Страна негодяев — страница 19 из 19

До вторых до петухов, до третьих.

Ах, любовь! Она ведь всем знакома,

Это чувство знают даже кошки,

Только я с отчизной и без дома

От нее сбираю скромно крошки.

Счастья нет. Но горевать не буду —

Есть везде родные сердцу куры,

Для меня рассеяны повсюду

Молодые чувственные дуры.

С ними я все радости приемлю

И для них лишь говорю стихами:

Оттого, знать, люди любят землю,

Что она пропахла петухами.

<1925>

Стихи на случай. Частушки

«Пророк» мой кончен, слава Богу…»

«Пророк» мой кончен, слава Богу.

Мне надоело уж писать.

Теперь я буду понемногу

Свои ошибки разбирать.

<1913>

«Перо не быльница…»

Перо не быльница,

Но в нем есть звон.

Служи, чернильница,

Лесной канон.

О мати вечная,

Святой покров.

Любовь заречная —

Без слов.

6 октября 1915

«Любовь Столица, Любовь Столица…»

Любовь Столица, Любовь Столица,

О ком я думал, о ком гадал.

Она как демон, она как львица, —

Но лик невинен и зорьно ал.

<1915>

Частушки (О поэтах)

Я сидела на песке

У моста высокова.

Нету лучше из стихов

Александра Блокова.

Сделала свистулечку

Из ореха грецкого.

Веселее нет и звонче

Песен Городецкого.

Неспокойная была,

Неспокой оставила.

Успокоили стихи

Кузмина Михаила.

Шел с Орехова туман,

Теперь идет из Зуева.

Я люблю стихи в лаптях

Миколая Клюева.

Дуют ветры от реки,

Дуют от околицы.

Есть и ситец и парча

У Любови Столицы.

Заливается в углу

Таракан, как пеночка.

Не подумай, что растешь,

Таня Ефименочка.

Ах, сыпь, ах, жарь,

Маяковский – бездарь.

Рожа краской питана,

Обокрал Уитмана.

Пляшет Брюсов

Не мышом, а крысиной.

Дяди, дяди, я большой,

Скоро буду с лысиной.

<1915–1917>

«Ох, батюшки, ох-ох-ох…»

Ох, батюшки, ох-ох-ох,

Есть поэт Мариенгоф.

Много кушал, много пил,

Без подштанников ходил.

Квас сухарный, квас янтарный,

Бочка старо-новая.

У Васятки у Каменского

Голова дубовая.

<1918–1919>

«Не надо радости всем ласкостям дешевым…»

Не надо радости всем ласкостям дешевым,

Я счастлив тем, что выпил с Мурашевым.

Пасха. 1916

«Не стихов златая пена…»

Не стихов златая пена

И не Стенькина молва, —

Пониковская Елена

Тонко вяжет кружева.

Лес в них запутался,

Я – закутался.

1918

«Если будешь…»

Если будешь

Писать так же,

Помирай лучше

Сейчас же!

1924

«За все…»

За все,

что минуло, —

Целую в губы

Сокола милого.

1924

«Эх, жизнь моя…»

Эх, жизнь моя,

Улыбка девичья.

За Гольдшмита пьем

И за Галькевича.

Будет пуст стакан,

Как и жизнь пуста.

Прижимай, Муран,

Свой бокал к устам.

5 октября 1924 Баку

«Милая Параскева…»

Милая Параскева,

Ведь Вы не Ева!

Всякие штуки бросьте,

Любите Костю.

Дружбой к Вам нежной осенен,

Остаюсь – Сергей Есенин.

P.S.

Пьем всякую штуку.

Жму Вашу руку.

1924

Клавдии Александровне Любимовой

Из всякого сердца вынется

Какой-нибудь да привет.

Да здравствует именинница

На много лет!

Я знаю Вас очень недавно,

Клавдия Александровна,

Но жить Вам – богатеть,

Кунеть да – мохнатеть!

К следующему году —

Прибавок к роду.

А через два годы, —

Детей, как ягоды.

<1924>

«Калитка моя…»

Калитка моя

Бревенчатая.

Девки, бабы

Поют о весне.

Прыгает грач

Над пашнею.

Проклинайте вы все

Долю вчерашнюю.

Довольно гнуть

Спины.

Я встретился с ней

У овина.

Говорил ей словами

О своей судьбе.

Умирающая деревня,

Вечная память тебе.

1924–1925

«Никогда я не забуду ночи…»

Никогда я не забуду ночи,

Ваш прищур, цилиндр мой и диван.

И как в Вас телячьи пучил очи

Всем знакомый Ванька и Иван.

Никогда над жизнью не грустите,

У неё корявых много лап.

И меня, пожалуйста, простите

За ночной приблудный пьяный храп.

19 марта 1925

«Самые лучшие минуты…»

Самые лучшие минуты

Были у милой Анюты.

Ее взоры, как синие дверцы,

В них любовь моя,

в них и сердце.

12 июня 1925

«Милый Вова…»

Милый Вова,

Здорово.

У меня не плохая

«Жись»,

Но если ты не женился,

То не женись.

26 июля 1925

«Пил я водку, пил я виски…»

Пил я водку, пил я виски,

Только жаль, без вас, Быстрицкий.

Нам не нужно адов, раев,

Только б Валя жил Катаев.

Потому нам близок Саша,

Что судьба его как наша.

1925

«И так всегда. За пьяною пирушкой…»

И так всегда. За пьяною пирушкой,

Когда свершается всех дней круговорот,

Любой из нас, приподнимая кружку,

В нее слезу нечаянно прольет.

Мы все устали. Да, устали очень.

И потому наш голос за тобой —

За васильковые, смеющиеся очи

Над недовольною и глупою судьбой.

<Октябрь 1925>