— Отлично, зови кого нужно, мы увеличили штат для проверки на дорогах и на выезде. Скоро лето, народ уезжает целыми семьями — кто на отдых, кто просто за детей боится и вывозит подальше. Мне нужны сводки по выезжающим. Каждый день. С утра.
— Понял. Как Младо?
— Он больше любит возиться с финансами, но я попросил его побыть моим заместителем, на первых порах свой человек нужен особенно. Подчиняться будешь непосредственно мне. Иди, поздоровайся с ним и — за работу. За работу, брат!
— Слушаюсь, — серьёзно ответил Тигрец, поднимаясь.
2
Дел было невпроворот. Новая работа обещала быть интересной; невзирая на простуду Тигрец набросился на неё, как голодающий на кусок хлеба. Просмотрел личные дела следователей, отобрал себе в команду и опытных, и перспективных, пригласил в отдел надежных парней с прежней работы и ознакомился с последними делами, тщательно изучив материалы, связанные с похищением детей.
Встреча с отцом второго пропавшего ребёнка поначалу не сулила прорыва. Подозрения в отношении него были справедливыми: после похищения мать кричала, сходила с ума, бегала по соседям, а он сидел у печки и жёг одежду, уничтожая последнюю память о сыне. Слишком быстро сдался. Так поступил бы человек, уверенный, что ребёнка не вернуть.
— Коста, расскажи, что произошло.
Косте чуть за тридцать, ровесник Тигрецу, но в два раза крупнее. Жизнь в больничном изоляторе угнетала его не меньше случившейся семейной трагедии, он всё сильнее погружался в депрессию, отказывался есть, говорил глухим голосом и больше не
улыбался бессмысленной улыбкой, как в ту страшную ночь.
— Я ничего не знаю.
— Посмотри, эта мадама не появлялась у вашего дома?
Рассмотрел снимок равнодушно, без всякого напряжения.
— Не видел.
— Кто тебя, здорового, крепкого мужика, так запугал? Неужели простишь?
Но прежней злости уже не было, к концу разговора Тигрец смотрел на этого рано поседевшего, раздавленного человека со смутным ощущением жалости. Не оставляла мысль, что нужно зайти с другой стороны.
— Соседи у тебя хорошие? — наугад спросил он и заглянул в бумаги. — Одинокая старушка… А тут семья с тремя детьми… хозяин шофёр, жена домохозяйка… Нормальные, говорю, соседи?
Тяжелые веки дрогнули, и секундный испуг, мелькнувший в потухших глазах, сказал Тигрецу, что он попал в цель.
— Пойдёт. — И замкнулся.
Тигрец дал задание обойти район по второму кругу, расспросить, с кем дружил, с кем ссорился, не случалось ли чего странного. После похищений люди стали молчаливы, на контакт шли неохотно, но всё же удалось добыть сведения о соседе Косты по имени Град Волош. Совсем недавно и как-то очень неожиданно купил этот Волош хороший надел земли в пойме Алофы, с выходом к реке, с аккуратным дощатым причалом. Очень завидное место. Соседи через три дома узнали случайно и сильно переживали. Собственников участка оказалось двое — Град Волош и… Коста Сван. Тигрец недолго думал, что может дать ему эта новость, и Волоша привезли на допрос.
— Откуда деньги? Про нашёл-подарили даже не начинай. Наследство тоже не получал. Скопить не мог, не те у тебя доходы. Почему Сван в доле?
Волош только кряхтел, нервно расчёсывая волосатой ручищей широкую грудь. Крупный, под стать Косте, голова бритая, глаза навыкате… и ни слова! Стреляный шоферюга…
— Ждёшь, когда я сам про твои подвиги расскажу? — сказал Тигрец, а про себя подумал: знать бы ещё, про какие. Вместе не работают, Сван маляр… Чем могли разжиться соседи? У них там до Алофы рукой подать… и что? — Хорошо жить у реки, а, Волош? Всегда с рыбой.
Прямо в точку попал. У шофёра дрожь по телу, складки на животе затряслись.
— Влип ты, рыболов, по самые жабры, — с чувством сказал Тигрец и долго непритворно кашлял, заодно предоставив Волошу возможность прочувствовать весь ужас своего положения. Так и вышло, здоровяк сидел едва живой.
— Начальник… Не выдавай!
Это уже серьёзно. Так в Дубъюке только янтарщиков уважают. За умение убивать изобретательно. Но чтоб янтарщики детей хитили? Не верится.
— Ты говори, не бойся. Здесь, в подвале, стены толстые, нас никто не услышит.
— Случайно выловил, честное слово… Не рассчитывал и не мечтал, на щучку ставил… Здоровенный попался, с подсолнух… Одному страшновато было к посреднику идти, боялся, прирежут ночью, вот Косту и позвал.
— Много вытащили?
— Трёх за неделю, а потом как отрезало. Это ж надо, как свезло! Никогда янтарники от стаи не отбиваются, а тут целых три, и так далеко от нор…
— Про Косту рассказывай, не тяни.
Серое лицо Волоша слегка порозовело.
— Выходной был. Ночь такая душная… не спалось. Я вышел покурить. Гляжу, идёт-мотыляется, вроде как набрался. Вот гад, думаю, небось, на нашем участке отдыхал, а меня не позвал. Поровнялся со мной, ба, на себя не похож… Никогда его таким не видел. Губы трясутся, белый, как покойник, и… улыбается. «Ну, ты и нажрался», — говорю, а он: «Всё, нет больше малого. Иди домой, сейчас начнётся». Я не понял. «Ты чё несёшь?!» Он повторил — я не поверил. «Кто?! Ты?!» Промолчал, отвернулся. Он к себе, я к себе. Заперся, а самого колотит. Потом слышу, жёнка его заголосила…
— Откуда шёл?
