Рука Иоланты дружески легла ему на плечо. Ее спокойствие и легкий напевный голос были как спасательный круг.
– Страшно, да? Здесь долго без укрытия нельзя – все это быстро проникает под кожу. В голову. Но пока есть возможность, смотри вокруг – мало кому удается поглядеть на ископаемый мир.
Финч сумел наконец выговорить:
– Что здесь случилось?
Иоланта поворачивалась на месте, по очереди вглядываясь в каждую дорогу. Та, что была справа от Финча, должно быть, чем-то привлекла ее, и она зашагала к ней. Где-то далеко-далеко – хотя в этом фантастическом плоском городе трудно было точно определить расстояние – над ними возвышался дворец. Его высокие серые башни уходили прямо в небо.
– Паразит, вот что случилось, – пояснила она. – А теперь иди за мной и помалкивай, не трать силы. Дорога длинная.
Город казался далеким, пока они внезапно не очутились прямо в нем, среди осыпающихся стен, магазинов и домов. Они шли молча, но в голове у Финча словно огонь полыхал. На крыше здания, окна которого смотрели словно огромные черные глаза, возвышался какой-то каменный символ, напоминавший руку с отрубленным большим пальцем. Явно какой-то давно заброшенный храм. Был момент, когда Финч вроде бы заметил какой-то мимолетный признак жизни – в глазах что-то зарябило, будто свет вспыхнул вдалеке, – но Иоланта, кажется, ничего такого не видела, и тогда он тоже стал сомневаться, не почудилось ли ему.
Возвышавшийся над городом дворец был опоясан широким мощеным кольцом, похожим на какую-то серую растрескавшуюся мозаику. Они подошли к арочным железным дверям. Там Иоланта опять взглянула на пустой циферблат своих часов, потом убрала их и достала из сумки ключ – бронзовый, нелепо-огромный, прямо как из «Алисы в Стране Чудес».
– Отмычка, – сказала она.
– Да кто ты, черт тебя возьми? – удивился Финч.
Она подняла на него глаза, словно хотела понять, не шутит ли он. Он не шутил.
– Ты только сейчас об этом спрашиваешь?
Лицо у нее было наполовину в тени, а наполовину залито тусклым светом. Сейчас, ступая в своем плаще по этой мертвой земле, она больше походила на уроженку планеты Просперо [6], чем на жалкую бродяжку, какой он ее считал до сих пор.
– Я странница, – сказала она. – Выжившая. А прежде всего – я человек, который затащил тебя в этот серый зачуханный мирок и вытащит из него. Доволен?
– Пока да.
– Вот и хорошо. А теперь держись поближе, сейчас будет темно.
Она открыла дверь своим диковинным ключом, и они проскользнули за дверь. До сих пор Финч даже не замечал, как свистит в ушах надоедливый ветер, пока они не вошли и свист не исчез. В голове тут же прояснилось.
Иоланта легко двигалась в темноте. На спине ее плаща тоже были металлические швы. Финч шел за их слабым блеском. Они пересекли анфиладу смежных комнат, напоминавшую по строению сороконожку, потом длинный коридор и неожиданно вышли в залитый тусклым серым светом атриум со сплошными окнами. В воздухе наконец-то повеяло чем-то знакомым.
Книги. Убаюкивающий запах бумаги, кожи, пыли и старости – и больше ничего: ни плесени, ни подмокшей бумаги, ни гнили, как можно было ожидать. Они стояли в библиотеке.
Финч бросился к полкам. Они тянулись вверх, вверх, чередуясь с окнами, в которых были видны фрагменты башен. Столько книг сразу он не видел с тех пор, как оказался в Сопределье. У Дженет была небольшая подборка пожелтевших книжек, которую она берегла как зеницу ока, а у беженцев – крошечная библиотечка, куда собрали все, что нашлось у бывших землян: «Грозовой перевал», «Иди, вещай с горы», «Трещина во времени» в турецком переводе, – томиков пятьдесят, не больше. Эти битком набитые полки тянули его к себе, словно луна. Он едва услышал Иолантино негромкое «Осторожно!», уже схватив первую попавшуюся книгу.
Пока он не к ней прикоснулся, она была серой, как и вся комната, но, взяв ее в руки, он увидел, что переплет у нее светло-голубой и с обеих сторон на нем вытиснен сложный паутинный узор. В паутине запутались крошечные женские фигурки, и у всех был такой вид, словно им грозит какая-то опасность: воздетые кверху руки, запрокинутые головы, прикрытый ладонями рот. Все до единой были похожи на Фэй Рэй [7]. Это было довольно жутко, и Финч даже помедлил, прежде чем открыть книгу.
Страница была испещрена очень черными, тесно жмущимися друг к другу незнакомыми буквами. Прочитать их Финч не мог, но сразу почувствовал, как из них рвется наружу повествование: они хотели, чтобы их прочитали. Хотели рассказать ему историю. Финч смотрел на страницу как на взбаламученную воду: вот рябь постепенно разглаживается и наконец становится видно, что лежит на дне.
Мало-помалу на текст словно навели резкость, и он оказался поучительной историей. Это была сказка о серебряных ножницах и красных фруктах, о зеленых листьях и темной земле, о девушках – злодейках и жертвах злодейства. Волшебная сказка, насколько он мог понять.
