– Прокуратура СССР, – предъявил удостоверение усатый. И этим озадачил меня всерьез. Кого-кого, а этих я точно не ожидал встретить. – Вы задержаны и должны проехать с нами.
Первая мысль была – раскидать их, но я все же не Ван Дамм и не Чак Норрис, к тому же их шестеро, включая гаишников, наверняка оружие есть, раз на задержание ехали. Конечно, если работать всерьез, то шанс вырваться у меня будет. Но тогда надо реально калечить, бить в полную силу. Без всяких шуток, если не хочу получить пулю из ΠΜ в спину.
Пока размышлял, мне ловко накинули браслеты и затолкали в машину на заднее сиденье «Лады». Двое пристроились по бокам, усатый сел за руль. Хуже то, что милицейский «Москвич» тронулся следом за нами, сопровождая.
Через некоторое время я понял, что везут меня не в здание прокуратуры и вообще не в город. Так оно и оказалось. Прибыли в поселок Мосаллы, в какое-то двухэтажное здание. Судя по вахтеру на входе – государственная контора, хотя вывески я не заметил. Это радует, значит, не похищение. И Громов меня скоро вытащит, или я сам сбегу, как только наручники снимут и по сторонам осмотрюсь.
Но через пару мгновений я понял, что не все так радужно, как я думал. Наручники сняли, но осмотреться не успел – сильный удар в спину, и я оказываюсь на полу в камере. Дверь за мной тут же захлопнулась, и… наступила тьма. Нет, это не зрение пропало, просто в карцере не оказалось ни лампочки, ни окна. Входная калитка обита стальным листом, без глазка, и без единой щелки – ни лучика света не пробивается.
На ощупь нашел выключатель, судя по форме древнего вида с торчащей пипкой, пощелкал без малейшего результата и понял, что сидеть придется в полной темноте. Насколько это плохо, я осознал только потом. Когда заскрипел засов и появился конвоир с кружкой воды и куском черного хлеба, то я просто потерял ориентацию на некоторое время – лампа в коридоре слепила, как прожектор. Зрение за несколько часов адаптируется к полной темноте, и такой переход бьет по глазам почище светошумовой гранаты.
Обследование камеры ничего не дало. Похоже на обычный подвал или погреб, но с железной дверью. Единственное отверстие нашлось под потолком, видимо, отдушина для вентиляции, но через него только крыса пролезла бы, да и то не слишком раскормленная.
Из удобств – пустое ведро в углу для отправки естественных нужд и топчан с тощим матрасом. Ни подушки, ни одеяла, хотя в камере весьма прохладно. Хорошо, что бушлат оставили, только ремень сняли, иначе окочурился бы от холода. Самое плохое, что часы тоже отобрали.
Дальше началась натуральная пытка. Бесконечное ожидание в полной темноте, без единого звука и дуновения воздуха. Пробовал стучать в дверь, но никакой ответной реакции не дождался. Похоже, калитка такой толщины, из нескольких слоев стали, дерева и утеплителя, что снаружи ничего не слышно. Возможно, в здании вообще никого нет, кроме сторожа на вахте, по моим расчетам, глубокая ночь наверху. Хотя могу ошибаться – ориентиров нет, остается только гадать, да урчание голодного желудка дает понять, что времени прошло много.
Выручил меня, как ни странно, холод! Попытки согреться сильно разнообразили мой досуг, отвлекая от темноты и голода. Экзекуторы немного просчитались: будь я сытый и в тепле – психика могла не выдержать испытания темнотой и одиночеством в абсолютной тишине. Очень тяжело переносится – теперь я точно это знаю из личного опыта. Наверное, на это и был расчет. Но голод и холод реально не дали сосредоточиться на этом, постоянно отвлекая и напоминая о других проблемах.
Может, я переоценил садистские наклонности местных прокуроров и ничего специально не подстраивали, просто бросили в подвал, а заказчик должен приехать попозже? Ведь никакой попытки допросить или разговорить не было. Сразу закинули в погреб и забыли. Вполне правдоподобная версия.
Но тогда завтра надо ждать гостей? Получается, приказ о моем задержании пришел из Баку или из Москвы заранее?
Но откуда эти добрые люди могли узнать, что я именно сегодня выберусь в город? Никак не могли, я сам об этом узнал только сегодня утром. Жилинский слил? Да ну на! Так ошибаться в людях – мне не страну спасать надо, а баранов сторожить. Тех, что вчера в совхозе украли. Не мог товарищ майор предать, это противоречит всему моему жизненному опыту и знанию человеческой натуры. Кто-то из офицеров в штабе? Тоже сомнительно. Слишком сложная и ненадежная схема получается.
Получается, либо в горкоме комсомола, либо у Хыдыра меня уже ждали, а засада заранее была продумана и подготовлена.
9 марта 1989 года, г. Баку,
здание штаба Каспийской военной флотилии
Капитан первого ранга Громов с самого утра был задумчив и невесел. И причина крылась не в праздновании Международного женского дня накануне, и даже не в том обстоятельстве, что оно чудесным образом совпало с обмыванием очередной звездочки. Досрочное присвоение звания еще и не обмывали по-настоящему только дома в узком кругу.