— С лугов, вроде.
— Куда он ребёнка дел?
— Начальник… Кабы знал… Мне его «Всё…» до сих пор снится… Детей стережём днём и ночью, обрез купил…
— В карты не мог проиграть?
Волош оскорбился.
— Не урод какой-нибудь… чтоб родное дитя! Пятеро их у него, а всё ж ни один не лишний.
— Но куда-то же дел?
Волош мелко затряс лысой головой.
— Не. Не увлекался Коста картами. Мы рыбалили, выпивали… А со мной что будет?
Раков они вдвоём сбывали, янтарщики второму не простили бы. Целый месяц прошёл. Значит, артель отпадает.
— Подпиши тут и проваливай, — сказал Тигрец, шурша бумагами.
— А вы… — испуганно начал Волош.
— Янтарщикам не сдадим. Но будешь должен следствию. Обратимся — поможешь. И поглядывай по сторонам. Если что заметишь, дай знать.
— Как на крючке… Договориться бы, начальник? Скоко помогать — два, три месяца? Скоко?
Тигрец усмехнулся.
— Ну, ты наглый. Волош! Не я у артельщиков раков тырил. Тебе теперь с этим жить.
— Я тебе скажу, начальник, как я живу… я тебе скажу… У Косты осталось четверо, и моих трое… Семеро, значит. Все вповалку спят у меня на полу, а я по ночам сижу над ними с обрезом, пока вы тут ловите…
— Тебе зачтётся, — сказал Тигрец.
3
Дом был старый, бесформенный, обшитый дранкой, с глухим забором и запущенным палисадником, где царствовали крапива и дикий плющ. Окна на втором этаже были заколочены фанерой. Возле дома с криками толпились ребятишки, кого-то подсаживали на забор, двое карапузов сидели на плечах подростков. Когда подъехала полицейская машина, все расступились.
Тигрец со своим молодым подчинённым по имени Пряж вылезли из машины. На калитке висело написанное от руки объявление:
ПРОСИМ НЕ СТУЧАТЬСЯ И НЕ ШУМЕТЬ.
ВСТРЕЧА С КУРАЖОМ СОСТОИТСЯ В ВЫХОДНОЙ, В ПОЛДЕНЬ.
— Ты вот что, Пряж, — сказал Тигрец, когда, вняв их уговорам, ребятня разбежалась. — Чтобы нам время сэкономить, поезжай, поговори с ребятами, которые дежурили в ночь похищения. Про Бабара обязательно поспрашивай — что за человек, сколько служит и прочее. Давай, чеши ногами.
— Бабара допросить?
— Пока не поговорю с Комаром, не надо.
— Господин начальник, а можно мне к нему, к Комару?
— Зачем?
— Очень хочу на собаку посмотреть…
— Потом, Пряж. При случае. Встречаемся в отделении.
На стук вышла мать Антея: невысокая, в домашнем платье, с приятным лицом, тёмные волосы повязаны алой лентой. Когда Тигрец представился, она пригласила:
— Проходите.
— Не устаёте от любопытных глаз?
— Сначала нас поселили в маленьком домике, дети целыми днями висели на заборе,
кричали. Потом подобрали этот, тут спокойнее. Двор огорожен, с двух сторон корпуса бывшей фабрики, а справа соседский кирпичный забор. Сюда, на минутку, если можно… — Она завела его на идеально чистую кухню. — Господин Белые Усы…
— Тигрец, пожалуйста.
— Хорошо. Я Нита. Знаете, Антей так загорелся, когда к нему обратились, обрадовался, что может сделать что-то полезное. А я согласилась скрепя сердце. Я понимаю, люди должны объединяться в борьбе со злом… отказ помочь следствию стал бы крайним проявлением эгоизма… но вам же известно, что мой сын не такой, как все?
— Вы оформили опекунство?
— Нет. Я хочу, чтобы он учился принимать решения. Если ребёнка ограничивать и только им руководить, всё пропало, он никогда не станет личностью… перестанет развиваться, не научится уважать себя. Я и имя ему подсмотрела у Сказителя — в мифологии одного народа был герой-великан Антей… Не хотелось, чтобы сын чувствовал себя комариком… Смешно, да? — спросила Нита, хотя Тигрец даже не улыбнулся.
— Нет.
— Когда за Антеем приехали после нового похищения, я всю ночь не спала, ждала его. Утром он вернулся, сказал, что связан служебной тайной и не имеет права её разглашать. — Она смотрела на Тигреца сухими блестящими глазами. Её сдержанность в выражении эмоций вызывала уважение. — Понимаете, из-за своих особенностей он почти ничего не боялся. Чувство страха у него как будто полностью атрофировано. А сейчас он не просто взбудоражен — он напуган. И я в смятении. Вдруг это тот случай, который требует моего вмешательства? Я боюсь потерять своего мальчика…
Тигрец закашлялся так, что чуть всё не разорвалось внутри.
— Извините…
— Я фельдшер, могу послушать легкие.
— Не надо, спасибо. Нита… Не стану врать, что опасности нет. Но мы постараемся оградить вашего парня, сведём риск к минимуму. Если решите вмешаться, скажите, когда я буду уходить. Мы поймём. А пока я хотел бы поговорить с ним о той ночи, желательно, наедине. Можно?
— Конечно. Хочу вас попросить… Антей довольно развит, хотя это не сразу разглядишь. Когда он не в дурашливом настроении, то может рассуждать и мыслить здраво. Просто со своими расслабляется. Пожалуйста, будьте к нему снисходительны.