Он вглядывался в книгу как в толщу воды, пока не услышал вкрадчивое щелканье ножниц, не ощутил во рту сладкий привкус отравленных фруктов, а на голове – венок из листьев, прохладных и влажных, будто их сорвали сразу после дождя, и…
– Эй, будет! – Над ним стояла Иоланта и держала в руках книгу – уже захлопнутую. Финч заморгал, пытаясь припомнить, как же он оказался на коленях. – Это не та книга, которую мы ищем.
Финч вздохнул поглубже, чтобы прийти в себя.
– Что это было? Что за черт?..
– Я нарочно позволила тебе сделать это один раз, – невозмутимо сказала Иоланта. – Чтобы ты больше этого не делал.
Каталог помещался между двумя винтовыми лестницами. Иоланта выдвинула один из самых нижних ящиков, с минуту листала, а потом выпрямилась с карточкой в руке. Книга, которая была ей нужна, стояла наверху, двумя секциями выше, и она велела Финчу достать ее. Он вскочил на прочную деревянную стремянку, отделанную металлом – не стремянка, а влажная мечта. Сверху полки выглядели совсем иначе: книги сделались разной толщины и формата и вспыхнули яркими цветами, как в какой-нибудь оптической иллюзии.
– Стоп! – скомандовала Иоланта, когда Финч добрался до второй секции. Книга, за которой она его послала, обрела в его руках вес и плотность. Она была похожа на карманное издание Библии: миллион страниц толщиной с луковую шелуху. Финч сунул книгу под мышку и спустился со стремянки.
– А теперь что? – спросил он, слегка запыхавшись. Иоланта вновь закатала рукава. Финч обеспокоился – как бы она не стала резать вторую руку.
– Теперь я покажу тебе менее кровавый способ пройти через дверь.
– Господи, – выдохнул Финч. – Неужели все эти книги – двери?
– Любая книга – дверь.
– Ну да, конечно, но… обычно все-таки не в буквальном смысле. Ты это уже делала когда-нибудь? Заходила в эти книги?
Странное выражение мелькнуло на лице Иоланты – острое, колкое, будто солнечный луч на карманном зеркальце.
– Я вышла из одной из этих книг.
В легких у Финча словно зашипели пузырьки газа. Он и раньше подозревал, что она не с Земли, но совсем другое дело – услышать это от нее самой. Пожалуй, у этой девушки с косами цвета льда и страстью к путешествиям тайн еще больше, чем у него самого.
– Из какой?
Она поднялась на несколько ступенек, наклонилась и ткнула пальцем в пустое место между двумя книгами.
– Вот из этой.
– И куда же она подевалась?
Иоланта все еще стояла, отвернув лицо.
– Взяли почитать.
– Извини?.. – тихо переспросил Финч. Она не отозвалась, и он спросил снова: – Чья это была библиотека? Что вообще здесь было?
– Она принадлежала одному магу. Очень могущественному.
– И все эти книги… все эти миры… были его?
– Ее. Только один мир был ее – был и есть.
– И есть? Так она жива? И кто же она?
– Тсс. Иди сюда.
Иоланта спустилась вниз и протянула руку. Финч взял ее. Свободной рукой Иоланта раскрыла книгу и начала читать.
Теперь это были совсем другие слова, не те стремительные, крылатые, что открыли нарисованную кровью дверь из Сопределья. Эти были тягучими, сладкими. Они завораживали. Финч хотел увидеть тот момент, когда дверь откроется, но веки закрылись сами собой.
– И не открывай, – сказала Иоланта. Ее голос дрожал в ухе Финча, словно солнечный луч в воде. Ее пальцы в его руке сжались, они вместе шагнули вперед и оказались в чем-то, похожем на облако – Финч сразу вспомнил, как в детстве, глядя на облака в иллюминатор самолета, представлял, каково там, внутри. Облако было мягким, податливым и сладко пахло деревом, как сигарная коробка. Затем воздух сделался легким, дымным и прохладным.
Когда Финч открыл глаза, они стояли прямо на вымощенной камнями улице, а прямоугольник дверного проема висел в воздухе у них за спиной.
23
Когда я вышла из церкви, солнце уже поднялось и жара давила тяжестью, словно невидимая рука. Туристы и пассажиры в деловых костюмах с расплывающимися пятнами пота двигались как лунатики. Перед глазами у меня то и дело мелькали голые руки, животы и пятки, у женщин между ключицами поблескивали струйки пота. Этот блеск как-то смешался у меня в голове с дымом благовоний, со скорбными глазами Богоматери, с горящими свечами, похожими на огоньки жизни. И со словами Трио: эти смерти – не убийства, а мученичество.
Мученичество во имя чего?
Я отошла в тенек и вызвала такси: не было сил плестись пешком двадцать кварталов под палящим солнцем или проталкиваться сквозь утреннюю толпу на Таймс-сквер.
Через несколько минут подъехал черный седан, и женщина-водитель высунула голову из окна.
Ослепшая от солнца и неожиданно голодная, я обессилено рухнула на заднее сиденье.
Может быть, дело все-таки не в мученичестве: меня ведь тоже чуть не убили, а я свою жизнь в жертву приносить не собиралась. Девочка в белом посоветовала мне искать своих призраков. Может быть, в этом и была суть. Но что это значит? Я вздохнула: мне не терпелось остаться поскорее одной в своей комнате, хотелось ледяной воды и в душ. Я легла головой на сиденье.