– Руби! – в тон ей ответила Летиша. – Здесь есть лифт!
* * *
Первой на новоселье приехала Ипполита, супруга Джорджа. Она была за рулем своего «бьюика», рядом сидел Хорас, а на крышу они привязали подержанную кровать.
Лифт еще не сделали, и затаскивать кровать в комнату, которую Летиша определила для себя, пришлось по лестнице. Один край несли Летиша с Хорасом, а другой – Ипполита, как самая рослая. В комнате уже лежали пружинный блок, матрас и постельное белье. Когда все собрали, Летиша сделала шаг назад и глубоко вдохнула, боясь, что сон вот-вот закончится и она проснется в квартире у Руби. Дом мечты, однако, никуда не делся. Она выдохнула и засмеялась, затем обратилась к Ипполите:
– Ну что, пойдемте! Устрою вам экскурсию.
Вышли на галерею. Хорас уже спустился и пытался заглянуть под полотно, которым была накрыта Геката.
– Берегись! – предупредила Летиша; паренек аж подскочил. – Не то ослепнешь! – Она снова засмеялась. – Давай, иди сюда, покажу кое-что. Вам с мамой точно понравится.
Она отвела Ипполиту с Хорасом в комнату в юго-западном углу второго этажа. По проекту это, скорее всего, был рабочий кабинет, в пользу чего говорил стенной книжный шкаф, но Летиша хотела сделать из него дополнительную сдаваемую спальню. Впрочем, пока что комнату занимала гигантская игрушка, прихоть богатея.
Арчибальд назвал эту штуковину «оррерий», то есть модель солнечной системы. Только система именно не Солнечная, а какой-то другой звезды. Два светила в виде золотой и серебряной сфер были закреплены на центральном валу. Вокруг них на латунных стержнях разной длины держались одиннадцать планет, некоторые даже со своими спутниками, а также комета – молочного цвета кусок кварца. Вся эта роскошь опиралась на приземистый металлический столик со стеклянной крышкой, сквозь которую виднелся сложный шестереночный механизм.
– Ого! – выдохнул Хорас.
Ипполита промолчала, но глаза у нее загорелись, как и у сына. Она наклонилась рассмотреть одну из планет покрупнее: это был стеклянный шар, заполненный подкрашенной жидкостью, с разводами и завихрениями, как в атмосфере Юпитера.
– Говорила же, что понравится. А еще это чудо двигается. Хорас, залезь под стол и щелкни вон тем переключателем.
Дважды просить мальчика не понадобилось. Оррерий пришел в движение. Светила обращались вокруг центра, латунные стержни тоже крутились. Механизм громко щелкал и тикал, однако планеты шли плавно. А если смотреть под определенным углом, то казалось, что они летят сами по себе, без опоры.
Летиша краем глаза взглянула на Ипполиту. В эту минуту супруга Джорджа напоминала великорослого ребенка на утро Рождества.
– Нравится? Забирайте.
– Еще как! – крикнул Хорас.
– Ну нет… – возразила Ипполита, хотя в глазах все равно читалось «ах, если бы…».
– Я бы продала его в антикварную лавку, но нельзя, так как это не моя собственность, – объяснила Летиша. – Однако дарить договор не запрещает. К тому же я уверена, что вам он нужнее, чем мне.
– Мама! Ну пожалуйста…
– И куда мы его поставим?
– В мою комнату!
– Да, конечно, если вынесем оттуда кровать. Спать-то ты где будешь?
– На полу!
Он с готовностью лег на паркет, и планеты кружились у него над головой.
– Фотографии тоже забирайте, – продолжила Летиша.
На стене напротив книжного шкафа висели фотографические пластины со снимками звездных скоплений.
Ипполита подошла рассмотреть поближе.
– Странно. Не узнаю ни одного созвездия.
Она с любопытством вглядывалась в изображение спиральной галактики с подписью: «Тонущий осьминог».
– Ты знаешь, где они были сделаны?
Летиша пожала плечами.
Хорас тем временем вскочил и заглянул в узкую дверку за шкафом.
– А там что?
– Лестница на крышу. Только ты не ходи! – сказала Летиша, потом снова обратилась к Ипполите: – Я, между прочим, серьезно. Забирайте. Поставите у себя на крыше.
– Да как его туда поднять, ты хоть представляешь? – со смехом сказала Ипполита. – Такую махину даже из комнаты не вынесешь, нужно разбирать.
– Я могу! – поднял руку Хорас. – Я могу разобрать! А потом заново соберу! А еще…
С грохотом захлопнулась дверь в коридор. Хорас подскочил, Ипполита тоже дернулась. Только Летиша была спокойна и невозмутима – по крайней мере, внешне.
– Сквозняк, – сказала она. – Старый дом, что поделать.
* * *
Постепенно подтягивались остальные гости. Одни привезли в подарок мебель, другие – еду и напитки, чтобы отметить новоселье. Древ Хокинс, вышибала из «Денмарк Весси», привел еще троих таких же верзил, как он сам. Парни приехали на ржавом «кадиллаке» с прогоревшим глушителем, так что об их приезде знала вся округа. Договорились, что в конце гулянки они тихонько выйдут через заднюю дверь, а машину оставят, мол, чтобы соседи видели, с кем, в случае чего, им придется иметь дело.
К ночи набилось пятьдесят с лишним человек – столько народу в доме Уинтропов не собиралось вот уже много лет, а возможно, что и никогда. Летиша пошла проверить стол, накрытый в столовой, и задержалась там поговорить с отцом Аттикуса – он, кстати, подарил на новоселье двустволку и коробку патронов.
