания о школе. Однако Летишу больше волновало, каково оно внутри. С улицы был виден стеклянный купол: под ним, если верить объявлению, находился двухэтажный атриум, из которого выходило четырнадцать комнат. Четырнадцать! Летиша с братом и сестрой росла в двухкомнатной квартире, а санузел был общий, причем один на несколько этажей.
К дому Уинтропов примыкал заброшенный паб и заросший сквер, мимо шла двухполосная улочка. По другую ее сторону стояли отдельные домики, где жили сплошь белые семьи. На крыльце дома напротив сидела женщина. Поначалу она смотрела на двух негритянок с настороженностью, а когда те остановились, тут же превратилась в коршуна.
– А еще отсюда далеко до работы, – жаловалась Руби.
– Не без этого, зато представь: приходишь домой, устраиваешься поудобнее и расслабляешься.
– Я и у себя могу так сделать.
– Так здесь-то лучше, – продолжала настаивать Летиша.
Она снова посмотрела наверх, и в этот раз ей в глаза бросился изъеденный ржавчиной стул, примостившийся на углу крыши.
– Ух ты, оттуда, наверное, здоровский вид! Небось и озеро видно, а?
Она с улыбкой обернулась и наткнулась на враждебный взгляд женщины из дома напротив.
– Вид-то, может, и хороший… – Руби тоже украдкой посмотрела на другую сторону улицы. – Уверена, здесь мы сможем расслабиться как следует.
Мистер Арчибальд задержался на несколько минут. Приподняв шляпу в знак приветствия кипящей от злости соседке напротив, он подтолкнул Летишу с Руби в дом.
В лучах света, проникавших через стеклянный купол на выложенный черно-белой плиткой пол, кружились пылинки. За арочными проходами справа и слева, как сказал Арчибальд, находились столовая и гостиная. Поскольку мебели не было, приходилось верить ему на слово. Вдоль правой стены атриума шла лестница, ведущая на галерею второго этажа. И сверху, и снизу располагались двери.
В центре атриума, внутри приподнятого мраморного кольца, стояла некая фигура, накрытая полотном. В объявлении упоминалось про фонтан, однако Летише и в голову не пришло, что он окажется внутри.
– Можно? – спросила она.
– Пожалуйста, – сказал Арчибальд.
Летиша ухватилась за край полотна и потянула. Ее глазам предстало обнаженное божество, отлитое из бронзы.
– Господи… – проговорила Руби.
Волосы бронзового изваяния были уложены в высокую прическу и убраны под тиару в форме полумесяца. В обеих руках оно сжимало по массивному факелу; пламя, тоже металлическое, поднималось выше плеч. Между обнаженных грудей висел мастер-ключ. У ног стояла корзина с шипящими змеями; их медные тела уходили в недра фонтана.
– Геката, – подсказал Арчибальд. – Богиня луны у древних греков.
– Почему-то я так и подумала, – сказала Летиша, зайдя к статуе с тыла.
Вместо затылка у Гекаты было еще два лица, что делало ее похожей на персонажа цирка уродцев, а за пятками неприятно сгрудились жабы. В их рты, как и у змей, были вделаны разбрызгиватели.
– Это надо убрать.
– Я, конечно, могу поговорить с продавцом, – сказал Арчибальд, – но, как я объяснял вчера, согласно условиям договора купли-продажи…
– Да-да, я помню, не бойтесь.
Поскольку до выплаты всей суммы дом формально ей не принадлежит, любые «значительные конструктивные изменения» необходимо согласовывать с продавцом.
– Так я точно не могу поговорить с ним сама?
– Увы, нет.
В объявлении говорилось, что дом Уинтропов принадлежит риелторскому агентству «Полумрак», владеет которым, судя по всему, тот самый «хороший знакомый», а то и мистер Арчибальд собственной персоной. Как бы то ни было, общаться можно только через него.
– Не сомневайтесь, ваши претензии я сообщу.
– Уж сделайте милость. – Летиша шмыгнула носом. – Мы ведь хотим сдавать жилье семьям с детьми, к тому же среди наших много верующих. Им такое не понравится. Совсем не понравится.