– Ну что, адмиральское звание все ближе? Снова прав оказался товарищ Шурик? – по странной прихоти восприятия прогноз загадочного старца прочно теперь ассоциировался с личностью рядового Морозова. Наверное, потому, что загадочного старика в глаза никто не видал, зато приключения с участием шебутного, но удивительно везучего раздо… рядового срочной службы наблюдались практически постоянно. – Адмирал КГБ? Гм, звучит хорошо. Хотя нет, в оригинале было – адмирал ФСБ. Федеральной службы безопасности, кажется?
Размышления о судьбе несостоявшегося героя-пограничника плавно перетекли к делам насущным. Не столь радужным и веселым. Когда Громова срочно вызвали в Баку, он даже не предполагал, что едет за новым званием, по всем раскладам выходило, что года через три светит повышение, не раньше, даже с учетом, что должность полковничья. Конечно, его теперь напрямую курирует генерал Леонтьев из центрального аппарата КГБ СССР, и лично председатель следит за всеми его действиями, отчеты каждую неделю требует, но быстрое повышение в звании никак не укладывалось в общую логику событий. Об их прямой связи никто лишний не должен догадываться, а тут такая засветка.
Причем Громов точно знал, что ЦРУ и РУМО (американская военная разведка) ведут досье на всех советских офицеров в звании от полковника и выше. И такой ход никак не отвечал интересам операции, лишнее внимание ни к чему.
Все разъяснилось сразу после приезда в Баку. Позвонил генерал Гасаналиев из азербайджанского КГБ и вежливо, но очень настойчиво попросил приехать к нему на прием. Фигура очень влиятельная в республике, и отказывать в такой просьбе не принято, хотя знаком Громов с ним весьма поверхностно.
Сидел товарищ Гасаналиев в богато отделанном кабинете, в сером помпезном здании на центральной площади города. При встрече был приветлив и обходителен, сразу с порога огорошил новостью, что именно его хлопотами выбита третья звездочка капитану на погоны.
Громов вежливо поблагодарил, теряясь в догадках, с чего такая забота и щедрость. Не сказать, что звание не заслужил и что оно лишнее в карьере, но бесплатный сыр будет только при коммунизме, а тот пока еще не наступил.
Так оно и оказалось. После пряников пошли… нет, не угрозы, всего лишь сообщение, что дело о «ясновидце» теперь в их ведении, и мягкая просьба передать все собранные материалы о старце Исмаиле лично товарищу генералу.
Громов вежливо отказался передавать дело, сославшись на вышестоящее начальство и отсутствие указаний.
Генерал попытался намекнуть, что разрешение он обязательно получит, но время терять не хочет, поэтому лучше отдать документы сразу. Ко взаимному удовольствию. Что предлагалось взамен, товарищ не озвучил, но явно не простое «спасибо».
Новоиспеченный кап-один пообещал подумать, запросить свое начальство, но генерала такой ответ не устроил. Попытка надавить и даже запугать не прошла, да и сам товарищ Гасаналиев наверняка знал о характере Громова и его упертости, поэтому сильно не настаивал. Поэтому просто запретил возвращаться в Лениноран в ближайшее время.
Судя по тону спорить было бесполезно, а переводить отношения в откровенную вражду Громов не решился. Генерал-лейтенант – не та фигура, с которой можно себе позволить вольности. Тем более что решать все равно должна была Москва.
Леонтьев в разговоре по телефону одобрил такое решение, порекомендовал не нарываться, пересидеть неделю-другую в Баку, а там видно будет. Тем более что дел у него и здесь полно.
Громов открыл сейф, достал толстую пухлую папку и углубился в размышления.
В принципе, неделя или другая роли не играют, зато дают возможность продумать еще раз предстоящую операцию, отшлифовать детали, подправить и заменить слабые звенья при необходимости.
За прошедший месяц много что сделано, но работы еще полно. Все же Громов вынужден был признать, что идеи и предложения таинственного старца, странные и неожиданные, парадоксальные и даже абсурдные на первый взгляд, в конце концов оказываются самыми выгодными и работающими.
Взять, к примеру, мысль о создании второго фальшивого старца. Сначала Громов её не воспринял всерьез, но она крутилась где-то на задворках сознания, вызревала, кристаллизовалась и наконец превратилась в очень интересный и перспективный вариант.
Начальник особого отдела Каспийской флотилии четко так и не понял, зачем нужна разработка Гейдара Алиева, но был твердо уверен, что парадоксальным образом старец все равно окажется прав и фигура бывшего секретаря ЦК окажется очень важной в предстоящих событиях. Впрочем, «нахичеванский пенсионер» сам по себе настоящий титан на политической арене и влияет на обстановку, даже формально ничего не делая, вдобавок Алиев – главный противник нынешнего первого секретаря республики. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что он – главный выгодополучатель в случае серьезных волнений в республике. Если снимут Везирова, то либо Гейдар Алиев сам вернется в Баку, либо его ставленник.