льное сооружение, теперь по праву нося имя Архитектора. Так его все называли, но он не обижался. Ведь это не кличка какая-то, а, скорее, звание. И дело совсем не в этом. В последнее время он иногда приходил на окраину городка, где сотни людей копошились в огромном котловане, наполовину заполненном водой, и однажды гениальная мысль пришла в голову. Впрочем, какая еще мысль могла появиться в этой сумасшедшей голове, когда весь город окончательно обезумел. Итак, он понял, что если внести в проект некоторые изменения, он станет еще интересней и будет не только украшать город, но приносить пользу. Хотя, какая польза может быть достойнее красоты! И все же. Так или иначе, пришла в голову совершенно безумная идея – перенести к этому морю уже почти достроенное сооружение, создав небольшой островок, где и будет величественно стоять это чудо. Какое же море без острова? Все должно быть в гармонии, все по-настоящему, только такого никто, нигде и никогда еще не делал. Но это его не смущало. И теперь десятки людей готовили массивную конструкцию, чтобы, не разбирая созданного, перенести ЭТО на самый край города и погрузить на морское дно. Теперь стройплощадка напоминала те далекие времена, когда тысячи рабов трудились на возведении гигантских пирамид. Были созданы, как в старину, огромные катки. Все было опоясано прочными канатами и тросами, на которых висели замысловатые агрегаты для придания нужного рычага и создания силы, которая сможет сдвинуть эту конструкцию с места. Все было, как в древности, с той лишь разницей, что здесь не было рабов. Его конструкция напоминала замысловатые хитросплетения, которые уходили высоко в небо, петляя там, и возвращаясь лентой Мебиуса на землю, опираясь на хиленький фундамент. Конструкция должна была упасть. По всем законам физики она не имела той устойчивости, которая добивается простыми методами в строительстве. Архитектор по-видимому их не знал или не придавал им значения, а энтузиазм и воля к успеху и победе отметали все сомнения прочь. Но, как же быть с элементарными законами природы, как быть с науками, тысячелетиями отстаивающие свои права на истину? – справедливо возразит читатель. Дело в том, что у нашего Архитектора, видимо, была своя наука и своя истина (впрочем, как и у всех в этом городке), поэтому он, как и прочие, был гениален и смело давал наставления помощникам. Оставалось немного, и уникальная процессия двинется в путь.
Глава 36
– Лошадь! – вспомнил Орлов перед сном, укладываясь в постель. – По городу уже давно безнаказанно разгуливала старая лошадь! Ну, и что – что старая? – подумал он, – главное, что в ней десятки килограммов мяса, и теперь они смогут прокормиться долгое время. Соли в пустых магазинах можно разыскать в достаточном количестве, он сделает из нее вяленую солонину, которая не будет портиться. Пусть оно будет жестким и невкусным, но оно будет у них – это мясо, которое так необходимо. Невозможно же вечно питаться одуванчиками или голубями, где кроме костей и кожи в тощих тельцах не осталось ничего, да и те шарахались от него, как от прокаженного.
– Почему они отсюда не улетают? – думал он на ходу, вскочив и накинул на себя какую-то одежду, не забыв взять пистолет. Маша даже не успела его ни о чем спросить…
Вечерняя заря не давала городу погрузиться в полную темноту. Наступали самые долгие дни в году, и жаркое солнце вместе с бедой поселилось здесь надолго, не давая заснуть, настаивая на свете и тепле, и лете. Орлов шел по улицам и методично район за районом прочесывая город, который не спал, несмотря на позднее время. Какие-то люди-тени сновали туда-сюда, торопясь по своим безумным делам. Завидев его, здоровались и шли дальше.
– Странно, – думал он, – почему они не валятся с ног от усталости и голода, ведь прошло уже столько времени?
Но сейчас они его мало интересовали. А интересовало его только одно – ЛОШАДЬ! Он ведь не знал, что она по вечерам куда-то исчезала; видимо, отдыхала на своем зеленом облаке после тяжелого трудового дня и от неугомонных людей, но к утру всегда возвращалась. Этого он не знал и упорно шел по улицам, мысленно расчертив город на квадраты.
– Она должна быть здесь! Я видел ее недавно! Она здесь и я найду ее, – в исступлении охотника, мчащегося за добычей, бормотал он. Вдруг его окликнули, и он, как вкопанный остановился. Он давно ни с кем не разговаривал, никого не замечал, почти позабыв о присутствии здесь людей. Они для него словно вымерли, исчезли в своем безумии, оставив этот город ему одному. Ему и Маше! Где должны были находиться только они вдвоем. И еще эта ЛОШАДЬ! Его цель и их спасение! Поэтому, увидев перед собой знакомое лицо, слегка удивился. Но сконцентрировал внимание на этом, почему-то еще живом человеке, и возбужденно спросил:
– Вы не видели лошадь?
– Лошадь? – переспросил доктор и с интересом на него уставился.
– Да-да! – раздраженно повторил Орлов. – Такая, серая, в грязных яблоках.
– В грязных! – повторил доктор и подумал: – Вот и пришла очередь Орлова. Что же, давно пора, – и дальше спокойным тоном спросил: – А, зачем она вам?
Орлов очень удивился, посмотрел на него, как на идиота, но все-таки произнес: – А разве непонятно? Я хочу ее съесть.
