Чтобы уговорить Шотку расстаться с этим шокирующим кольцом, понадобились все дипломатические таланты Длит, но Шотка порой надевала кольцо, будучи не в настроении, или когда ей кто-то не нравился.
Стараясь не глядеть на бумажки, Фанни разделила их и часть положила между учебниками, а остальные с трудом втиснула в кармашек на узких брючках.
— Фанни! Я жду, когда ты объяснишь, для чего тебе понадобилась эта вещь.
— Мне было любопытно, как выглядит человек под… этим делом.
— Что? — Айлин была потрясена. — Это гадко! Ты понимаешь, что это — гадко? Твоё поведение недопустимо!
— Я не сделала ничего опасного! Эта вещь Выскочей — вне списка… — Фанни была расстроена дважды прозвучавшим гадко.
— Ничего опасного? Ты могла погибнуть! Да пойми же ты наконец, у Хранителей собственные списки. А если с помощью этой вещи ты завладеешь запрещённой информацией? Великая Мау… Разве я не рассказывала тебе, чем это чревато? — Айлин трясло. — Когда зачарованный выполняет бытовые приказы, наказание может и не последовать. Но если задание сопряжено с тайными знаниями, Хранители убьют несчастного не моргнув глазом. А виновный останется в тени. Так действуют всякие злодеи — маскируются, прячутся, отводят от себя беду, послав на смерть какого-нибудь простачка, и всё ради собственной выгоды.
— Ты мне что-то такое рассказывала, но давно… в детстве…
— Не смей изворачиваться! Я твержу тебе целыми днями: законы и правила, Фанни, соблюдай законы и правила! Но ты же у нас выросла — тебе целых четырнадцать лет! Сегодня ты получила серьёзный урок, но запомни… — Айлин задыхалась. — Я не смогу защищать тебя вечно… Ты принесла сюда эту дрянь…
— Я не приносила! Это Слеж украл!
— Всё равно — она попала сюда из-за тебя. Так значит, ты не смотрела на знаки?
— Я не такая глупая, как тебе кажется…
— Почему ты сразу не вывела нас из транса? Нарушение правил может войти в привычку, и чем это закончится, по-твоему?
Фанни перешла в наступление:
— Если бы я не нарушила правила, бабушка, как бы мы узнали, что твой любимый доктор Риц — обыкновенный вор и предатель? Ничего не украл просто потому, что не успел! А всегда ходит с таким видом, будто он здесь главный…
— А тебе не кажется, что не стоит обвинять другого, если сам стал причиной его проступка? Это был соблазн… искушение! Не спровоцируй ты доктора, он, возможно, не замыслил бы дурное. Между прочим, он столько лет заботился о твоём здоровье, что твой категоричный тон по меньшей мере неуместен.
— Это его работа, он за неё деньги получает! Чего ты от меня хочешь, бабушка?
— Чуть-чуть понимания. Я знаю, доктор совершил ужасный поступок…
— Преступление, если точнее.
— Никто не идеален, — снова повысила голос Айлин. — Бывают, знаешь, минуты слабости, которыми мы не гордимся. Но есть раскаяние, и есть прощение…
— А он раскаялся? Пришёл к тебе с извинениями?
— Надо дать ему время.
— Да, давай подождём, пока ему не удастся ограбление.
— Без кривляний, пожалуйста. У доктора было положение в этом доме, его уважали, а теперь что?
— Почему ты вцепилась в него, как в родного, бабушка? Других докторов нет? Его нужно выгнать, а не защищать!
— Ну, знаешь… Нельзя так обращаться с людьми… У нас есть обязательства…
— Перед всем миром у тебя обязательства, и ты хочешь втянуть в это меня.
— Вот только не надо грубить.
— В городе творится что-то ужасное, а мы тут обсуждаем непонятно что!
— Плохая попытка, Фанни. В этом городе всегда что-то творится.
— Всегда пропадают дети?
— О, ты об этом… — Айлин помрачнела. — Это настоящая беда.
— Я хорошо помню Марьяну… Мне жаль, что с ней случилась такая трагедия. Помнишь, она всегда улыбалась… И добрая, и красивая… За что ей это? Ты навестила её, бабушка… ну, после… похищения?
Айлин сказала напряжённым голосом:
— Мой специалист по связям с общественностью, из «Защиты», отвёз ей материальную помощь.
— Понятно. А я не знаю никого, кто бы любил твоего кота сильнее Марьяны.
— Ну, что ты сразу? Я же не могу разорваться!
— Не продолжай.
— Да, Фанни, твой упрёк справедлив, — помолчав, признала Айлин. — Я смалодушничала… В последнее время такие тягостные моменты даются мне тяжело.
— Могла бы меня попросить, — смягчилась Фанни. — Хочешь, я к ней съезжу?
— Лучше я сама.
— Я с тобой, — решительно сказала Фанни. — Она мне не чужая.
— Хорошо, завтра и съездим. Но что я ей отвечу, когда она спросит, где её сын… и почему полиция до сих пор не нашла его?
— И правда, почему?
— Никто не сидит сложа руки.
— Только нет результата. Если не может полиция, почему ты сама не найдёшь пропавших ребятишек?
— Как именно?!
— Попроси своих бездельников-мурров помочь. Если они так всесильны, пусть докажут, заодно проявят милосердие, а их за это станут больше любить… А ловить в библиотеке мышей могут и обычные кошки. Или найди подходящее заклинание. Или поделку Рейна. Уверена, что в этом доме найдётся кое-что из созданного им… например, какой-нибудь человекоискатель…
Айлин судорожно вздыхала, а когда Фанни закончила и выжидающе уставилась на неё, сказала:
— Нет.
