– Я вытащил его из ляжки старого оленя, – сказал Лесник. – Нет никаких сомнений, что это сработано фейри.
Лесник передал наконечник стрелы Сааде через ее мужа. Саада внимательно осмотрела его, стараясь не дотрагиваться до острого кончика и граней, прежде чем положить на стол и придвинуть к Абанси. Старик взял наконечник и поднес к правому глазу, словно ювелир, оценивающий драгоценность.
– Это работа Потайного Народа, – хоть и неохотно, но признал Абанси. – В нем сохранился их холод.
Положив наконечник стрелы на стол, он оттолкнул его от себя, словно стремясь держаться от него подальше.
– А может, это кто-то другой использовал его, чтобы убить Патриарха, – предположила молодая женщина, сидящая рядом с Абанси.
– Да ну? – отозвался Лесник. – С каких это пор охотники стали такими богачами, что могут позволить себе использовать жадеитовые стрелы, да еще и оставлять их в своей добыче? Что касается волшебных чар, то одно дело заколдовать отдельное животное или одного человека, даже целый дом, и совсем другое – бо́льшую часть леса, великое множество совершенно разных существ, у каждого из которых свои собственные особенности. Тут требуются очень мощные чары.
Он достал второй наконечник стрелы, на сей раз сделанный из кремня – похожий на те, которые отец Цереры иногда привозил с раскопок, чтобы пополнить свою личную коллекцию.
– Это тоже было в старом олене. Его убийцы не делали никаких различий между камнями. Каждый из них представлял для них одинаковую ценность, и поэтому оба не обладали для них никакой ценностью. Ни один человек не стал бы так думать.
Второй наконечник стрелы он подтолкнул прямо к Абанси, который положил его рядом с другим. Церера могла сказать, что сомнения старика явно пошатнулись.
– Так это фейри убили госпожу Блайт и ее дочь? – спросила Саада.
– И, скорее всего, забрали ее ребенка, – подтвердил Лесник.
«И давно он это знал?» – задумалась Церера. По крайней мере, с того момента, как выковырял этот наконечник стрелы из старого оленя, но у него наверняка и раньше возникли какие-то подозрения. Она припомнила сказку, которую Лесник рассказал ей в ту первую ночь в своей хижине, о Моргиане и принце фейри. Похоже, что как только Калио дала знать о своем присутствии, он уже опасался того, что может предвещать появление дриады.
– Месяц назад у одной женщины в деревне, расположенной в дне пути отсюда, украли ребенка, – сообщил Абанси. – Поиски не выявили никаких следов мальчика.
– Они повесили двоих за это преступление, – сказала Саада. – Каких-то чужаков. А те могли быть и ни в чем не повинны.
Абанси пожал плечами.
– Они были проходимцами. Даже если это и не они похитили того ребенка, то наверняка в прошлом совершили что-то столь же дурное. Я присутствовал при том, как их вешали, и можно было сказать, что руки у них по локоть в крови. Так что в итоге они заслужили того, чтобы болтаться на веревке.
По столу пролетел одобрительный ропот. Церера, которая была членом «Эмнести интернешнл» и писала письма в газеты, протестуя против смертной казни, заставила себя прикусить язык. Менять чьи-либо взгляды в этих краях она точно не собиралась.
– Если фейри появились опять, – обратилась Саада к Леснику, – то почему именно сейчас? Что изменилось? Они бы не вернулись, если б это не было им выгодно.
Подбородок Абанси нацелился на Цереру.
– Вот, – сказал он. – Она и есть эта перемена.
Прозвучало это не особо одобрительно.
Лесник многозначительно положил руку на плечо Цереры, чтобы всем стало ясно: она под его защитой.
– Церера вполне может быть частью подобного развития событий, но причина не в ней. Она появилась здесь совершенно неожиданно. Сомневаюсь, чтобы фейри могли это предвидеть.
– Если только это не фейри заманили ее сюда – или же они в сговоре с тем, кто это сделал.
На сей раз это предположение высказал Табаси. До сих пор он только кивал и улыбался, предоставляя вести разговор своей жене. Голос у него был негромким и мягким – не той мягкостью, из-за которой человека игнорируют, а нарочитой мягкостью, которая вынуждает внимательного слушателя податься поближе, чтобы не пропустить сказанное. Лесник не выказал ни удивления, ни неодобрения по поводу его вклада в разговор – равно как и Саада, хотя Церера уловила в ее глазах искорку веселья. Церера, которая в своей взрослой жизни достаточно часто общалась с супружескими парами, чтобы подмечать особенности их поведения, определила это как еще один элемент отношений между Табаси и Саадой: иногда он мог открыто выказать то, чего она из осторожности или по дипломатическим соображениям не могла произнести вслух – настолько хорошо Табаси был знаком с ходом мыслей своей супруги.
– Что было самым значительным событием в этих краях с тех пор, как я бывал у вас в последний раз? – во всеуслышание поинтересовался Лесник.
– Конец Скрюченного Человека, – без колебаний ответила Саада под одобрительные кивки остальных.
