— Мой ответ Вам известен, — негромко произнес Рамиль.
— И он меня не устраивает! — Александр наставил на него указательный палец, — твоя работа — как раз знать!
— Я делаю все, что могу.
Вспыльчивость Саттара-младшего, к счастью вполне успешно компенсировалась его способностью быстро восстанавливать самоконтроль, и он никогда не принимал хоть сколь либо важных решений под влиянием сиюминутного порыва. Он прекрасно понимал, что если даже Рамиль бессилен, то решить эту шараду, скорее всего, вообще невозможно. По крайней мере, сейчас.
— Все прочие вопросы могут пока подождать, но вот с последним надо разобраться немедленно, — заговорил Александр уже спокойнее, — неизвестно, чем все может обернуться, если кто-то получит доступ к информации, запрятанной в голове у Посыльного. Без ключа этого сделать невозможно, но кто знает. Симон перед смертью успел активировать «страховку» того пацана, но я не могу быть спокоен, пока не увижу его труп собственными глазами. Наш противник опережает нас как минимум на один шаг и пугающе хорошо информирован. Найди его, Рамиль, найди, во что бы то ни стало!
Резко развернувшись, он пристально посмотрел на своего помощника.
— К черту факты! Они обманчивы. Что подсказывает тебе твоя интуиция? Много ли ты знаешь людей, способных провернуть подобное?
— Интуиция? — Рамиль на секунду задумался, — если честно, то в ней даже нет необходимости. Я готов поставить всю свою репутацию на одно-единственное имя. И оно Вам очень хорошо знакомо.
— Олег! Олег! Да просыпайся же, черт тебя подери!
Обрывки прерванного сна еще некоторое время пытались трепыхаться, как вырвавшийся из рук не завязанный воздушный шарик, но очень быстро побледнели и растаяли. Еще несколько секунд я пребывал в крайне неприятном подвешенном состоянии, когда уже проснулся, но еще не понял, где нахожусь.
Облупленная стена, пряди паутины, затхлая вонь от старого матраса… Я перевернулся на другой бок и в поле моего зрения попало грязное окно с ржавой батареей под ним и сидящий на полу Овод. Сквозь загаженное мухами стекло с трудом пробивался бледный свет утра. С ума сойти! Я не только смог уснуть, но еще и проспал всю ночь! И это после всего, что со мной случилось! Видать, выданное Оводом снотворное оказалось и вправду действенным.
— Что случилось? — я подтянул к глазам руку и взглянул на часы: пять утра, — что за шум в такую рань?
— Иди сюда, — отозвался Овод, поманив меня осколком зеркала, который держал в руке.
Я подтянул ноги и сел, стараясь двигаться осторожно, поскольку еще не был уверен, насколько пришла в норму моя голова. К счастью, мои опасения не оправдались.
— Пригнись! — осадил меня Овод, когда я попытался встать, — не поднимайся, ползи на четвереньках.
— Да что там такое? — немного раздраженно огрызнулся я, но, тем не менее, сделал так, как он сказал.
Когда я, прочертив коленями две неровных полосы на покрытом мусором полу, подполз к окну, Овод ухватил меня за рукав и усадил на пол рядом с собой, прислонив спиной к батарее.
— Держи, — он протянул мне осколок зеркала, — смотри в него как в перископ, сам не высовывайся.
Немного озадаченный, я запрокинул голову и поднял перед собой покрытое пятнами зеркало, пытаясь хоть что-то углядеть сквозь это маленькое окошко. Вначале я не видел ничего, кроме равномерного серого фона, но вскоре понял, что пялюсь в небо, и подкорректировал угол обзора. В покрытой пятнами стекляшке промелькнули крыши домов, ряды пустых окон, облупленные кирпичные стены…
— Там на углу, у забора стоит синий фургон, видишь?
Я пошевелил зеркальцем, отыскивая дорогу. Вот перед глазами проскочило что-то синее. Я осторожно вернулся и разглядел микроавтобус без окон, зато с непонятной надстройкой на крыше, напоминающей миниатюрный купол телескопа.
— Ага, вижу. И что это?
Овод резко дернул меня за руку так, что я едва не выронил зеркало.
— Что такое?
— Не смотри на него долго! — он забрал у меня осколок, — тебя засекут!
— Кто?
— Полиция, кто же еще! — Овод протер рукавом импровизированный перископ и буквально на пару секунд вскинул его вверх, бегло осмотрев окрестности, — это «Сторожевой». Они всегда выкатывают его, когда готовят штурм.
— Штурм? — то ли я еще не до конца проснулся, то ли из-за недавнего сотрясения, но моя мысль никак не поспевала за событиями, — штурм чего?
— Моего гнезда, разумеется. У Рамиля голова неплохо соображает, но и мы не промах, верно? — он озорно подмигнул мне.
— А что это за «Сторожевой» такой? — мне крайне не хотелось сосредотачиваться на мыслях о глубине той задницы, в которой я оказался, и потому я увел разговор в сторону.
— ОРСМ — Оптико-Рефлективный Сканер Местности.
— ???
— Сей агрегат в первую очередь предназначен для обнаружения снайперов, но также он неплохо видит и простых любопытствующих. Видел когда-нибудь, как у собак глаза в темноте светятся?
— Разумеется.
