Но трёх – четырёх лет Ильичу хватило, чтобы публично признать провал марксистской классической схемы и перейти к принципиально новому варианту экономической политики.
Мы, профессионально занимающиеся теорией и практикой изобретений, полагаем НЭП одним из гениальнейших социальных изобретений в истории человечества. НЭП позволил отечественной экономике не просто встать на ноги, но и в кратчайшие сроки заметно повысить благосостояние граждан по сравнению с временами царизма. Да и удержать страну в границах, мало отличающихся от довоенных, без НЭПа вряд ли удалось бы.
При введении новой политики Ленин встретил жесточайшее сопротивление – но не позволил идеологическим знамёнам превратиться в копья.
Разворот от военного коммунизма встретил ожесточенное неприятие соратников в ЦК, но Ленин нашёл способ переубедить их. Он-то постоянно и вполне отчётливо говорил, что НЭП «всерьёз и надолго».
В рамках экономической политики ВКП(б) были приняты выдающиеся государственные программы – например, План ГОЭЛРО. Эти программы не беспрецедентны в мировой истории. Им подражали во множестве государств. В первую очередь – в Китае. И за океаном в числе ключевых решений по выходу из Великой Депрессии стала гидроэнергетическая программа в долине реки Теннесси, почти полностью списанная с ГОЭЛРО.
В осуществлении всех этих грандиозных хозяйственных программ Дзержинский был одним из главных соратников Ленина.
Дзержинский возглавлял ВСНХ и проявил в экономике организаторский талант ничуть не меньший, чем в политике. Многие его решения по развитию инфраструктуры страны остаются образцом для менеджеров высшего ранга.
Карательная практика, пусть даже и вызванная чрезвычайными обстоятельствами эпохи классовой борьбы, многими порицается, однако переломить хаос смутного времени, проложить торную дорогу развития невозможно без самой жёсткой позиции государственных органов. Иной раз это выглядит выбором из двух зол. Приходится делать из меньшего зла добро – ибо, как напомнил персонаж романа Роберта Пенна Уоррена «Вся королевская рать» Вилли Старк, больше добро делать собственно не из чего.
Дзержинский же творил добро не только в экономике. Вспомните хотя бы созданную им беспримерную систему спасения беспризорных детей. Дзержинский более известен как создатель ЧК и глава Лубянки.
Эту его работу пытаются принизить те, кто в современной России – вроде бы без массового кровопролития – породил беспризорщину куда большую, чем было их после семи лет Мировой и Гражданской войн. Если учесть не только выброшенных на улицы, но и позабытых затравленными лихолетьем и нищетой родителями, то ныне без призора у нас многие миллионы детей.
Причём у клептореформаторов, разрушивших цивилизационные основы современного государства в России, оправданий куда меньше, чем у Дзержинского. Для «железного Феликса» революция была средством создания нового, справедливого и человечного общежития.
По Достоевскому, вся гармония мира не стоит одной слезинки ребёнка. Но тогда и подавно не стоит этой слезинки – а тем более океана слёз, неизбежного при нынешнем массовом беспризорничестве и детской наркомании – цель не столь возвышенная, вроде демократии в стране.
Так что Владимиру – Владимирово, Феликсу – Феликсово.
Всё и сразу
На протяжении большей части советской истории троцкизм считался едва ли не страшнейшим обвинением. Между тем сам Троцкий – один из организаторов социалистической революции, глава вооружённых сил молодой республики – до конца жизни считал себя пламенным поборником советского государства. Откуда же взялось общее представление об его опасности?
Начнём (как всегда, когда нужно разобраться в сложном вопросе) издалека: с 1898.01.28, когда Лейба Давидович Бронштейн (1879.11.07–1940.08.21) – будущий Лев Давыдович Троцкий – впервые оказался в одесской тюрьме. Отец юного революционера был одним из крупнейших землевладельцев Новороссии и крупнейшим среди евреев (в те годы, когда закон Российской империи запрещал лицам иудейского вероисповедания владеть землёй, он оформлял свои владения на подставных лиц и выплачивал им символические суммы за аренду), наладил весьма современное и эффективное производство зерна. В Одессе – главном имперском центре зернового экспорта – его очень ценили. Так что старший надзиратель тюрьмы Троцкий, по рассказам некоторых сидельцев, часто нарекал юноше: как может сын уважаемого Давида Леонтьевича выступать на стороне всяких голодранцев?
Не знаю, верны ли рассказы об этих нареканиях, но в 1902-м, убегая из ссылки, уже профессиональный революционер вписал в фальшивый паспорт именно фамилию того самого надзирателя. Это, похоже, указывает не столько на остроумие (как полагают биографы), сколько на желание победить любой ценой и любым способом: находящийся на уважаемой государственной службе представитель дворянского (с начала XVIII века) рода мог воспринять такое использование своей фамилии не иначе как личное оскорбление.
