Короче говоря, с годами одно привело к другому – или один салат привел к другому, если хотите, – и ведьме надоело, что мои мама и папа позволяют себе «вольности», как она выразилась. Я хочу сказать, мама с папой всегда отрицали, что это они занимались воровством, но через какое-то время стало трудно скрывать масштабы происходящего. Весь наш дом пропах салатом, и из-за него в нем было уже не повернуться. Мама даже сама стала выглядеть растительной при определенном освещении. В конце концов эта ведьма застукала их на горяченьком – или же на холодненьком, поскольку это все-таки был салат, – и заперла меня в этой башне, чтобы преподать им урок уважения к собственности других людей. Между прочим, они даже назвали меня Рапунцель – в честь любимой маминой зелени, чем изначально себя и выдали. В общем, не продумали всё до конца.
– Какой ужас, – сказала Церера.
– А то! – воскликнула Рапунцель. – Какие родители назовут своего ребенка в честь чего-то, что наполовину шпинат, а наполовину редиска? Это бесчеловечно. Против этого должен быть закон.
– Я хотела сказать, что запирать кого-то в башне – вот что ужасно, – уточнила Церера. – Хотя с именем тоже вышло не больно-то красиво.
– О, я не думаю, что ведьма планировала держать меня взаперти до скончания веков! Наверняка предполагалось, что это будет временная мера, максимум на год или около того – ровно настолько, чтобы просто припугнуть маму с папой. Но потом я вдруг узнала, что они продали дом и куда-то уехали, чтобы заниматься выращиванием салата на продажу в промышленных масштабах, хотя я не думаю, что они в этом особо преуспеют, поскольку мама просто съест все выращенное, как полоумная крольчиха, которой, по сути, и является.
А потом, как будто и всего этого было мало, кто-то просто пошел и убил эту ведьму. Честно говоря, она малость зарвалась, а у ведьм это профессиональный риск – быть убитой. Такое частенько случается, сами небось знаете. Не такая уж это и заманчивая работенка – колдовство, если вдуматься. Требует полной самоотдачи. По-моему, на самом деле это скорее призвание. Ты занимаешься этим чисто из любви к искусству.
Церера уже начинала жалеть, что затеяла этот разговор. Рапунцель, какими бы ни были ее остальные проблемы, оказалась болтушкой, каких свет не видывал, и голосом обладала соответствующим. Если б они не держались подальше, у лошади Лесника подкосились бы задние ноги.
– Наверное, нам лучше просто оставить вас с вашими… – начала было Церера, но тут в руках у Рапунцель вновь возник арбалет, стрела которого безошибочно нацелилась в их сторону.
– Стойте где стоите, – произнесла Рапунцель с убийственным спокойствием. – Я еще не закончила, и невежливо уходить от кого-то, когда вам что-то рассказывают, особенно если вы сами изначально об этом попросили. Это заставляет людей нервничать.
И только тут Церера заметила какого-то человека, лежащего в подлеске. Одет тот был в легкие доспехи – нагрудник, наручи на руках и набедренники на бедрах, – а также в шлем с узкой щелью в забрале. Однако вряд ли ему предстояло в ближайшее время подняться, поскольку из забрала торчало древко арбалетного болта, а это означало, что наконечник застрял где-то у него в голове. Церера толкнула Лесника в ногу, чтобы привлечь его внимание, и как можно незаметней указала ему на присутствие трупа.
Поначалу ей подумалось, не упомянуть ли Рапунцель, что под ее башней лежит мертвец, но было непохоже, чтобы та не была в курсе – поскольку, скорей всего, как раз один из ее арбалетных болтов и нанес бедолаге непоправимый ущерб. Кроме того, он был не слишком-то хорошо спрятан, а остался лежать прямо там, где упал. Пара шагов не в ту сторону, и Церера вполне могла бы споткнуться об него. И все же, наверное, лучше было спросить – просто на всякий случай.
– Прошу прощения, – произнесла она, поднимая руку – словно ребенок, спрашивающий разрешения у учителя. – Вы ведь знаете, что здесь внизу лежит мертвое тело?
Стоящий рядом с ней Лесник закатил глаза к небу и вздохнул – как человек, оказавшийся в компании кого-то, кто так и жаждет смерти.
– А, этот-то… – пренебрежительно отозвалась Рапунцель. – Я так и не удосужилась узнать его имя. Какой-то там рыцарь или что-то в этом духе.
– Это вы, гм, застрелили его? – спросила Церера.
– Нет, глупышка, в него я не стреляла. Я стреляла в его сторону. Типа как примерно в том направлении. Это большая разница. Я пыталась обескуражить его, и просто так вышло, что прицелилась лучше, чем думала, – или хуже, это как посмотреть.
Если в намерения Рапунцель входило обескуражить рыцаря, подумала Церера, то она явно в этом преуспела, поскольку трудно себе представить, как можно еще сильней кого-то обескуражить.
– Но от чего вы пытались его отговорить?
Рапунцель неловко накрутила прядь волос на указательный палец левой руки, тогда как ее правая рука, как заметила Церера, по-прежнему крепко сжимала арбалет.