— Технические подробности мне неизвестны, но для «Сторожевого» точно так же светятся глаза человека. Дальность обнаружения — до километра, даже если ты не смотришь прямо на него. А если решишь воспользоваться какой-либо оптикой, то можешь даже схлопотать ответный ослепляющий лазерный импульс. На всякий случай, — Овод помахал зеркальцем, — но проблема, как выясняется, решается довольно просто.
— И что нам теперь делать?
— Ждать.
— Ждать чего?
— Подходящего момента, чтобы незаметно уйти.
— Почему не сейчас? — удивился я, — и почему мы не ушли сразу, а задержались здесь?
— Я хочу подстраховаться. Если бы мы попытались уйти раньше, то могли бы налететь на выставленное оцепление. Я не мог предсказать с уверенностью, как быстро Рамиль и его люди сообразят, что к чему.
— А что это за Рамиль такой?
— Правая рука Саттара-младшего.
— Почему я о нем ничего не знаю?
— О! Я бы сильно этому удивился! Корректоры сами по себе люди скромные, а их серые кардиналы тем более всегда держатся в тени, — Овод снова приподнял зеркало, — ага! Вот и гости подтягиваются на нашу вечеринку!
— Где? — я попытался привстать, чтобы выглянуть в окно, но резкий рывок за куртку вернул меня на место.
— Сиди и не высовывайся! Тебе что, жить надоело?
— Что там происходит-то?
— Сейчас будут ломать заднюю дверь, и лезть в окна.
— А когда мы пойдем?
— Всему свое время, потерпи.
— Тебе легко говорить! — я почувствовал, что от нахлынувшего возбуждения меня трясет как в ознобе.
С улицы донеслись глухие удары и зычные крики, послышался звон бьющегося стекла.
— Ну вот, понеслась, — Овод ухватил свою куртку за воротник и натянул ее на голову, — пригнись, что ли.
— А что такое? — нахмурился я, последовав его примеру, — какие-то сюрпризы?
Вместо ответа раздался оглушительный взрыв, и по моей спине застучали осколки выбитого оконного стекла. Когда мимолетный приступ глухоты отступил, я услышал за окном целую какофонию криков и сирен.
— Теперь можно и посмотреть, только осторожно, — Овод поднялся на ноги, отряхивая с себя пыль.
— А как же «Сторожевой»?
— Ха! Думаешь, нам одним сейчас интересно, что там происходит?
Я сел на корточки и выглянул в окно, держась руками за подоконник. Дом на другом берегу канала превратился в огромный пылающий факел. Пламя вырывалось наружу из всех его окон, вздымая к небу столб густого черного дыма. Вокруг бегали вооруженные люди, я разглядел несколько неподвижно лежащих на брусчатке тел, некоторые из которых еще дымились. Район, бывший совершенно пустынным еще минуту назад, словно из ниоткуда наводнился полицейскими, солдатами, машинами… Воздух буквально звенел от многоголосого завывания сирен.
— Что это было? — спросил я, подняв взгляд на Овода, который, привалившись к стене, наблюдал за происходящим со скучающим видом энтомолога, изучающего суету в потревоженном муравейнике.
— Около двадцати килограммов тротила, плюс две бочки бензина, заложенные в ключевых местах, — он повернулся ко мне, — кстати, поздравляю: ты только что еще раз умер.
— Э-э-э, что?! — моя спина вмиг покрылась холодным потом, — как это, умер!?
— В момент взрыва мы с тобой находились там, — он кивнул в сторону пылающего здания, — но не волнуйся, это временное. Через недельку ты снова оживешь. В нашем с тобой положении быть мертвым, пусть даже временно, очень удобно — никто не будет нас искать.
— А как же наши тела? — усомнился я, — если они их не найдут…
— Тела-то они найдут, — махнул рукой Овод, — обгоревшие, разумеется, до неузнаваемости, но найдут. Рамиль, понятно, будет сомневаться до последнего, но генетическая экспертиза займет некоторое время, в течение которого мы будем считаться условно мертвыми, что и требовалось.
— Не понял! Чьи же тела они найдут?
— А тебе не все ли равно? Ты больше о собственной шкуре беспокойся.
— Ты что, вместо нас подставил под удар ни в чем не повинных людей!? — я вскочил на ноги и рефлекторно отступил на пару шагов назад, подальше от человека, который так спокойно обрекает других на смерть.
— Ну, в чем-нибудь они наверняка все же были повинны, — попытался отшутиться Овод, но, увидев, что я настроен весьма серьезно, оставил эту затею, — увы, но такова плата за то, что мы еще живы. Или мы или они, других вариантов не было.
— Но кто были эти несчастные?
— Неважно, в любом большом городе есть свои парии, отбросы общества, исчезновения которых никто даже не заметит, не забивай себе голову.
— Но как ты мог!.. Если бы я знал!..
— Вот именно! Меньше знаешь — крепче спишь, так что хватит, забудь об этом! Их смерти на моей совести, а ты живи и радуйся! И не вздумай читать мне здесь мораль! — услышав приближающееся завывание машин Скорой Помощи, Овод высунулся в окно, — ну вот теперь можно и уходить. Пошли!
Он подобрал с пола свою сумку и направился к выходу, но, обнаружив, что я все еще стою посреди комнаты в состоянии шока, подошел ко мне, схватил за ворот куртки и крепко встряхнул.