– Доктор удивился еще больше, но виду не подал. Это был очень интересный случай в его практике. Пожалуй, самый интересный.
– И яблоки тоже? – спросил он.
– Какие яблоки? – в свою очередь изумился Орлов.
– Грязные, – ответил доктор.
– Ах, яблоки, – задумался Орлов. – Вы что издеваетесь?
– Никоим образом, – успокоил его доктор и снова спросил:
– А почему вы хотите съесть именно лошадь?
Теперь Орлов серьезно, с интересом рассматривал доктора.
– Он не понимает или окончательно спятил? – думал он. – Хотя, наверное, очередь доктора тоже наступила. Давно пора!
– Что она вам сделала? – продолжал врач.
– Нет – нет, я пошутил, – ответил Орлов и быстро удалился.
Он вернулся домой, бесполезно промотавшись по городу несколько часов. Маша спала. Она заснула, как младенец. Рука девушки лежала на его подушке, и он боялся ее разбудить. Какое-то время сидел и любовался родным, таким близким и беззащитным существом. Неужели он не сможет найти выход? Он, старый боевой офицер, бывавший в разных передрягах, выживший в немыслимых ситуациях, раненый, но уцелевший, снова раненый. А теперь какой-то голод? А теперь он не может найти дурацкую лошадь, не может вспомнить инструкцию? А ведь в этом чертовом городе наверняка есть все для жизни человека! Двоих людей! – эта обидная мысль промелькнула в его голове.
Лошадь появилась внезапно, словно из розового светящегося облака, идя прямо на него. Она была не такая, как раньше. Словно сбросила добрый десяток лет, старую гриву и теперь молодцевато перед ним гарцевала. Кожа ее на боках переливалась красивыми, блестящими, сверкающими яблоками.
– Он нашел ее, сейчас он выстрелит и убьет ее! Он сделает ЭТО!
И Орлов полез в карман за пистолетом. Но, о ужас! Пистолета не оказалось и кармана тоже. И ног… Вместо них снова вялые, прозрачные протезы, и он не может сдвинуться с места. А лошадь шла прямо на него и была она не одна! В небольшом отдалении за ней шествовал целый табун таких же молодых, полных сил и жизни… и МЯСА лошадей! А он не может выстрелить, не может достать пистолет и убить!!! А они приближаются и сейчас затопчут его! Они знают его намерения! Он повернул неповоротливо свое незнакомое тело на пластилиновых прозрачных ногах и побежал. Нет, не побежал, а, неуклюже переваливаясь с одного подобия ноги на другое, рванул прочь. А табун настигал! Звери уже дышат в затылок, едва не касаясь копытами! Стоп! Перед ним стена! Больше идти некуда. Он обернулся. Табун лошадей тоже замер со знакомой лошадью во главе, а она стояла и улыбалась! Вдруг откуда-то появились собаки, маленькие и большие, крысы, кошки, голуби, воробьи… Голуби, которых он нещадно расстреливал целый месяц, они плотной стаей уселись перед ним на земле и уставились своими глазами! Это были те самые голуби – он узнавал каждого из них, помнил их глаза, взгляд, перед тем, как… Вдруг лошадь заговорила. Она нежным тихим шепотом произнесла короткую фразу, от которой ему стало дурно: «Съешь меня!» Он в бессилии обернулся на стену – это была западня, а лошадь снова улыбаясь, повторяла громче и настойчивее: «Съешь меня!»
Теперь голоса отовсюду начали повторять эту короткую фразу. И лошади, и собаки, и птицы. Крысы, змеи… Кошки… Все они приближались, повторяя все громче и громче: «Съешь меня!» Он вжался в стену, пот градом лил из его пластилинового лба, а толпа говорящих животных настаивала, громким хором оглашая все пространство вокруг: «Съешь меня!», «Съешь меня!», «Съешь меня!» Вдруг тишина разорвала его пластилиновые перепонки. Тишина давила тяжестью, все больше прижимая к стене, и, казалось, его пластилиновое тело сейчас расплющится, размажется и от него останется только след пластилиновой кляксы.
– Не хочешь? – снова нежным голосом спросила лошадь.
– А вот так? – и протянула ему пистолет. Холодное оружие спасительной тяжестью привычно легло на ладонь. Но рука не поднималась! Он не мог навести оружие! Не мог выстрелить!
– Как хочешь! – снова заговорила лошадь, и голос ее стал грустным. Она была очень расстроена, что этот человек не захотел ее съесть. Она оказалась ему не нужна, она была не интересна и ее мясо тоже!
– Что же, тогда держи, – и протянула старую тетрадь. Это был конспект! Из его глупой молодости! Те самые страницы, которые он позволил себе забыть, и теперь они были перед его глазами! Они спасены! Слава Богу! Он спасет Машку!
А розовое облако уже исчезало, и стадо лошадей, птицы и прочие твари таяли и растворялись.
Он открыл глаза. Машенька сидела рядом, встречая его нежной улыбкой. Он вернулся, он пришел к ней, и память его гениально воссоздала то, что было безвозвратно забыто и потеряно. Гениально, потому что он находился в городе, где по-другому люди делать ничего не могли. Не умели. Просто разучились.