— Что — нет?
— Нет на все твои предложения.
— Даже ради похищенных детей ты не можешь воспользоваться тайнами, на которых сидишь, как на мешке с золотом, — не смея взять ни одной монеты?!
— Ну, вот что, милая моя, — с раздражением сказала Айлин. — Кажется, нужно подыскать тебе наставника. А то после того как мы потеряли господина Ульпина, я тебя запустила. Что я могу? Я родной человек, меня можно не слушаться, не воспринимать… и самое ужасное — не брать в расчёт мои убеждения. Так пусть кто-то другой, из тех, кому мы доверяем, занимается твоим воспитанием. Например, Длит.
— Кто?! Только не она, бабушка… я из дома сбегу…
— От неё не сбежишь. А ты что, её боишься? Напрасно. К сожалению, Длит откажет по причине занятости. Я подумаю о кандидатуре, а то я тебя уже как-то не узнаю. Творишь такие безобразия… Давай всё же договорим о твоей подруге Виляве, это как раз в тему.
— Никакая она мне не подруга! Просто приятельница. Вернее, знакомая.
— Сейчас неважно, кто она тебе. Мы о другом — о том, что ты поощряла её неподобающие действия и сама охотно в них участвовала. И тогда чем твоё поведение лучше действий доктора Рица, уж извини?
Фани ответила угрюмым молчанием.
— Наряды для Вилявы готовы? Фанни?
— Почти…
— Их отвезёт кто-нибудь из охранников. И, пожалуйста, передай своей… передай Виляве, что мы больше не можем… в силу сложившихся обстоятельств… принимать её в нашем доме.
Фанни вскочила на ноги. Щёки у неё пылали.
— Тогда и ты, пожалуйста, передай своему доктору Рицу, что теперь я отношусь к нему с подозрением и отказываюсь ходить на осмотры! Я могу идти к себе?
— Иди, — бесцветным голосом сказала Айлин, отвернувшись к окну.
Но Фанни не уходила. Что-то мучительно-давящее заполнило её грудь, и она хотела побороть это тягостное нечто.
— Бабушка… Извини… — выдавила она из себя. — Я не хотела, чтобы так получилось. Я взяла у Вилявы эту вещь, потому что подумала: хорошо бы иногда знать, что думают другие…
— Без их разрешения? Это всё равно что подглядывать! И то, и другое, как ты должна бы уже понимать, плохо.
— Ты защищаешь доктора, хотя он тебя чуть не обокрал! А меня унижаешь за то, что я взяла какие-то бумажки с какими-то там знаками!
— Что ты такое говоришь? Унижаю? Я пытаюсь предупредить тебя. Ты наследница, с тебя спросится стократ больше…
— А я не хочу быть наследницей!
— Может, сменим тему? — холодно сказала Айлин.
— С удовольствием! — со злостью выпалила Фанни. — Тебе известно, бабушка, что Гордон бог садоводства и мечтает стать главным садовником?
— Не Гордон, а господин Ломонос.
— Какая разница? Ну, ладно, он. Знаешь?
— Впервые слышу.
— А всё потому, что от тебя скрыты его потаённые мысли!
Похоже, Фанни готова пустить в ход любые аргументы, лишь бы одержать верх в споре. Сегодня упрямство внучки особенно раздражало Айлин.
— Это всё равно не означает, Фанни, что я могу по-хозяйски, помимо его воли, проникать в мысли Гордона. А если он не способен обойтись без чужих ходатайств и напрямую заявить о своих профессиональных притязаниях, то это его проблема. А не моя и не твоя.
— Он просто поделился со мной, а не намекал! — подпрыгнула Фанни. — Это момент доверия! Он стесняется признаться, потому что у него нет диплома, а без него, как он считает, он не имеет права претендовать на большую должность! Человеку мешают раскрыться глупые стереотипы! Он перед тобой благоговеет и не решается обратиться со своей просьбой! А ты, в своём величии, конечно, его не замечаешь!
— Есть что-то, в чём я не виновата?
— Он не умеет показать свои лучшие стороны, рассказать о своих достижениях. Не так воспитан! Я была у них дома — там такая красотища, столько необыкновенных растений на крошечном участке земли! Всё цветёт и зеленеет! В прошлом году его тыквы заняли первое место на выставке! И груши! И лилии!
— Успокойся, пожалуйста…
— А его чудесная жена Цвета разделяет его увлечения! Эти люди любят землю и умеют за ней ухаживать! Они будут просто счастливы, если ты назначишь Гордона главным садовником! — Выдохшись, Фанни плюхнулась на диван.
Айлин, стоя посреди кабинета, закрыла лицо ладонями и слегка надавила, массируя глаза.
— Я подумаю над твоими пожеланиями, Фанни. Спасибо за интересную информацию, — сдержанно сказала она и взглянула на внучку.
Фанни сидела, безучастно уставившись в пол, вспышка гнева её обессилила.
— Возможно, насчёт Гордона ты права, бабушка, но нужно знать мысли врагов…
— У тебя нет врагов в родном доме, Фанни. Надеюсь, и в городе тоже.
— Иногда врагами становятся самые близкие люди…
— Ты про кого? — в замешательстве спросила Айлин, обеими руками стягивая под горлом воротник платья.