– Даже фейри не осмеливались выступить против него, – добавил Абанси. – Один только он превосходил их умом и жестокостью.
– Значит, фейри отступили не только от человеческого рода, но и от Скрюченного Человека, – заключил Лесник. – От двух врагов, с которыми не хотели связываться – или, по крайней мере, иметь дело одновременно. Но со смертью Скрюченного Человека, видать, ощутили сдвиг в свою пользу, достаточный для того, чтобы отважиться на вылазку и посмотреть, не может ли увенчаться успехом более масштабная кампания.
– Вот потому-то они и забрали детей, – подхватила Саада. – Дремлющие во тьме фейри почти не нуждаются в пропитании. А передвигаясь на открытом месте, они должны чем-то подкреплять силы.
– Это точно, – кивнул Лесник. – Но не исключено, что они, или же мы, ошибаемся в одном важном отношении.
– И в каком же?
– Скрюченный Человек выжил.
Эти три слова вызвали за столом шум, который Саада с трудом подавила. В конце концов ей пришлось стукнуть кулаком по деревянной столешнице, чтобы навести порядок.
– Скрюченный Человек мертв, – сказала она. – Разорван на части своими собственными руками. Мальчик Дэвид был свидетелем этого, и мы собственными глазами видели доказательства: разрушенный замок, обвалившиеся туннели, духов, освободившихся из плена, чтобы обрести покой… Больше того, после этого Скрюченного Человека больше никто не видел. Будь он жив, то попытался бы вернуть себе власть и начать все заново, но он не беспокоил этот мир с тех самых пор, как я была малолетней девчонкой.
На взгляд Цереры, Сааде было около сорока, хотя с момента событий, описанных Дэвидом в его книге, прошло почти восемь десятилетий. Наверное, Саада была старше, чем выглядела, или же не для одних только фейри время текло по-другому.
– Чем вы можете доказать, что Скрюченный Человек жив? – вскинулся Табаси.
– Пусть лучше Церера тебе об этом расскажет, – ответил Лесник, жестом приглашая ее присоединиться к разговору. – Опиши нам, пожалуйста, как ты здесь оказалась.
Церера так и сделала. Рассказала им о Фебе, старом доме и лице в плюще. Поделилась с ними последними словами Охотницы и описала книжный лабиринт, который привиделся ей под воздействием усыпляющего средства Саады, и голос, который там с ней разговаривал. Когда Церера закончила, собравшиеся принялись обсуждать ее показания, отчего она ощутила себя подсудимой, ожидающей вердикта враждебно настроенных присяжных.
– Охотница могла и солгать, – сказал Абанси, который первым прокомментировал услышанное.
– С какой целью? – возразила Церера. – Это не сулило ей никакой выгоды.
– Потому что она была злой? – предположила Саада.
– Да, доброй я бы ее не назвала, – подтвердила Церера. – Я видела доказательства. Но, по-моему, она просто испытала облегчение от того, что наконец-то умирает.
– Я согласен с Церерой, – сказал Лесник. – В свои последние мгновения Охотница никого не пыталась обмануть.
– Но чего Скрюченный Человек мог хотеть от нее… от тебя? – поправилась Саада, переводя вопрос с Лесника на Цереру.
– Я не знаю, – призналась та. – Но убеждена, что пересекалась с ним, когда мысли у меня путались от того средства, которым вы меня усыпили. Он мог видеть меня, пусть даже я его и не видела, и голос был тот же самый, какой я слышала в том доме.
– Если это так, – заключил Абанси, – то он наверняка хочет усадить на какой-то другой трон новую королеву и вновь править здесь посредством марионетки.
– Я думаю, что для этого этот мир слишком уж далеко продвинулся, – заметила Саада. – Скрюченный Человек может быть и стар, как сами эти земли, но все, что он построил за время своего существования, моментально развалилось на куски, как только Дэвид в открытую отказался повиноваться ему. Если его намерение состоит в том, чтобы сделать Цереру королевой, то чем она будет править и как это ему послужит?
Церере не очень-то пришлась по вкусу идея стать пешкой в каких-то закулисных играх, особенно когда никто и понятия не имел, какова их конечная цель.
– Он хитер и коварен, и действует окольными путями, – ответил Абанси. – Действовал, поскольку я до сих пор не готов принять тот факт, что он может опять разгуливать по этим землям.
– Тем не менее надо исходить из того, что он каким-то образом выжил, – подвел итог Лесник, – и сохранять бдительность. Если мы ошибаемся – а я надеюсь, что это так, – мы потратим свою энергию лишь на то, чтобы оставаться настороже; но если мы правы, то будем лучше подготовлены к тому, что он затевает, – и это также послужит нам в противостоянии с фейри.
– Если предположить, что ты прав, – сказал Абанси, – то это может быть всего лишь компашка каких-то отбросов из фейри, которым просто прискучил подземный мир, отчего они и творят всякие мелкие пакости.
И все же Церера заметила, что при этом он отвел свой затуманенный катарактой взгляд от наконечников стрел, лежащих перед ним на столе. У нее промелькнула мысль, что зрение у Абанси нарушено не только естественным путем, но и по его собственной воле.