Дальнейшая судьба яркого публициста, главного организатора взятия большевиками власти 1917.11.07 (к его 38-летию) и последующей победы в Гражданской войне (начатой, вопреки расхожей легенде, вовсе не большевиками, а их политическими противниками, желавшими – опять же вопреки легенде – не восстановления монархии, а возврата к рассыпавшейся за считанные месяцы системе власти, сложившейся после отречения Николая II Александровича Романова), описана в стольких источниках (в том числе и его мемуарах – апологетических, как и подобает трудам в этом жанре), что вряд ли нужно перечислять все этапы большого пути. Отметим только обстоятельства его гибели.
Её традиционно считают проявлением свирепой кавказской мстительности его главного политического противника Иосифа Виссарионовича Джугашвили. Это мнение так же ошибочно, как и почти все расхожие легенды о Сталине. Если бы Джугашвили хотел мести, он организовал бы убийство Бронштейна куда раньше – на Принцевых островах в Мраморном море, куда тот был выслан из СССР в январе 1929-го, или в Норвегии, куда Лейба Давидович перебрался из Турции. А что мешало выбросить бывшего вождя из поезда по дороге в Алма-Ату – в ссылку – 1928.01.18 и объявить это несчастным случаем?
Джугашвили, с юности и до самой смерти искавший компромиссы, скорее всего и тут не хотел доводить дело до убийства былого оппонента. Но с началом европейской фазы Второй Мировой войны стала очевидна опасность создания правительства, готового сотрудничать с противником.
Пожалуй, последней каплей оказалось решение польского правительства в изгнании (не имеющего правопреемства с правительством, бежавшим из страны 1939.09.17 без официальных указаний, что юридически означало ликвидацию государства как такового и позволило СССР вернуть себе русские земли, оккупированные Польшей в 1920-м) объявить войну СССР за передачу Литве 1939.10.10 северной части Виленского воеводства (с городом Вильнюс), захваченной экспедиционным отрядом генерала Люциана Мечислава Рафала Густавовича Желиговского (1865.09.19–1947.07.09) у Литвы 1920.10.09 (до 1922.02.20 она числилась формально суверенной Срединной Литвой, а затем влилась в состав Польши). Примерно тогда же в Германии начались разговоры о присоединении всей Украины к Подкарпатской Руси, оккупированной Венгрией 1939.03.18. Вдруг кому-то придёт в голову создать ещё какое-то правительство в изгнании, дабы от его имени учинить захват или территориальную претензию?
Самый естественный глава такого правительства – разумеется, бывший председатель Революционного военного совета, бывший ярчайший оратор, бывший вождь № 2 (а то и № 1: на плакатах Троцкого и Ленина изображали практически равными), да вдобавок идейный вождь весьма обширного подполья (в Большом Терроре 1937.06.28–1938.11.17 и последовавшей за ним Большой Чистке соучастников Большого Террора троцкизм был самым расхожим обвинением). Понятно, подход к нему искали сразу несколько стран.
1940.05.24 несколько ветеранов Интернациональных бригад – добровольцев, сражавшихся на стороне законной власти в Испанской Гражданской войне и там не раз конфликтовавших со сторонниками Бронштейна, занимавшими немало видных постов в общереспубликанском и многих местных правительствах – во главе с великим художником Сикейросом вломились на виллу Бронштейна в Койоакане – пригороде Мехико. Они вбежали в спальню, выпустили по стенам и шкафам несколько очередей из пистолет-пулемётов. Лейба Давидович и его жена Наталья Ивановна – урождённая Седова (1882.04.05–1962.12.23) – укрылись под кроватью. Вряд ли обстрелянные бойцы не догадались проверить столь очевидное укрытие. Скорее всего былой оппонент решил послать потенциальному клиенту враждебных стран последнее предупреждение.
Судя по тому, что 1940.10.20 Меркадер проломил череп Бронштейна ледорубом на укороченной (чтобы спрятать под плащ) ручке, предупреждение не было услышано. На следующий день Лев Революции скончался – или, как заявили многие соратники, ушёл в бессмертие.
Отчего же человек, до революции метавшийся между множеством политических течений (к большевикам он примкнул только в промежутке между Февральской и Октябрьской революциями), а в Гражданскую войну более всего известный свирепостью расправ над рядовыми красноармейцами (он ввёл в практику децимацию – принятый ещё в Древнем Риме обычай казни каждого десятого бойца отступившей воинской части) и политически сомнительным заигрыванием с военными специалистами, унаследованными от имперских вооружённых сил, стал прославленным вождём и кумиром миллионов?
Между двумя традиционно противопоставляемыми вождями есть очевидное отличие: Бронштейн считал необходимой мировую революцию, Джугашвили же полагал возможным построение социализма в одной стране. Строго говоря, в свете нашего нынешнего опыта прав скорее Бронштейн: капиталистическое окружение в конце концов задавило социалистический эксперимент, как и предупреждали ещё Маркс и Энгельс.