— А-э-э-э-м-м-м… — только и смог выдавить я.
— Не стоит благодарности, — человек отступил на шаг и осмотрел получившийся результат, — ладно, на первое время сгодится.
— А Вы, собственно, кто?
— Не стану врать, будто я твой друг, но на данный момент я — лучшее, что у тебя есть, — он, наконец, сдернул с рук перчатки и бросил их на стол. Затем, закрыв и убрав медицинский чемоданчик, достал откуда-то бутылку коньяка и наполнил два пластиковых стаканчика, — вот, нам с тобой это сейчас не помешает.
Спохватившись, он размотал веревку, которой были привязаны мои руки. Поднимая стаканчик ко рту, я увидел, как сильно они дрожат — сейчас мне действительно надо было что-нибудь выпить.
— Ты — Олег, верно? — поинтересовался он у меня.
— Да, а Вы?
— Можно на «ты», нам предстоит еще немало поработать вместе. Я — Сергей Оводцев, но можно кратко — Овод.
— Вы — Сергей Оводцев!? — я потрясенно вытаращился на него.
— Слушай, парень, — нахмурился он, — ты, часом, в детстве из коляски головой на асфальт не падал? Или у тебя со слухом проблемы?
— Председатель говорил мне о Вас, говорил, что Вы… ты мне поможешь.
— Вот как? Помогу? В чем именно?
— Ну-у-у, не знаю, он не сказал, — я невольно поежился, вспомнив вчерашние события, — не успел.
— А что успел?
— Да, в общем-то, ничего. Хотел, было, что-то мне сообщить, но потом передумал.
— Подъезжаем к Зеленской улице, — я даже вздрогнул, когда у меня за спиной вдруг раздался строгий женский голос.
— Новая цель — 5-й фабричный проезд, — Овод даже не повернул головы, — исполняй.
— Принято, — я только сейчас сообразил, что это был голос автопилота. Невиданная роскошь для такого древнего тарантаса.
— Передумал, говоришь, — он снова обратился ко мне, — сейчас проверим.
Овод пошарил в кармане и выудил оттуда сложенный листок бумаги. Развернув его, он быстро пробежал по нему глазами и озадаченно хмыкнул.
— Что ж, ладно, — он внимательно посмотрел на меня, — горчица — это минерал?
— Вы что, сговорились, что ли?
— Как!!! — Овод аж подпрыгнул в кресле, — тебя об этом уже спрашивали!?
— Ну да, Симон приставал ко мне в участке с теми же глупостями.
— Симон? Кто это?
— Один из тех костоломов, что меня сопровождали.
— Ясно. Проклятье! — он в сердцах ударил кулаком по столу, — а что ты ему ответил, помнишь?
— Это так важно?
— Да! Что ты ему ответил?
— А в чем смысл всех этих дурацких вопросов?
— Потом объясню, — Овод начал терять терпение, — что ты ему сказал?
— Не помню, — тогда мне в голову пришел действительно остроумный ответ, но я уже успел его позабыть, — что-то про взрывчатку и бомбы.
— Понятно, а как называется заглавие песни?
— Что-то вроде «Пуговицы от пиджаков».
— Плохо, — Овод опять покосился на бумажку в руке, — световодозвуконепроницаемость!
— Хватит об этом! Скажи-ка мне лучше, что ты будешь делать дальше! Ты ведь не собираешься всю жизнь здесь сидеть! — протараторил я на одном дыхании, да так и застыл с открытым ртом. У меня сложилось жутковатое впечатление, что мои губы сами произнесли всю эту скороговорку, не спрашивая моего на то согласия. В голове у меня что-то загудело, зазвенело, словно хор из тысяч галдящих наперебой тоненьких голосков. Я собрался как-то прокомментировать весь этот бред, но вдруг понял, что мой рот и вправду перестал мне подчиняться.
И вот тут-то я испугался по-настоящему.
Глаза же Овода, напротив, возбужденно засверкали как пара крупных бриллиантов.
— Отлично! — с расстановкой заключил он, убирая свою бумажку обратно в карман, — чудненько!
Я еще раз попытался что-нибудь сказать, но смог лишь немного пошевелить онемевшей челюстью.
— Так, — Овод поерзал в кресле, — назовите свое имя.
— Георгий Саттар, Председатель Совета Лиги Корректоров, — я вскинул руку ко рту, желая заткнуть его и прекратить его самоуправство, однако Овод мягко, но решительно вернул ее на подлокотник.
— Я — Сергей Оводцев, и я хотел бы задать Вам несколько вопросов.
— Здравствуй, Сережа, спрашивай.
— Вы умерли, и в самое ближайшее время Ваше завещание вступит в силу. С момента нашей последней встречи Вы не вносили в него каких-либо изменений?
— Нет, все осталось по-прежнему, — я чувствовал, как по моим вискам катятся крупные капли пота.
— Понятно, — Овод потер лоб, — я уже все ноги сбил, но пока ничего не смог выяснить. Ни одной ниточки. У Вас нет для меня новых сведений?
— Кое-что есть.
— Поделитесь, пожалуйста.
— Я бы предпочел говорить без свидетелей.
— Я здесь один, Георгий Андреевич. Нас никто не подслушивает.
— Хорошо, тогда и я приму некоторые меры предосторожности.
Я отключился.
Потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что меня кто-то бьет по щекам. В первый момент я испугался, будто проспал экзамен (школьные кошмары преследовали меня еще очень долго, даже после выпускного, позже их место заняли другие темы), потом сообразил, что сегодня выходной, а со школой я уже давно распрощался. Хотел уже рассердиться на чьи-то неумные шутки, но тут я открыл глаза. У меня ушло еще около пяти секунд, чтобы сообразить, что мое положение едва ли лучше, чем в оборванном сне.
— Давай, парень, просыпайся! Приехали! — увидев, что я более-менее пришел в себя, Овод перестал трясти меня за плечо и указал на выход из машины, — вылезай, быстро!
— А что, собственно?… И где мы? — я никак не мог проморгаться. Взять с места в карьер у меня всегда получалось плохо, — что случилось?
— У нас нет времени! — Овод довольно грубо схватил меня за шиворот и буквально вышвырнул из машины, — я тебе все объясню, когда представится такая возможность, но только не сейчас!
Я очутился в просторном гараже, который был явно рассчитан на большее количество автомобилей, нежели единственный микроавтобус, на котором мы приехали. Окружающая обстановка больше напоминала базу обслуживания раллийного болида — стопки колес, кузовные детали разных цветов, подъемник, большой верстак у стены и еще много всего, что я попросту не успел как следует рассмотреть. Здесь можно было выполнить ремонт автомобиля практически любой сложности.
— Что это за место? — поинтересовался я, но вместо ответа Овод крепко взял меня за локоть и молча повел в соседнее помещение. Здесь он указал мне на яму в полу, над которой на подпорке был приподнят целый кусок пола вместе с кафельной плиткой.
— Лезь в люк! — скомандовал он, протягивая мне поношенную куртку.
Во мне вдруг взыграло упрямство. Я повернулся к Оводу и, сложив руки на груди, заявил:
— Никуда я не полезу!
— Вот как?
— Да! Пока ты мне здесь и сейчас не объяснишь, что, черт подери, происходит, какое я имею отношение ко всему происходящему, и почему мне надо лезть в эту вонючую дыру!? Мне не нравится, что мной играют как бессловесной куклой! Я имею право знать!
— Я же сказал тебе, — вздохнул Овод, — я все тебе объясню! Только чуть позже, когда мы будем в безопасности.
— А кто или что угрожает нам сейчас?
— Полиция и служба безопасности Клана Саттар. Это как минимум, — он криво усмехнулся, — с кем из них ты желаешь пообщаться?
— Какого черта им всем от меня надо!? Я ничего такого не делал и чист перед законом!
— Ой ли?
— В какую авантюру ты меня втянул!?
— Я!? — изумление Овода было совершенно неподдельным, — ну ты даешь! Ты сам загнал себя в дерьмо по самые уши, а я лишь пытаюсь помочь тебе из него выбраться! Мне ты нужен живым! Так что, если не хочешь помогать, то, по крайней мере, постарайся мне не мешать. Пока ты еще лишь свидетель в деле об убийстве Председателя Лиги, но в подобных делах свидетели либо долго не живут, либо очень легко превращаются в обвиняемых. Если тебя такая перспектива устраивает, то пожалуйста, оставайся здесь и встречай гостей, если нет — лезь в люк!
В чем-то он, конечно, был прав. Мой первоначальный задор куда-то улетучился, и темный зев дыры в полу теперь казался если и не путем к спасению, то, по крайней мере, возможностью получить, наконец, ответы на накопившиеся вопросы.
— Куда он ведет? — буркнул я, признавая свое поражение.
— В канализационный коллектор.
— Очаровательно!
— Я знал, что тебе понравится! — фыркнул Овод, — не волнуйся, им уже давно не пользовались по назначению. Давай, шагай, а я пойду следом, только прихвачу кое-что и замету следы.
Мне ничего не оставалось, как, тяжело вздохнув, заглянуть в черноту приоткрытого колодца. В лицо дохнуло холодом и затхлостью. Овод сунул мне включенный фонарик.
— Спускайся и жди меня. Я быстро.
Я нехотя натянул выданную мне куртку и, зажав фонарик в зубах, спустил ноги вниз и нащупал вмурованные в стену стальные скобы. Под моим весом ступени захрустели, роняя в темноту лохмотья застарелой ржавчины. Я ожидал, что снизу послышится плеск воды, но Овод не обманул — здесь действительно было сухо.
Дрожащий луч света выхватил из мрака разбегающийся в стороны тоннель, по дну которого струился жиденький ручеек.
— Куда дальше? — крикнул я, и гулкое вибрирующее эхо заметалось под его сводами, медленно затихая вдали.
— Не ори, я здесь, — мне на голову посыпалась ржавая труха, когда Овод спустился в колодец. Крышка с глухим стуком закрылась за ним.
Мне на руку что-то капнуло. В луче фонарика я разглядел, что это цемент.
— Что ты там делаешь? — я задрал голову, пытаясь разглядеть, чем он там занимается.
— Я же сказал — заметаю следы, — Овод, наконец, спустился в тоннель. За его плечами висел здоровый рюкзак, — вряд ли кому придет в голову искать нас замурованными в бетоне.
— Куда дальше? — повторил я свой вопрос.
— Направо, — он посветил в один из коридоров, — иди вперед, я за тобой.
— И что там? — я пригнул голову и зашагал по тоннелю, освещая себе путь фонариком.
— Мы пройдем под каналом и выйдем на другом берегу, в одном из заброшенных заводских корпусов. Там мы переждем до утра.