– Три человека, – сказал Монтроуз, ткнув в семейный портрет над камином в столовой: на нем был изображен Хайрам Уинтроп, его супруга и паренек – примерно ровесник Хораса. – Все это городилось для троих человек.
– Точнее, для двоих, – поправила Летиша. – Я кое-что раскопала. Оказывается, миссис Уинтроп умерла незадолго до того, как они должны были сюда въехать. Так что тут жил только муж с сыном. Ну и прислуга, само собой.
Комнаты для прислуги располагались в цокольном этаже, под кухней и прачечной.
– А как он сколотил такое состояние, узнала?
– Его предки владели текстильными фабриками на востоке. Впрочем, старина Хайрам больше был настроен не преумножать семейное богатство, а тратить.
– Текстильные фабрики, – проворчал Монтроуз. – Хлопок, стало быть.
– И вон оно как все в итоге обернулось. Правда забавно?
В атриуме Древ с другими вышибалами играли на музыкальных инструментах. Гости танцевали – по крайней мере, пытались: квартет постоянно сбивался. Народ разочарованно гудел, однако никто не ругался.
Летиша подошла к Чарли Бойду; тот сидел на краю фонтана. Геката стояла закутанная в полотно на манер тоги, а на один из факелов кто-то повесил флажок «Говардских бизонов».
– Да что с ними такое? – спросила Летиша. – Обычно они так не лажают.
Чарли пожал плечами.
– Наверное, устали парни. Все-таки не первая вечеринка за сегодня. Хотя Древ божится, что их сбивает какая-то дрожь.
– Дрожь?
– Из-под пола. – Чарли изобразил недовольного соседа снизу. – У тебя, случаем, нет жильцов в подвале?
– Пока нет. Но если тебе интересно, там есть добротные двухъярусные койки.
– Спасибо, в подвале я уже живу. Вот сдала бы ты мне какую-нибудь спальню наверху…
– Обсудим при случае, – пообещала Летиша. – Тебе, кстати, Аттикус не попадался?
– Попадался. По-моему, собирался залезть на крышу.
Выключатель в комнате с оррерием не работал, но и в свете из коридора было видно, что дверь на крышу открыта. Летиша аккуратно обошла игрушку, чтобы ненароком не задеть, и тут ей показалось, что в шаре с жидкостью плавает нечто крохотное и многоногое. Присмотрелась повнимательнее. Нет, все-таки показалось.
Трубы на крыше окружали стеклянный купол на манер стоунхенджа. Аттикус сидел на стуле на дальнем конце спиной к Летише. Она уже хотела было окликнуть его, как вдруг перед ней предстал очередной морок: будто на стуле сидит кто-то с бледной шеей и черными, зачесанными назад волосами.
Человек обернулся. Аттикус.
– О, это ты, – сказал он с улыбкой. – Я уже говорил, что ты сегодня просто красавица?
В ответ Летиша крутанулась, сверкая платьем в лунном свете. Тут же вспомнилось, откуда оно ей досталось. Улыбка на лице Аттикуса померкла: он тоже вспомнил.
Летиша подошла к нему. У соседей напротив была своя вечеринка. Отец Летиши как-то описал праздники у белых: «Музыка хуже, напитков больше, вот и все».
– Ведут себя вроде пристойно, – сообщил Аттикус. – Недавно какие-то парни выходили на лужайку, хотели испепелить взглядом «кадиллак» Древа. Не получилось, и они убрались восвояси. Сегодня, думаю, проблем не будет. Вот завтра…
– Я не боюсь, – машинально отозвалась Летиша.
– А Руби боится. И ее можно понять.
– Это она тебе сказала? Когда же?
– Встретил ее на улице несколько дней назад. Летиша, послушай. Это, конечно, не мое дело…
– Правильно, не твое, – отрезала она. – Если ты так за нас волнуешься, как вышло, что ты обо всем узнал от Руби, к тому же на улице? Сколько уже прошло с той истории? Три месяца! А сколько раз ты за это время позвонил или зашел поинтересоваться, как мои дела? А?
– Ты права, я вел себя как свинья, – кивнул Аттикус. – Просто думал, что будет безопаснее, если я буду держаться от тебя подальше. Пока не станет ясно, что все на самом деле кончилось.
– Да поняла я… Но тебе не пришло в голову сначала спросить, нужна ли мне такая защита? Хотя бы это я заслужила?
Аттикус не нашел ответа, поэтому, отвернувшись, притворился, что смотрит в ночное небо, на опознавательные огни пролетающего самолета. Они помолчали.
– Слышала, ты теперь работаешь на Джорджа?
– Не сказал бы. Так, выполняю разные поручения, в основном для «Путеводителя». Езжу, проверяю рекомендации.
– Как Ипполита?
– Не совсем. Тетя Ипполита сама выбирает, куда ей поехать. Мне Джордж вручает список адресов и оплачивает бензин и прочие расходы.
– И чем это отличается от работы?
– Ну, папа вот говорит, что это несерьезно. Все пристает, чтобы я бросил маяться дурью, а воспользовался армейской льготой и поступил в колледж. Он, безусловно, прав, но… Не знаю, не могу. Сдается мне, что-то еще будет.
– Ясно. Если тебе вдруг нужна еще подработка, то мне бы очень пригодился кто-нибудь рукастый. Ты в лифтах разбираешься?