– Видите ли, – задумчиво ответила Рапунцель, – я проторчала тут уже пару лет, и, честно говоря, мне стало скучно. Перспектива прогуляться по лесу и ощутить траву под босыми ногами стала казаться мне все более заманчивой. Поэтому, когда появился тот парень и сказал, что хотел бы спасти меня, я была только за, хотя у него и не было особого плана на уме. Было непохоже, чтобы он принес с собой строительные леса или хотя бы стремянку. Учитывая все обстоятельства, не думаю, что этот малый в доспехах был особо сообразительным, поскольку он все ходил вокруг да около и скреб подбородок, не добившись особого прогресса на спасательном фронте. Он так долго хмыкал и гмыкал, что я уже впала в уныние и начала расчесывать волосы, чтобы скоротать время, и тут он заметил, какие они длинные, потому что их не стригли годами – хотя я все-таки слежу за секущимися кончиками, без этого ведь никак, точно? И тут он вдруг воспрял и кричит мне: «Рапунцель, Рапунцель, распусти ко мне свои волосы!»
«Ты уверен?» – отвечаю я, поскольку мне это показалось не слишком-то хорошей идеей. Сейчас-то вы такого не сказали бы, но когда он только заявился сюда, то был довольно увесистым, и я имею в виду не только его доспехи. Этому человеку явно еще не попадался пирог, который пришелся бы ему не по вкусу.
Короче, он опять орет мне: «Рапунцель, Рапунцель, распусти ко мне свои волосы!» И был он так настойчив, что я подумала: «Ну ладно, давай попробуем». Правда, предупредила его, что не уверена, что это сработает и что он должен отпустить меня, если я ему скажу, – хотя не знаю, насколько внимательно он меня слушал на этом этапе. По моему опыту, как только мужчине взбредет в голову какая-то идея, то ее очень трудно из нее вытряхнуть, а чем она хуже, тем упорней он за нее цепляется. Это было бы довольно забавно, не будь настолько трагично.
Короче говоря, распускаю я волосы вниз, а он хватает их обеими клешнями и начинает лезть – но сами уже понимаете, к чему дело идет, когда здоровенный мужик, весь увешанный железками, цепляется тебе за волосы, чтобы не сверзиться? Мне показалось, будто башка у меня вот-вот слетит с плеч – и это когда он только одну ногу успел от земли оторвать! А когда уперся обеими ногами в стену, то чуть из окна меня не выдернул. Я посоветовала ему не маяться дурью, но он не слушал, поэтому я нашарила рукой арбалет, и… – Рапунцель пожала плечами, – в общем, он перестал тянуть меня за волосы. Вообще-то почти все перестал делать. Поначалу я сожалела об этом своем поступке, особенно когда ветер дул не в ту сторону и он начал пованивать, но это было давным-давно. Честно говоря, я и думать о нем забыла, пока вы здесь не объявились.
– Так вот почему вы больше не хотите, чтобы вас спасали? – догадалась Церера.
– Более или менее. Он напомнил мне о том, какими тупицами могут быть мужчины, поэтому я решила, что мне лучше оставаться на прежнем месте. У подножия башни есть колодец, и у меня есть ведро, которым я достаю из него воду, – хотя просто сбесишься, пока эту ручку крутишь. У меня тут есть уборная… ладно, просто дыра в каменной кладке со сливом через стену, но все работает. И полным-полно книг для чтения и еды, благодаря крысам. Крысы – очень компанейские животные и способны поддержать беседу, в отличие от мышей и полевок.
Церера к этому моменту была уже убеждена, что даже если и списать убийство на трагическую случайность, эта Рапунцель – больная на всю голову. Она представила, как та совсем одна в своей комнате на вершине башни долго вещает что-то стае крыс, которые тупо смотрят на нее в ответ и уже жалеют, что просто не прошли мимо.
– Простите, не разрешите ли пройти? – послышался откуда-то снизу чей-то голос.
Церера опустила взгляд и увидела большую серую крысу, одетую в зелено-красный жилет, которая осторожно пробиралась у нее между ног. На голове та несла полбуханки хлеба и ломоть бекона, поверх которых неустойчиво балансировала тоненькая книжка в кожаном переплете.
Церера уставилась на крысу. Крыса уставилась на нее в ответ.
– Что? – спросила крыса. – Ко мне что-то прилипло? Терпеть не могу, когда такое случается.
Она внимательно осмотрела свой жилет, а затем мех, хвост и розовые подушечки лапок. И только когда убедилась, что ни во что не вляпалась, вернула свое внимание Церере.
– Ну ладно тогда, – неуверенно произнесла она.
Мимо Цереры проскользнула еще одна крыса, придерживая лапой маленькую корзинку с черникой. На голове у нее была шляпа с пером, и она ловко перекинула корзинку на плечо, чтобы вежливо приподнять шляпу перед Церерой.
– Здрасьте, – сказала вторая крыса. – Приятная сегодня погодка и все такое.
– Да, очень приятная, – ответила Церера после неловкой паузы, продолжая таращиться на крыс.
Она не могла бы сказать, почему ее так удивили говорящие крысы, тем более после всего, с чем уже успела тут столкнуться, но тем не менее. Наверное, из-за того, что крысы были обычным явлением в ее собственном мире, где они совершенно определенно не разговаривали – а если и разговаривали, то только за людскими спинами, каковая вероятность теперь несколько выбила ее из колеи.